Александр Якубовский - Тамерлан — покоритель Азии

Я спускался в долину, когда узнал о его намерениях. Не медля долее, я построил свой отряд в боевой порядок. В то же время заметили неприятельских гонцов, и мои караульные посты донесли мне, что это отряд эмира Хусейна, но его самого нет. И еще сказали: «Когда он узнал, что ты один, то ограничился посылкой отряда, чтобы захватить тебя». Я был готов так же, как и мои двести воинов, но, выжидая, пока отряд Хусейна вступит в ущелье, я приказал воинам, посланным вперед, отрезать им выходы к отступлению. Затем я напал на врагов, и так как они не находили никакого выхода, то я взял множество пленных; собрав всех воинов, я возвратился в Карши. Тогда я убедился, что друг полезен во всех случаях жизни.

Я написал Хусейну следующие стихи на тюркском языке: «Зефир, скажи этой красавице, раскинувшей сети коварства, скажи ей, не замечала ли она когда-нибудь, что коварство обрушивается на голову человека, задумавшего это коварство?»

Получив это письмо, эмир Хусейн покраснел и понял всю глубину своего позора. Он извинялся передо мною, но он уже потерял мое доверие, и я не обольстился его словами.

План, предпринятый мною для очищения Трансоксании от остатков общины узбеков

Вот каковы были мои распоряжения, чтобы очистить Туран от последних узбеков, пощаженных оружием.

Когда армия Джете и Ильяса Ходжа очистила Трансоксанию, как только я прогнал ее за реку Ходжент, многочисленные отряды узбеков утвердились в фортах этого государства. Я бы, конечно, послал против них войско, но побоялся, что эта война слишком затянется.

Узнав, что узбеки заперлись в своих укреплениях, я понял, что было бы неразумно открыто напасть на них, и я употребил хитрость.

От имени их начальника Ильяса Ходжи я написал им приказание выступить и письмо поручил одному узбеку, дав ему в сопровождение отряд. Эти воины должны были поднять большое облако пыли, чтобы быть лучше замеченными.

Враги, прочитав приказ Ильяса Ходжи, который отзывал их, и видя облако пыли, поднятое отрядом, покинули укрепления, но из предосторожности выступили под покровом ночи. Таким образом освободилась Трансоксания от притеснителей, которые клялись погубить меня; и это царство совершенно покорилось мне. Из уважения к узам кровного родства я отдал эмиру Хусейну город Балх и Хисар-Шадаман. Но этот князь, нечувствительный к моему великодушию, думал только о том, чтобы погубить меня, и этим принудил меня стараться погубить его самого.

Блеск моих побед и торжеств разжег его зависть. Не было неприятности, которую он не постарался бы причинить своей сестре, жене моей. Этот ожесточенный враг ничего не забывал, лишь бы только погубить меня. Много раз дело доходило до столкновений, и столько же раз он терпел неудачу. Я уже не мог больше выносить его крайней жестокости и его неприязненности, когда, возмущенные его поведением военачальники его, также недовольные им, как и я, покинули его. Он умертвил брата правителя Хутталяна, и этот последний возмутился.

Его эмиры давно уже были его самыми заклятыми врагами, так что он не мог уже рассчитывать на их дружбу. Все еще полный замыслов, направленных к моей гибели, он перенес свое местопребывание в местность, лежащую вне пределов Балха. После этого я хорошо понял, что для меня настало время напасть на него, прежде чем он успеет сделать какое-либо новое передвижение. Собрав всех воинов, какие только были около меня, я выступил с ними в поход. На пути к Балху я видел, как со всех сторон ко мне спешили мои непобедимые полки; мы стали лагерем близ этого города. Хусейн выступил навстречу, но все усилия были тщетны; вынужденный удалиться в цитадель, он подвергся участи, которая была ему предназначена.

Все те, которые старались вредить мне, теперь не без основания опасались меня, ибо, бросив взгляд на свое прежнее поведение, они не могли надеяться на мое снисхождение. Тем не менее вот как я обошелся с ними.

План для обращения на свою сторону эмиров, опасавшихся, что я подвергну их казни за содеянное ими, и ответственных за причиненное мне зло

Когда эмир Хусейн попал в мои руки, его слуги и военачальники боялись, чтобы я их не осудил на смерть. Это и было сначала моим намерением, но так как они все умели владеть оружием, то я предпочел пощадить их и зачислил в свои полки.

Главнокомандующий Хусейна, правивший Бадахшаном, много раз поднимал против меня оружие. Узнав о смерти своего господина, он побоялся моего гнева и и держался смиренно. Поэтому если бы я послал войско для его поимки, то совершил бы опрометчивый шаг.

