Сергей Цветков - Узники Тауэра
Двери его темницы были открыты, но он не желал из нее выходить. Наместник Тауэра, играя на его тщеславии, объявил ему, что получил приказание салютовать при его выезде из пушек. Дети убеждали его ехать на воды в Бат, поправлять здоровье. Наконец он позволил посадить себя в карету и увезти под торжественные пушечные залпы. Но в жилах старика текла все та же буйная кровь юного Гарри Перси. Вместе со свободой к нему вернулся интерес к делам мира сего. Возвратясь в свой дом, он узнал, что новый фаворит короля, герцог Бэкингем, ездит по городу в карете, запряженной шестеркой лошадей. Шестериком! Кто это смел превзойти Перси в великолепии? С гримасой презрения он тут же приказал слугам не возить его по городу иначе как восьмериком.
Остаток жизни Вещий граф провел в обществе мистера Гериота, занимаясь коллекционированием научных рукописей и редкостей.
Настоящий заговор Арабеллы Стюарт
Молодая женщина, из-за которой столько блестящих аристократов было обвинено в измене, сама, наконец, попала в Тауэр по обвинению в оскорблении величества.
Леди Арабелла Стюарт дерзнула влюбиться и выйти замуж за своего возлюбленного без согласия короля. Такой поступок особы королевской крови подвергал ее ответственности перед законом, некогда искалечившим жизнь и ее бабке, леди Маргариты Дуглас, графини Леннокс.
В истории английского королевского дома вряд ли найдется эпизод более любопытный, чем трагикомическая повесть о любви Арабеллы Стюарт к ее внешне красивому, но душевно малопривлекательному родственнику Уильяму Сеймуру.
Оба влюбленных вели свое происхождение от Генриха VII. Как уже говорилось, леди Арабеллу многие прочили в королевы после кончины Елизаветы; и сама покойная королева, как уверяли, сказала однажды, глядя на малютку Арабеллу: «Придет время, когда этот ребенок займет мое место».
При восшествии на престол Якова I ей было двадцать восемь лет. Миловидная, изящная, веселая и остроумная, она оживляла скучноватую жизнь при дворе уродливого короля-заики и была кумиром общества. Как принцесса крови, она имела целый рой поклонников и претендентов на ее руку. Король польский, герцог Пармский, государи севера и юга искали союза с ней, и сам Генрих IV Бурбон мечтал о ее голубых глазах и роскошных прядях вьющихся волос. «Я бы охотно сделал предложение принцессе Арабелле, – сказал он однажды своему министру Сюлли, – если бы ее провозгласили наследницей престола».
Но суровые обычаи английского двора обрекли несчастную женщину на безбрачие. Кроме того, иностранные правительства видели в ней орудие своих политических интриг. Она была любимицей в Риме и Мадриде, где ее считали сторонницей католицизма и другом Испании. Это стремление врагов Англии принимать заботливое участие в судьбе леди Арабеллы стало главной причиной того неусыпного надзора, которым ее окружил Сесил, а после его падения – другие Говарды, герцог Суффолк и Нортгамптон. Истина заключалась в том, что сохранить свободу она могла, только оставаясь старой девой.
Когда ей исполнилось тридцать пять лет, король, более не придававший серьезного значения вопросу о ее браке, заметил ей, что теперь она может выходить за того, кто согласится ее взять. Она поймала двоюродного братца на слове и вскоре нашла своего Тристана в лице лорда Уильяма Сеймура. Этот двадцатитрехлетний юноша, холодный и расчетливый, был ближайшим, после Якова и Арабеллы, претендентом на английский трон.
Впоследствии Сеймур доказал свою способность на благородный порыв, если только это не было с его стороны хорошо рассчитанным шагом: он предложил себя в жертву палачу вместо Карла I, так что в этом случае жестокий и неблагодарный любовник Арабеллы Стюарт предстает в романтическом ореоле верного слуги короны. Но его роман с леди Арабеллой отнюдь не пробуждает симпатии к сэру Уильяму.
Может быть, причина его неблагородного обращения с ней крылась в том, что Сеймур прошел в детстве горькую школу несчастья, ожесточившую его. Род его постоянно находился в опале. Отец сэра Уильяма томился в Тауэре; брак бабки был официально признан незаконным. На протяжении последних ста лет почти все взрослые Сеймуры кончили жизнь под секирой палача. Во всем королевстве не было человека, который мог бы, подобно Уильяму Сеймуру, указать в церкви Святого Петра на большее количество могил своих безвременно почивших предков.
Надломленный ударами судьбы, отец сэра Уильяма умер, оставив его на попечение старика дяди, чье состояние было разорено огромными штрафами. К тому же Уильям был младшим сыном в семье и не мог надеяться получить когда-либо наследство. Между тем он жаждал роскоши и прочного положения в обществе. И вот, поразмыслив, он решил, что единственным средством к быстрому возвышению для него может быть только женитьба на царственной особе.
