Юрий Афанасьев - Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии
Ф.Крузе предпринял попытку дать свое решение сложной научной проблемы: на основе сравнительного анализа различных переменных величин социально-экономической действительности Англии и Франции XVIII в. определить присущие каждой из этих переменных удельный вес и степень влияния на экономическое развитие той или другой страны; на основе этого сравнения ответить на вопрос об истоках промышленной революции; объяснить опережающие темпы развития английской экономики в XVIII в. и ее техническое превосходство по сравнению с французской; четко выделить те факторы, которые были характерны только для Англии и определили собой уникальный феномен — промышленный переворот в Англии в XVIII в.[185]
Естественно было бы ожидать, что, поставив столь сложные вопросы, Ф.Крузе начнет свой сравнительный анализ с обоснования критериев, которыми он собирается руководствоваться. Лишь в этом случае у читателя его статьи могло бы сложиться убеждение, что, взвешивая различные переменные и перечисляя многочисленные факторы, Ф.Крузе выделяет именно те из них, которые действительно были характерны только для Англии и стали решающим условием начавшейся именно здесь промышленной революции. Однако ничего этого сделано не было. Опустив важнейшие моменты в истории обеих стран, ни разу не упомянув об английской буржуазной революции XVII в.—первой революции "европейского масштаба"[186], революции, которая, по мнению К.Маркса, выразила в гораздо большей степени потребности всего тогдашнего мира, чем самой Англии, где она происходила [187], отметая, словно их не существовало в действительности, фундаментальные явления, определившие основные реальности XVI-XVII вв..-противоположно направленные процессы зарождения капитализма и разложения феодального общества,—опустив все это и тем самым оставив открытыми десятки вопросов "почему?", Ф.Крузе приступил к доказательству того, что с начала XVIII в. ритмы роста экономики во Франции и в Англии на какое-то время выравнялись, однако из-за разницы в уровнях, достигнутых к этому времени, ситуация в двух странах была не одинаковой: Англия оказалась страной более "развитой", более урбанизированной, с более высоким уровнем дохода на душу населения и т.п. Лишь после этого Ф.Крузе поставил вопрос о причинах превосходства Англии. Главную из них, по его мнению, нужно искать в области техники. Англия пережила "настоящий взрыв изобретательского духа", который почти полностью отсутствовал во Франции. В "естественной склонности к изобретательству" англичан он усматривает главный фактор и основную причину расхождения между структурами двух типов экономики - английской и французской второй половины XVIII в.[188][41]
Общий вывод Φ. Крузе таков : в Англии в результате совокупного действия всех перечисленных факторов образовалась та "критическая масса", которая вызвала "цепную реакцию" промышленную революцию. В рамках французской действительности такой "критической массы" не образовалось, в силу чего здесь промышленная революция не могла произойти "спонтанно", для нее оказались необходимыми внешние стимулы, которые появились лишь к 80-м годам XVIII в. К этому времени превосходство Англии было уже очевидным, ее промышленность вошла в фазу быстрого роста всеохватывающих революционных преобразований. Тем не менее отставание Франции, полагает Ф. Крузе, не было столь уж гибельным; промышленная революция и здесь взяла бы свой рубеж, разве что с разницей в несколько лет по сравнению с Англией. На этом месте Ф. Крузе ставит "но", за которым следует фраза, ясно показывающая, что, осуществляя сравнительный анализ двух типов экономики, он не оставался всецело во власти стихии цифр, фактов, графиков, схем "чисто экономического" порядка, а все-таки руководствовался вполне определенными критериями, или, точнее сказать, общими методологическими установками. "Но,— пишет он,-"национальная катастрофа", каковой стали для французской экономики революция 1789 г. и последовавшие за ней 20 лет войны, усугубила ее отставание от английской экономики и сделала его безвозвратным. В 1815 г. отставание стало еще более значительным, чем в 1789 г., так как в течение этой четверти века, несмотря на замедляющий фактор военных лет, в британской экономике продолжались рост и ускоренная трансформация"[189].
Не нужно прилагать больших усилий, чтобы убедиться в полной несостоятельности попыток Ф. Крузе ответить на сформулированные им вопросы об истоках промышленной революции в Англии, о причинах экономического отставания Франции и о различиях в типах экономики этих стран. Даже то обстоятельство, что Ф. Крузе подвергает сравнительному анализу явления, которые действительно сыграли важную роль в экономическом развитии обеих стран, ничуть не приближает его к истине, поскольку после всего уже сказанного ему можно предложить ряд вопросов, которые всегда вызывают затруднение у тех, кто пытается при объяснении причин и сути сложнейшего процесса, каковым было возникновение и утверждение капиталистических отношений (о чем Ф. Крузе, собственно, так и не сказал в своем сравнительном анализе), ограничиться простым описанием и перечислением фактов и событий [190].
