Карл Абжаген - Адмирал Канарис
Результаты переговоров были обобщены в так называемом докладе, который через генерала Томаса был представлен Гальдеру, а от него Браухичу. Однако тот не сделал из него выводов, которых ожидала оппозиция, а заявил, что речь идет о борьбе мировоззрений, которая не может закончиться посредством переговоров, а будет лишь разглашена. Этим заявлением главнокомандующий армией подтвердил скептическую оценку своей личности, которую дал Канарис. Для Канариса, по мнению которого надежды на свержение Гитлера и быстрое окончание войны уменьшились, первостепенной задачей стало противодействовать расширению войны.
Этой установкой Канариса объясняются описанные ниже события. В начале 1940 г. начались приготовления к походу на Норвегию. Идея получить опорные пункты на западном побережье Норвегии давно занимала руководство морского флота. Можно сказать, что после опыта Первой мировой войны такие попытки никогда не прекращались. В окружении генерал-адмирала Редера эту проблему рассматривали с чисто военной точки зрения, не ломая себе голову над ее политической стороной: для успешной оперативной войны на море необходимо выбраться из «мокрого треугольника» Северного моря и создать базы на побережье Атлантического океана. Напротив, вопрос об обеспечении перевозок руды водным путем из Нарвика играл, по мнению руководства морского флота, по всей видимости, только подчиненную роль, хотя можно было удачно использовать угрозу Британии относительно этой связи с тылом, жизненно важной для военного хозяйства Германии, чтобы обратить внимание Гитлера, который слабо разбирался в вопросах морской стратегии, и его сотрудников к интересам морского флота.
Сам Гитлер потом при случае рассказывал, что идея похода на Норвегию пришла ему в голову во время беседы с Видкуном Квислингом 14 декабря 1939 г. Утверждение Гитлера всегда нужно оценивать с осторожностью; то, что эта осторожность особенно необходима при обсуждении норвежской кампании, мы еще увидим. В любом случае интересно отметить, что Квислинг за два дня до своей аудиенции у Гитлера имел продолжительный разговор с Редером. Отсюда в кругу Канариса сложилось впечатление, что инициатива проведения операции «Учения на Везере» — под этим кодовым названием проводилась скандинавская авантюра — исходила не от Гитлера, а от руководства морского флота, но при этом выдвигался аргумент: «Нужно опередить англичан».
Во второй половине февраля был сформирован специальный штаб для проведения операции (верховное командование армии XXI), который получал указания непосредственно от штаба руководства вермахта. Это был первый случай, когда верховное командование армии, которое отрицательно относилось к планам похода на Норвегию (эту позицию укрепляли Канарис и Остер, используя имеющиеся в их распоряжении каналы), было практически отстранено от подготовки и непосредственного проведения операции, в которой должны были использоваться сильные соединения войск. В штабе армии, как и у руководства разведки, отрицательная позиция была основана на мнении, что норвежская операция — это безответственная и легкомысленная авантюра; ее провал мог повлечь за собой, несмотря на превосходство германского военно-воздушного флота, огромные ненужные человеческие потери и уничтожение значительных частей германских надводных сил в результате британских воздушных налетов.
Естественно, уже в интересах получения информации для кругов армии, стоящих в оппозиции, Канарис считал особенно важным следить за действиями специального штаба. Потому что штаб руководства вермахтом старался как можно меньше информировать о своих действиях верховное командование армией. Канарису удалось направить в спецштаб капитана 3-го ранга Франца Лидига в качестве представителя разведки. Лидиг как морской офицер был в спецштабе «вне подозрений», с другой стороны, он пользовался особым доверием Канариса. Они были знакомы еще со времени службы Канариса в должности адъютанта Носке. Затем в тридцатые годы (Лидиг тогда уже был штатским служащим) они снова встретились и постепенно сблизились. Отрицательное отношение Лидига к гитлеровскому режиму побудило Канариса принять его в разведку, где тот в годы накануне войны принадлежал к узкому кругу сотрудников Остера, разрабатывающих планы свержения режима. Лидиг смог в последующие недели подробно информировать Канариса о ходе приготовления к «Учениям на Везере». Для выполнения особых поручений он в различное время посещал Данию. В течение марта первоначальный план подвергся многочисленным изменениям. Среди сотрудников специального штаба не было единого мнения. Сам Гитлер много раз колебался в своем решении начать наступление. Впрочем, вначале предполагалось не трогать Данию. Включение ее некоторое время спустя в операцию произошло по настоянию руководства военно-воздушного флота, возможно, в связи с расширением операции в Северной Норвегии, которая первоначально планировалась в ограниченном варианте. В течение марта становилось все более очевидно, что в своих планах относительно портов в центральной части Норвегии Германия состязалась с Британией — совпадение целей, которое четко описал Уинстон Черчилль в своих мемуарах. Сообщения об этом, поступающие в разведку, давали Канарису глубокое убеждение в том, что британский флот держит наготове крупные силы для собственной акции и в любом случае перехватит немецкую инициативу и разобьет германские войска.
