Юрий Жуков - Оборотная сторона НЭПа. Экономика и политическая борьба в СССР. 1923-1925 годы
Вторым пунктом расхождения с большинством в ЦК и ЦКК сделал Троцкий проблему Госплана. Напомнил, что одна из резолюций 12-го съезда потребовала «укрепления и усиления..,, упрочнения его (Госплана. — Ю.Ж.) как руководящего планового органа». Многозначительно подчеркнул: сам Ленин высказал «мысль о необходимости наделения Госплана даже законодательными (вернее, административно-распорядительными) правами». И вслед за тем с укором отметил: «На самом деле Госплан за время после съезда отодвинут ещё более назад», а «важнейшие хозяйственные вопросы решаются в Политбюро наспех, без действительной подготовки вне их плановой связи».
Тем самым Троцкий, не приводя никаких примеров, конкретных фактов, противопоставил Госплан — научную организацию, задачей которой являлись изучение производительных сил страны, наблюдение за основными хозяйственными процессами и составление на такой основе рекомендательных планов, чисто партийному органу — ПБ, хотя подавляющее большинство вопросов экономики решал СНК, членом которого он, Троцкий, являлся.
Троцкий далеко не случайно привёл цитату из статьи Ленина — тогда ещё не опубликованной, известной далеко не всем членам ЦК. Ведь Госплан, превращенный в законодательный и распорядительный орган, обязательно оказался бы над СНК и вне контроля ПБ. Пусть даже лишь в вопросах экономики, но не только СССР, а ещё и объединившейся с ним Германии сразу после победы там пролетарской революции.
Судя по этому письму, Троцкий видел выход из кризиса не в экономических, а в чисто административных мерах, наиболее понятных и привычных для него. А реорганизованный Госплан — наподобие хорошо узнанных им за гражданскую войну РВС или Генштаба, руководящим народным хозяйством, ставшим строго централизованным, с железной дисциплиной. Ведь недаром совсем недавно, всего три года назад, для восстановления промышленности он создавал трудовые армии, подчинённые, между прочим, не ВСНХ, а РВС, а год назад попытался ввести армейские порядки в профсоюзах работников железнодорожного и водного транспорта
Троцкий ни словом не обмолвился о том, кого бы он хотел видеть во главе Госплана. Но члены и «тройки», и ЦК, ЦКК, к которым было обращено письмо, не могли категорически отвергнуть желание самого наркомвоенмора занять такой пост. Присоединить его к тем должностям, которыми уже обладал. А ведь Троцкий являлся членом ПБ и Оргбюро, членом СНК — наркомвоенмором и председателем РВС СССР. И если бы возглавил ещё и Госплан, то сосредоточил бы в своих руках практически неограниченную власть. Автоматически стал бы преемником Ленина. Новым вождём. Или диктатором? Вторым Наполеоном?
Но Троцкий не дал адресатам возможности сосредоточиться на раздумьях о том. Далее обрушил на них массу претензий. В ошибках ОБ (видимо, забыв, что сам является его членом) в подборе кадров хозяйственников, приведших, по его словам, к дезорганизации работы на Украине. В неучастии «партийной массы в действительном формировании партийной организации». В том, что «бюрократизация партийного аппарата достигла неслыханного развития». В «систематической работе… против Реввоенсовета» и «объявлении нового Реввоенсовета», что может быть «понято нашими соседями» не «иначе, как переход к новой, т.е. агрессивной, политике».
И на том основании пришёл к «страшному» выводу:
«Партия могла быть бы временно с нынешним тягостным внутрипартийным режимом, если бы он обеспечивал хозяйственные успехи. Но этого нет. Вот почему этот режим не может держаться долго. Он должен быть изменён… Такой режим и такое самочувствие партии несовместимы с теми задачами, которые могут вырасти и, по всем данным, вырастут перед партией из самого факта германской революции. Секретарскому бюрократизму должен быть положен конец»{245}.
В отличие от Зиновьева, полагавшего революцию в Германии достаточной для спасения экономики СССР, Троцкий считал должным ради всё той же германской революции сменить «режим» в партии. Сменить лишь из-за отсутствия успехов в народном хозяйстве. При этом — без каких-либо внятных объяснений — повинным во всех бедах РКП объявил только секретариат ЦК», включавший в то время Сталина, Молотова и Рудзутака. Но подразумевал, вне сомнения, одного Сталина. Генсека.