Мы подробно остановились на статье Ф. Крузе, потому что она, как нам представляется, знаменовала переход от второго к третьему этапу эволюции "Анналов" в плане интерпретации ряда проблем социально-экономической истории, и прежде всего проблемы перехода от феодализма к капитализму, места и роли в этом процессе буржуазных революций XVII-XVIII вв. До середины 60-х годов Ф. Бродель и его ученики пытались просто не замечать этих революций. Все их усилия были сосредоточены на воссоздании многовековых "структур" и на выявлении конъюнктурной динамики по отдельным регионам, странам, провинциям. Все были заняты кривыми цен, доходов, валового продукта и т.п. В ходе всей этой кропотливой работы была "решена" главная проблема: период с конца XIV до начала XIX в. был объявлен многовековой структурой, непрерывным целым, в рамках которого происходило лишь чередование циклов высокой и низкой экономической конъюнктуры. Если речь и заходила, например в работах Ф.Броделя, о революциях, имевших место в рамках этого периода, то они безоговорочно относились к разряду "катастроф", но характеристики им, как правило, не давалось. Ф. Крузе назвал Великую французскую революцию "национальной катастрофой", заключив эти слова в кавычки. Вскоре в работах историков школы "Анналов" исчезнут и эти кавычки и будет дана "обоснованная реинтерпретация" французской буржуазной революции. А пока что разрабатывались основы для этого, возводился историографический фундамент путем воссоздания глубинных процессов экономики и умонастроений. Указанная статья Ф. Крузе—это один из вариантов интерпретации явлений социально-экономической действительности XVII-XVIII вв. на Европейском континенте без использования таких категорий, как "феодализм", "капитализм", "революция". В этой статье, правда, еще фигурирует "кризис XVII века", но вскоре и в это понятие будут внесены существенные поправки.
Во второй половине 60-х годов стали все чаще раздаваться голоса, что понятия "общий кризис XVII века", "трагический XVII век" несколько преждевременно были введены в оборот, что, возможно, они и пригодны, скажем, для Испании, но французская действительность не дает оснований для подобных обобщений [191]. Одним из первых историков во Франции, поставивших под вопрос понятие "общий кризис XVII века", был Рэне Баэрель. В 1961 г. он опубликовал работу о Нижнем Провансе, в которой на основе анализа данных о размерах церковной десятины, доходов, земельной ренты, налоговых обложений доказывал, что в этой провинции вплоть до 1680 г. имело место умеренное, но последовательное расширение производства и что депрессия здесь продолжалась лишь с 1680 по 1720 г.[192] В 1966 г. вышла книга Э.Ле Руа Ладюри о провинции Лангедок, где также утверждается, что в условиях этой южной провинции, если рассматривать ее экономику в общей перспективе столетнего цикла, о надломе можно говорить лишь где-то около 1680 г.[193]
Эти работы имеют непосредственное отношение к наметившемуся в середине 60-х годов повороту в общей эволюции школы "Анналов".
Очень важное место в работах историков школы "Анналов" отводится явлениям духовной жизни и развития общества: коллективным умонастроениям, представлениям людей различных эпох о мире, идеологиям, образу мыслей различных социальных групп, эмоциональным проявлениям массовой психологии. Расширение в послевоенные десятилетия научных исследований этих аспектов истории - еще одно подтверждение продолжения традиций, идущих от М. Блока и Л.Февра. Глобальная история общества складывается из единства всех его основных компонентов — экономического, социального и духовного. Один из самых видных во Франции специалистов по истории коллективной психологии, Ж.Дюби[42], отметил, что широкое развитие в последние три десятилетия исторических исследований в области экономики, демографии, экологии стало стимулом и для социальной истории. Ясно, однако, что дальнейшее продвижение вперед исторической науки возможно лишь при условии постановки новых исследовательских проблем. Чтобы понять устройство общества и лучше распознать силы, приводящие его в движение, важно уделить равное внимание и всем психологическим феноменам. "Одна из главных задач, которая встает сегодня перед науками о человеке,- пишет Ж. Дюби,- заключается в том, чтобы соразмерить во всей неразрывной совокупности взаимодействий роль экономических условий и, с другой стороны, всего ансамбля привычек и моральных предписаний"[196].