Я сделал вид, что забыл о нем, и предпринял следующее: постоянно вспоминал его добрыми словами на советах, собраниях и пиршествах, хвалил его мужество и доблесть, покуда его друзья не написали ему о том, что «Тимур расположен простить тебя и примет тебя благосклонно». Изъявив мне покорность, этот правитель, вполне доверяя моему благородству, просил меня принять его в число своих приближенных.

План, которому я следовал, чтобы занять Герат, столицу Хорасана

Я завоевал области Балха, Хисар-Шадамана и Бадахшана. Эмир Хусейн был только что умерщвлен. При слухе об этих событиях Гияс ад-дин, владетель Хорасана, стал опасаться за свою столицу. Он собрал армию и принял оборонительное положение.

Благоразумие присоветовало мне усыпить бдительность хорасанцев кажущеюся безопасностью. Я сделал вид, что все внимание свое устремил на Самарканд, и вскоре был уведомлен письмом моего доверенного советника, что Гияс ад-дин предался тиранству и совершает неимоверные жестокости.

Известие о моем возвращении в Самарканд совершенно успокоило Гияс ад-дина; тогда я сказал себе: «Воспользуюсь моментом, когда хорасанцы не думают обо мне, и нападу на них».

Покинув окрестности Балха с значительным гарнизоном, который я оставил в городе, я с величайшей осторожностью достиг Герата, где захватил врасплох Гияс ад-дина. Этот князь, лишенный всякой помощи, вышел из города и предложил мне свои сокровища, свои владения и царство. Хорасан был покорен, и эмиры области перешли в мое подданство.

План для завоевания Сеистана, Кандагара и Афганистана

По завоевании Хорасана мои военачальники советовали мне послать военные отряды в эти три царства. Я отвечал им: «А что, если при помощи одного войска цель не будет достигнута? Тогда мне самому придется выступить, а у меня намечено множество других дел».

Поэтому я счел за лучшее написать правителям этих областей письма следующего содержания: «Если присоединитесь ко мне, то найдете избавление, если же вступите в борьбу, то будете низвергнуты. Тогда вам придется испытывать то, что вам уготовано Провидением».

Исход соответствовал моим ожиданиям. По прочтении этого письма они положили покорное чело на порог повиновения.

План для устранения Урус-хана и завоевания Дешт-и-Кипчака

Когда Тохтамыш, разбитый Урус-ханом, прибегнул к моему покровительству, я долго обдумывал, вверить ли ему войско.

Между тем прибыл посол от Урус-хана; я решил обойтись с ним благосклонно и затем отпустить его, а вслед за ним послать войска, ибо я решил сделать неожиданное нападение на Урус-хана на следующий же день после того, как посол, уверенный в полной безопасности, должен был возвратиться к своему господину, тоже не предвидевшему никакой опасности.

План удался, как я и надеялся; посол делал сообщение своему господину, и в это время мои отряды напали на Урус-хана с стремительностью неожиданного удара бичом; они не встретили никакого сопротивления, враги обратились в бегство, и Великая Татария мне покорилась.

Планы для завоевания царств Гиляна, Джурджана и Мазандерана, Азербайджана, Ширвана, Фарса и Ирака

На жалобы, с которыми обратился ко мне народ Ирака против тирании Музаффаридов (их правителей) и других князей страны, я ответил походом в эту страну.

Следовало опасаться, чтобы государи этой страны не заключили против меня союза; значит, надо было быть готовым к схватке. Мои военачальники посоветовали мне, прежде чем выступить в поход, запастись всеми военными припасами.

Я принял твердое намерение покорить эти области одну за другой и сурово покарать тех, которые осмелились бы мне сопротивляться. Первый, кто попросил моего покровительства, был эмир Вали, правитель Мазандерана. Он прислал мне подарки и присоединил к ним следующее письмо: «Мы, потомки Али, всегда довольствовались этой областью. Завладев ею, вы выкажете свое могущество, но если вы пощадите ее, то ваше поведение будет богоугодным делом».

Покорность князя Мазандерана была для меня счастливым предзнаменованием. Я обратился затем на царство Гилян и Джурджан. Правители отказали мне в покорности, и я послал против них свои победоносные полки и лично повел армию на Ирак. Я овладел Исфаханом и из доверия к жителям возвратил им цитадель, но они, возмутившись, зарезали правителя, поставленного там мною, и 3000 моих солдат. Я тотчас же приказал истребить все население.