На совещаниях в Берлине, в которых кроме Канариса и Остера участвовал также Лидиг — это было примерно 1 апреля, — Канарис, анализируя морскую стратегию запланированного предприятия, развил идею, что Гитлер и на продвинутой стадии разработки плана может отказаться от его проведения, если ему убедительно продемонстрировать риск подвергнуться атаке с противоположной стороны. Канарис указал, в частности, на уязвимость предприятия, которая значительно усугублялась тем, что в ходе обсуждений центр тяжести операции переносился все дальше на север. Первоначально в кругах военно-морского флота думали, в первую очередь, о южной части Норвегии, прежде всего в планах Редера большую роль играл Ставангер. Однако постепенно цели простирались все дальше, и главными объектами стали Берген, Тромсе и, наконец, Нарвик. Канарис был глубоко убежден, что своевременной посылки мощных британских морских подразделений в воды Центральной Норвегии с целью демонстрации своей мощи было бы достаточно, чтобы побудить Гитлера отменить свои «Учения на Везере». Это убеждение крепло в нем все больше и не только вследствие компетентной оценки возможности успеха, но и вследствие убеждения, что Гитлер в глубине души труслив и до сих пор отступал всегда, если чувствовал превосходство противника. В ответ на слова Канариса Лидиг заметил, что, по его мнению, англичане давно уже осведомлены о намерениях Гитлера. Уже тот факт, что огромная концентрация кораблей в Штеттине и других портах Балтийского моря не могла ускользнуть от внимания капитанов шведских кораблей, входивших в гавань и выходивших из нее, казался ему достаточным для того, чтобы насторожить британцев, разведка которых в Швеции особенно активна. Канарис закончил совещание словами: «Надеюсь, что вы правы в вашем оптимизме».
Поводом для этого совещания послужили сообщения о подготовке британской операции, а также о повышенной активности в специальном штабе, которая наводила на мысль о том, что в ближайшие дни решение о том, проводить операцию «Везер» или нет, будет принято. Действительно, 2 апреля Гитлер приказал начать операцию 9 апреля. Усиленная деятельность, начавшаяся теперь в портах, куда заходили корабли, по здравому смыслу не могли и вправду остаться незамеченными, так как во многие из этих портов регулярно заходили скандинавские грузовые суда и выходили обратно и было известно, что в командах нейтральных торговых судов находились агенты по передаче сведений для обеих сторон. Поэтому было вдвойне важно как можно раньше узнать, известно ли за границей об этих приготовлениях и что о них известно. Свидетельство того, что о запланированной операции все заранее известно, могло бы, по мнению Канариса, привести к отмене операции. Для Канариса, стремившегося предотвратить любое расширение войны, было очень важно получить как можно раньше сообщения, касающиеся этого вопроса. Поэтому Лидиг был направлен в Копенгаген с поручением немедленно извещать о всех сообщениях и слухах, касающихся этого вопроса.
И действительно, 3 или 4 апреля в прессе Дании появилось сенсационное сообщение из Стокгольма о предполагаемых замаскированных приготовлениях к переброске водным путем немецких войск в балтийских портах. В обстановке всеобщей нервозности, царившей тогда в Скандинавских странах — ряд событий вызвал там ощущение надвигавшейся беды — это газетное сообщение было воспринято общественностью Дании как доказательство того, что, очевидно, готовится нападение на Норвегию. Были основания предполагать, что в британской дипломатической миссии в Копенгагене это сообщение также вызвало живой интерес. Во всяком случае в Копенгагене у всех было впечатление, что о сохранении в тайне запланированного наступления не могло больше быть и речи, хотя общественность еще не могла знать, как далеко это зашло. Всевозможные предположения относительно германской акции, направленной против Норвегии, были настолько однозначны, что можно было считать, что британская разведывательная служба располагает куда более обширной информацией, чем та, которая содержалась в сообщениях прессы. В любом случае сведения, полученные Лидигом, давали ему достаточно оснований подробно сообщить о них в Берлин и в конечном итоге вернуться туда самолетом для устного доклада.
