Вячеслав Манягин - История Русского народа от потопа до Рюрика
«Орда мятежных скифов-кочевников переселилась в Мидийскую землю. Царем же мидян в то время был Киаксар, сын Фраотра, внук Деиока. Царь сначала дружественно принял этих скифов, так как они пришли просить убежища, и даже отдал им своих сыновей в обучение искусству стрельбы из лука. Однако по прошествии некоторого времени вышло так, что скифы, которые постоянно занимались охотой и всегда добывали дичь, ничего не убили. Когда они вернулись с пустыми руками, Киаксар (человек, очевидно, вспыльчивый) обошелся с ними весьма сурово и оскорбительно. Получив такое незаслуженное оскорбление от Киаксара, скифы решили разрубить на куски одного из мальчиков, бывших у них в обучении. Затем, выпотрошив, как обычно потрошат дичь, подали на стол Киаксару как охотничью добычу. После этого скифы хотели немедленно бежать в Сарды к Алиатту, сыну Садиатта. Так это и произошло: Киаксар и его гости отведали этого мяса, а скифы отдались под защиту Алиатта.
Так как Алиатт, несмотря на требования Киаксара, не захотел выдать скифов, то у лидийцев с мидянами началась война. Пять лет длилась эта война, причем верх одерживали то мидяне, то побеждали лидийцы, и однажды — даже в какой-то ночной битве. Так с переменным успехом продолжалась эта затяжная война, и на шестой год во время одной битвы внезапно день — превратился в ночь. Это солнечное затмение предсказал ионянин Фалес Милетский, и даже точно определил заранее год, в котором оно и наступило. Когда лидийцы и мидяне увидели, что день обратился в ночь, то прекратили битву и поспешно заключили мир»{315}.
Необходимо отметить, что этот эпизод произошел уже после расправы над захмелевшими скифами, то есть, сама предательская расправа мидян над союзниками-скифами не могла быть вызвана убийством мальчика. И все же, если поверить словам Геродота, вспыльчивость Киаксара не идет ни в какое сравнение с коварством и злобой скифов, которые хладнокровно накормили отца мясом ребенка.
Но здравый смысл заставляет усомниться в подлинности переданных Геродотом фактов. Во-первых, скифы мятежниками не были. Во-вторых, простым охотникам царских детей на воспитание не дают, во всяком случае, они не живут с ними постоянно. В-третьих, даже убив мальчика, охотники не могли бы его приготовить и подать на стол царским гостям, если они по совместительству не были поварами, лакеями и стольниками. И, наконец, в-четвертых: не обезумел же Киаксар, чтобы после расправы над скифскими вождями доверять своих детей скифам.
Следует сделать вывод, что мальчики (а скорее, один мальчик) были заложниками у скифов, подтверждающими некие союзнические обязательства мидийского царя по отношению к ним. После вероломного убийства своих вождей скифы казнили заложника и отправили его тело отцу. В ином случае Алиатт не принял бы скифов.
Кстати, на поверку царевич мог оказаться вовсе и не мальчиком, а юношей или взрослым мужчиной — Киаксар к тому времени был уже в годах и не тянул на молодого отца. Царствовал он 40 лет (625–585 гг. до Р.Х.) и во время описываемых событий (591–590 гг. до Р.Х.) уже тридцать пять лет был на престоле, да и воссел на него, видимо, не ребенком, так что было ему лет 55–60, а сыновья его сами уже могли иметь детей.
Может быть, случай с оскорбленными охотниками и имел место в истории, но едва ли ему можно придавать такое значение, какое приписывает Геродот. Да и инсинуации насчет «наглых» «бесчинствующих» скифов тоже оставим на совести «отца Истории». Ведь никому не нравится, когда с тебя собирают дань. И память о налоговом инспекторе остается соответствующей.
В целом же, по поводу скифского похода в Азию можно предположить, что он имел целью, конечно, не месть киммерийцам, а попытку закрепиться на своей исторической родине, в Каппадокии-Хеттии. Дважды скифы приходили туда, и оба раза не смогли удержаться. В войне между мидянами и лидийцами скифы оказались единственными проигравшими: граница между Мидией и Лидией прошла по реке Галис и вся Каппадокия отошла к жаждущему скифской крови Киаксару.
И скифам пришлось уйти на север, в Причерноморье. На календаре был май 585 года до Р.Х.
Глава 29
ПРИШЕДШИЕ ОТ РАЙСКОЙ ГОРЫ
Вторую половину 1–го тысячелетия до Р.Х. можно без больших натяжек назвать эпохой второго Великого переселения народов. Но если во время первого переселения (в середине 2 тысячелетия до Р.Х.) основная масса мигрантов принадлежала к кельтам (потомкам Гомера, т. е. одному из иафетических племен), то теперь в путь двинулись арийцы — скифы, массагеты, юэчжи и прочие племена, населявшие Азию от Каспийского моря до Тихого океана.
