Касильда Жета - Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней

Как ни сложно некоторым людям принять этот факт, но анализ ископаемых останков недвусмысленно свидетельствует, что наши предки не знали повсеместной, постоянной нехватки продовольствия до распространения земледелия. Хроническая нехватка еды и дефицитная экономика – порождение социальных систем, возникших с началом обработки земли. Во введении к книге «Ограниченные потребности, неограниченные возможности» Гоуди указывает на центральный парадокс: «Собиратели… проводят целое море свободного времени за едой, питьём, игрой, общением – в общем, делая всё то, что у нас ассоциируется с изобилием».

Хотя нет твёрдых доказательств в защиту апокалиптического взгляда на доисторическую эру, публика мало что знает об альтернативном подходе. Представление о человеческой природе, характерное для западной экономической мысли, ошибочно. Идея, что человек движим только эгоизмом, по Гоуди, есть «взгляд ничтожного меньшинства среди десятков тысяч культур, существовавших с момента появления Homo sapiens 200 тысяч лет назад». Для подавляющего большинства человеческих поколений, когда-либо живших на этой земле, было немыслимо укрыть еду, когда вокруг голодают. «Собиратели, – пишет Гоуди, – есть пример человека неэкономического»239.

Помните, что даже самые «несчастные» жители Огненной Земли, обречённые жить «на самом дне человеческого бытия», побросали мотыги и забыли про огороды, как только «Бигль» скрылся за горизонтом. Они вкусили «цивилизованной» жизни, но не имели «ни малейшего желания» возвращаться в Англию. Зачем им это? Они и так «счастливы и довольны» там, где есть «много фруктов, много рыбы и много птицы».

Глава 13

Нескончаемая битва из – за доисторической войны (жестокая?)

Эволюционисты утверждают, что когда-то там, на заре жизни, какое-то животное, название и природа которого неизвестны, посеяло семя убийства, и порывы, проросшие из этого семени, вечно пульсируют в крови потомков этого животного…

Неогоббсианские фундаменталисты, наряду с мнением, что бедность присуща исконному состоянию человека, привержены идее, что наша сущность также порождает войны. Николас Уэйд, например, заявляет, что «войны до возникновения государств были непрекращающимися, безжалостными и проводились в основном с часто достигаемой целью – уничтожить противника»241.

В соответствии с этим мнением, наша склонность к организованным конфликтам имеет корни, уходящие глубоко в наше биологическое прошлое, к каким-то отдалённым приматам, через наших предков-собирателей. По их мнению, мы всегда занимались войной, а не любовью.

Но никто не может толком объяснить, из-за чего велась вся эта война. Несмотря на уверенность, что жизнь собирателей была заполнена «постоянной войной», Уэйд признаёт, что «наши предки жили в маленьких группах, где царило равноправие, без собственности, без вождей или различий в рангах…». Итак, мы должны поверить, что эгалитарные, неиерархичные, кочевые племена без собственности. постоянно воевали? Собиратели, которым нечего было терять (кроме жизни), живущие на открытой планете, – это совсем не то, что плотно заселённые, оседлые сообщества, борющиеся за место под солнцем или накопленные ресурсы в менее отдалённые исторические эпохи242. Зачем им война?

У нас попросту нет места для всеобъемлющего ответа общепринятому гоббсианскому взгляду, но мы выбрали три хорошо известные и авторитетные фигуры в данной области, чтобы повнимательнее взглянуть на их аргументацию и научные данные: это эволюционный психолог Стивен Пинкер, всеми уважаемый приматолог Джейн Гудолл и самый известный в мире антрополог из ныне живущих, Наполеон Шаньон243.

Кровавые когти и клыки профессора пинкера

Представьте себе эксперта высочайшего уровня перед уважаемой аудиторией. Он доказывает, что азиаты воинственны. Для доказательства он предоставляет статистические данные по семи странам: Аргентина, Польша, Ирландия, Нигерия, Канада, Италия и Россия. «Минутку, – скажете вы, – но это же не азиатские страны. Россия, разве что, отчасти…». Такого эксперта осмеют и прогонят с трибуны.