В 1610 году, во время пребывания королевского двора в Вудстоке, Сеймур находился в местной коллегии Святой Магдалины и имел возможность бродить в тенистых аллеях королевского парка наедине с леди Арабеллой; разница в возрасте служила им надежной защитой от любопытных взоров и нескромных намеков. Что нашла в нем Арабелла? Видимо, это был каприз или скорее внезапный порыв страсти стареющей женщины, ослепивший ее. Поэты все еще прославляли ее красоту, придворные восхищались ее остроумием, но с ней давно никто не говорил на языке любви. А Сеймур заговорил, да еще так пламенно! Однажды он пробрался к ней в комнату, бросился перед ней на колени и попросил ее руки. Арабелла взглянула на юношу большими голубыми глазами и молча обняла его.
О случившемся каким-то образом стало известно. По внушению Нортгамптона король тотчас распорядился арестовать фрейлин леди Арабеллы, а саму ее посадил под надзор. Однако она пока еще не совершила ничего противозаконного, и Яков призадумался о ее дальнейшей судьбе. Решив, что золотая клетка должна утешить несчастную птичку, он распорядился отослать ей ящик с серебряной посудой и назначил пенсион в тысячу шестьсот фунтов.
Однако леди Арабелла была не на шутку влюблена, и холодный металл не мог остудить ее страсти. Спустя неделю после ареста она вторично приняла Сеймура в своей комнате и поклялась ему в верности.
Новое свидание также не осталось тайной влюбленных, и Сеймур был вызван в королевский Совет для ответа по обвинению в оскорблении величества. Сеймур холодно и презрительно отвечал, что не хотел никого оскорблять, а желал только приобрести богатство и положение, но, если король требует, он тотчас откажется от всех обязательств перед леди Арабеллой.
Королю понравилась циничная откровенность сэра Уильяма, и дело было прекращено и забыто. Казалось, поуспокоилась и леди Арабелла. На все шутки о ее юном поклоннике она отвечала с веселым добродушием и с увлечением занялась придворными маскарадами. За такую покладистость Яков отпал ей на откуп на один год продажу вина и водки в Ирландии, что равнялось ста тысячам фунтов годового дохода.
Молодой лицемер тоже никому не докучал сердечными излияниями. Три-четыре месяца прошли вполне тихо. Но вот однажды Сеймур посвятил в свои планы Эдуарда Родни, своего сверстника, родственника и друга. Вдвоем они отправились в Гринвич, где отыскали некоего патера, который согласился тайно совершить обряд венчания. На другой день, 9 июля 1610 года, он действительно соединил Сеймура и леди Арабеллу священными узами, расторгнуть которые были уже не в силах ни король, ни его министры.
Этот поступок сочли непростительным преступлением. Яков пришел в страшный гнев. Все участники венчания были арестованы, за исключением Родни, которому удалось скрыться. Арабелла была помещена под надзор сэра Томаса Парри в доме на берегу Темзы, а Сеймур отправился туда же, куда и большинство его предков, – в Тауэр.
Новобрачные, разлученные в первые часы медового месяца, по-разному переносили сразивший их удар: Сеймур не находил себе места от злобы, а его жена всецело предалась горю от разлуки с любимым.
Главной заботой сэра Уильяма было достать денег для оплаты его недельных счетов пребывания в Тауэре. Ему выделили недурные комнаты в башне Святого Фомы и позволили обставить темницу по собственному вкусу. Поэтому в то время как Арабелла заливалась слезами, ее супруг ссорился с Ваадом из-за обоев, мебели и посуды. Наконец обои были наклеены, окна украшены шелковыми занавесями, шкафы заполнены книгами в роскошных переплетах. Но, к удивлению Ваада, который занимался меблировкой помещения, у принца с тысячью прихотей не нашлось и пенса для уплаты по счетам. Тогда Сеймур перевез из дома жены все то, чего не мог купить, и водворился в башне Святого Фомы с неменьшим комфортом, чем у себя дома.
В глазах леди Арабеллы роскошь и удобства, напротив, потеряли всякую цену. Она располагала относительной свободой: ей прислуживали собственные слуги, она могла гулять в саду, пользоваться книгами и письменными принадлежностями. Но мысленно она жила в комнате супруга, и ее воображение рисовало его изнывающим от любви к ней. Она писала Сеймуру нежные письма, на которые он не отвечал ни слова. Но леди Арабелла не отчаивалась; ей довольно было и ее любви. Когда он заболел, она написала ему: «Если это простуда, то я готова приписать ее тайному сочувствию между нами, потому что у меня самой в то же время болела щека. Ради Бога, не предавайся слишком горю и не расстраивай своего здоровья… В каком бы положении ты ни находился, меня утешает мысль, что ты мой… Как видишь, когда я тревожусь, я докучаю тебе своими нежностями, тогда как ты не писал ни словечка о том, что поделываешь. Впрочем, пиши когда вздумается. Будь здоров, а я счастлива уже тем, что я твоя верная, любящая жена».