Едва ли кто-то из них покинул свою прежнюю родину добровольно. Если кельты вынуждены были, в свое время, двинуться на юго-восток из-за климатической катастрофы, спасаясь от потоков талых ледниковых вод, то начало переселения арийцев определялось двумя главными факторами: благоприятными климатическими условиями и, как следствие, ростом народонаселения.
Ледник окончательно отступил в горы и на крайний Север, огромные пространства Евразии стали цветущей степью, покрытой сочными травами, давшими пищу бессчетному количеству животных. Если ранее народы и государства теснились в долинах немногочисленных великих рек, способных прокормить ограниченное число людей, то теперь перед человеком открылся простор бескрайних степей под бесконечным небом. Арии освоили кочевое скотоводство, которое стало для них основным видом хозяйственной деятельности на ближайшую тысячу лет.
Но благоприятные условия жизни и рост народонаселения привели к борьбе за жизненное пространство между самим ариями. Стиснутые в предгорьях Центральной Азии и Северо-Западного Китая народы стремились выйти на оперативный простор. Сначала массагеты вытеснили на запад скифов, затем и сами (в конце 1–го тыс. до Р.Х. — начале 1 тыс. по Р.Х.) вынуждены были отступить туда же под напором юэчжи (тохаров), пришедших из современного Синьцзяня (КНР) и дахов (даков), наступавших на них с юго-восточных берегов Каспия.
В «Велесовой книге» (как бы к ней ни относиться, она дает много фактов для анализа) мы читаем об этом времени: «О той щас бия Богумир — муж славой, я имел трие дщере и двие соини. Тоие бо веидиящя скуфе до стенпои… И тако я ту мате иех, иже рещня Славуни…»{316} Что на русский можно перевести примерно так: «В то время (щас=час, ср.: «тотчас», «сейчас», разг. «щас») был Богумир, муж славы, который имел трех дочерей и двух сыновей. Те вели скифов в степи… и также была там мать их, которую звали Славуня…»
Далее сообщается о возникновении трех родов (древлян, кривичей и полян) от трех дочерей Богумира, которых звали Древа, Скрева и Полева и двух — от сыновей: от старшего, Сева — северян, от младшего, Руса — русов.
Возникли те роды в Семиречье: «Утворисе роди тоие о Седмерецех, идеже обитвящехум за морыя о край зеленья, камо скотивудияи. Древнлноо исходу до Карпенстея горе то биаша она лиятуи пред тисенщ трие стуи за Иермянреху». Т. е. «Сотворились роды те в Семиречье, где обитали за морем в краю зеленом, когда скотоводили. Древнее исхода к Карпатской горе то было, лет за тысячу триста до Германареха»{317}.
То есть возникновение пяти родов предшествовало исходу предков скифов-славяно-русов из Семиречья. Эти события датируются примерно IX–VIII вв. до Р.Х., так как упоминаемый автором «Влесовой книги» Германарих, за 1300 лет до которого возникли пять родов, умер в 375 г. по Р.Х. Что касается Семиречья, то, если учесть все прочие факты, не приходится сомневаться, что это — Семиреченская область Российской империи, протянувшаяся от северных склонов Тянь-Шаня вдоль долин семи рек: Сырдарья, Талас, Чу, Или, Каратал, Аксу, Лепсы. С севера ее замыкает озеро Балхаш.
Затем, в табличке I 96, рассказывается о переселении скифов с их прародины в причерноморские степи: «Придошия из крае зеления о море Годьско, а тамо пототщешиа годе, яква намо путе преткавшиащя. А тако се бииящехом о земе тея о житне нашиа. А до те сва биаща оце нашиа о брезех море по ра риеце. А со влика трудноще понеправеще сва лиудииа а скутиа на онь брег, идыщиа Дону, а тамо годе видиаи шедь до полудне, а годьско море видиаи. А годе измещену противу сен бе статисиа зриаи и тако нуждена сен биияте и прожитниу и живуитва сва, иякожде иегунште бияше по степех оцеве и налезе на не, лудиа биияху и скутииа берущиа… Годь бо бияша ещеа на зелень крае и мало упреди оце, идущиа Раи рьека. Есь влика и оделиашоить ной оде ина лиудои и теще до море Фасисте…»{318}.
Перевести на русский это можно примерно так: «Пришли из края зеленого к Готскому морю (Азовскому) и там наткнулись на готов, которые нам преградили путь. И так бились за землю ту, за жизнь нашу. А до того времени были отцы наши на берегах моря (Каспийского) по Ра реке (Волге). И с великой трудностью переправили своих людей и скот на другой берег, идуща к Дону, и там готов увидали, идя на юг, и Готское море увидали. И стоящих против нас готов увидали, и вынуждены были биться за жизнь свою, за добро, когда гунны (? — м.б., хунну, племена хянь-юнь и хуньюй, предки хуннов, известны китайцам со второго тысячелетия до Р.Х. — В.М.) бии в степях отцов наших, нападая на них, людей убивая и скот забирая… Готы же были тогда в зеленом крае и немного упредили отцов, идущих от Ра реки. [Которая] есть велика и отделяет нас от иных людей, и течет в море Фасиское (Черное море — по р. Фасис, как считает Асов)».