В 2007 г. всемирно известный гарвардский профессор и автор очень популярных книг Стивен Пинкер устроил презентацию, основанную на схожей логике, на конференции TED (Технология – Развлечения – Дизайн) в Лонг-Бич, в Калифорнии244. Презентация содержала в себе как дайджест неогоббсианского взгляда на истоки войн, так и яркий пример сомнительной риторики, зачастую используемой для пропаганды взгляда на доисторическую эпоху, от которого стынет кровь в жилах. Двадцатиминутная речь есть в открытом доступе на сайте TED245. Посмотрите хотя бы первые пять минут (посвящённых доисторической эпохе) перед тем как продолжить чтение (презентация имеет русскоязычные субтитры. – Прим. пер.). Мы подождём.

Хотя племенам собирателей посвящено не более 10 % презентации (как вы помните, 95 % времени своего существования наш вид занимался именно собирательством), он и здесь ухитряется наломать дров.

Через три с половиной минуты после начала Пинкер представляет диаграмму, основанную на труде Лоуренса Кили «Война до цивилизации: миф о миролюбивом дикаре». На диаграмме – «процент мужских смертей в результате военных действий в различных фуражных сообществах и племенах охотников-собирателей». Он объясняет, что мужчины в племенах собирателей гораздо чаще умирают на войне, чем живущие в современном мире.

А ну-ка, давайте посмотрим на эту диаграмму повнимательнее. Семь культур «охотников-собирателей» призваны продемонстрировать нам уровень военных смертей в доисторических сообществах. Эти семь культур – дживаро, два племени яномама, маэ энга, дугум-дани, мурнгин, хули и гебуси. Дживаро и оба яномама из Амазонии, мурнгин с северного побережья Австралии, а четыре остальных из конфликтных густо заселённых нагорий Папуа – Новой Гвинеи.

ДИАГРАММА ПИНКЕРА СМЕРТНОСТИ СРЕДИ МУЖЧИН В РЕЗУЛЬТАТЕ ВОЙН

Можно ли считать эти народы представителями наших предков-собирателей? Даже близко нельзя!246

Только один из перечисленных семи народов (мурнгин) хоть немного напоминает сообщества собирателей с немедленным потреблением (в том же смысле, в каком Россия – это Азия, если не принимать во внимание большую часть её населения и историю). Мурнгин уже много десятилетий до момента сбора статистики в 1975 г. жили среди миссионеров, ружей и алюминиевых моторных лодок. Не совсем первобытные условия, мягко говоря.

Из остальных перечисленных Пинкером сообществ ни одно не является собирательским с немедленным потреблением, как наши предки. Они культивируют ямс, бананы, сахарный тростник в огородах своих деревень и разводят свиней, лам или кур247. Но, даже кроме того факта, что эти племена и отдалённо не напоминают наших кочевых предков-собирателей, есть и более глубокие проблемы с данными Пинкера. Воинственность яномама, например, пока остаётся темой ожесточённых споров среди антропологов, и чуть позже мы это рассмотрим.

Мурнгин – нехарактерный пример; среди типично неконфликтных австралийских аборигенов они действительно являют собой кровожадное исключение248. Гебуси – так же ошибочный выбор Пинкера. Брюс Кнауфт, антрополог, которого Пинкер цитирует в комментариях к диаграмме, говорит, что у гебуси возросшая смертность не имеет никакого отношения к войне. Напротив, Кнауфт заявляет, что войны среди них «редкость»: «Споры за территорию или ресурсы чрезвычайно редки и обычно легко разрешаются»249.

Несмотря на это, Пинкер стоит перед публикой и, не стесняясь, на голубом глазу заявляет, что диаграмма представляет собой корректную оценку смертности доисторических собирателей в войнах. Трудно поверить – в буквальном смысле этого выражения250.

Пинкер не одинок в демонстрации такой ловкости рук для распространения мрачного гоббсианского мировоззрения на доисторические времена. Подобная выборочная демонстрация сомнительных данных, к сожалению, свойственна большей части литературы по кровожадности человеческого рода.

В книге «Демонические самцы» Ричард Рэнгем и Дейл Петерсон признают, что война есть вещь редкая в природе, «непривычное исключение в обычной жизни животных». Но поскольку примеры межгруппового насилия документально засвидетельствованы как у людей, так и у шимпанзе, то, утверждают они, склонность к войне, очевидно, является древним человеческим качеством, доставшимся нам от наших последних общих предков. Мы не более чем «ошарашенные, уцелевшие в непрерывном месиве убийственной агрессии длиной в 5 миллионов лет», предупреждают они. Ой.