Спустя два дня Троцкий направил в ЦК и ЦКК ещё одно послание. На этот раз — предельно сжатое. Содержавшее помимо очередной филиппики в адрес ЦКК и Куйбышева только перечисление пунктов, по которым он полностью расходился с ЦК:
«1. Вопрос об организации промышленности и плановом руководстве.
2. Вопрос о соотношении политики финансовой и общехозяйственной.
3. Вопрос о монополии внешней торговли. 4. Национальный вопрос письмо т. Ленина (тогда неопубликованная, не известная членам партии статья «К вопросу о национальностях или об «автономизации». — Ю.Ж.). 5. Вопрос о ЦКК — статья т. Ленина («Как нам реорганизовать Рабкрин», опубликованная 25 января 1923 г. — Ю.Ж.). 6. Вопрос о соотношении между военными планами и хозяйственными. 7. Вопрос о развитии водочной системы с фискальными целями. 8. Кардинальные вопросы, связанные с германской революцией. 9. Вопрос о методах нашей внешней политики в настоящее время»{246}.
Легко заметить, что пять пунктов из девяти прямо или косвенно относились к экономическим проблемам и только один — к внутрипартийному положению.
В те же самые дни обнаружилось весьма странное и неожиданное. Письмо Троцкого от 8 октября (под грифом «совершенно секретно»!) оказалось известным не только адресатам и, как утверждал его автор, «небольшому кругу ответственных товарищей, не входящих в состав ЦК и ЦКК». Получило широкое распространение в московской партийной организации, воспринявшей его как «платформу» возникавшей внутрипартийной фракции{247}.
Такое предположение вскоре подтвердилось поступлением в ПБ ещё одного документа, первоначально подписанного З.А. Преображенским — председателем финансового комитета ЦК и СНК Советского Союза, СБ. Бреславом — заместителем командующего войсками Московского военного округа и А.П. Серебряковым — заместителем наркома путей сообщения. И присоединившимися к ним начиная с 11 октября ещё сорока тремя: А.С. Бубновым — заведующим агитационно-пропагандистским отделом ЦК; Б.А. Антоновым-Овсеенко — начальником Политуправления РККА, членом РВС; Н.И. Мураловым — командующим войсками Московского военного округа; И.Н. Смирновым — наркомом почт и телеграфов; Г.Л. Пятаковым заместителем председателя ВСНХ; В. Оболенским (Осинским) — заместителем наркома земледеля; Л.П. Серебряковым — заместителем наркома путей сообщения; Т.В. Сапроновым — председателем президиума ВЦСПС; А.Г. Белобородовым — наркомом внутренних дел Российской Федерации, другими видными партийными и государственными деятелями.
Данный документ, получивший название «Заявление 46-ти», как и письмо Троцкого от 8 октября, начинался с констатации всё ухудшавшегося экономического положения страны. «Начавшийся с конца июля этого года, — указывалось в нем, — хозяйственный и финансовый кризис со всеми вытекающими из него политическими, в том числе и внутрипартийными последствиями, безжалостно вскрыл неудовлетворительность руководства партией как в области хозяйства, так и особенно в области внутрипартийных отношений».
Далее авторы «Заявления» начали странным образом путаться. Помянули, не конкретизируя, об известных только им неких «успехах в области промышленности, сельского хозяйства, финансов и транспорта». И тут же отметили прямо противоположное — «мы стоим перед близящимся потрясением червонной валюты.., перед остановкой сбыта промышленных товаров, перед перебоями в выдаче зарплаты». И обобщили мрачный прогноз: «Всё это и суть некоторые элементы уже начавшегося хозяйственного, кредитного и финансового кризиса».
Сочтя обещание такой угрозы недостаточной, добавили: «Мы стоим перед возможностью необычайно острого хозяйственного потрясения, неизбежно связанного с внутренними политическими осложнениями и с полным параличом нашей внешней активности и дееспособности. А последняя, как всякому понятно, нужна нам теперь больше, чем когда-либо, от неё зависят судьбы мировой революции».
Казалось, именно теперь следовало бы объяснить причины столь печального положения с народным хозяйством, предложить пути выхода из кризиса. Пути прежде всего экономические. Однако авторы «Заявления» поступили иначе. Сочли, что во всем виноваты не ошибки при проведении НЭПа, о котором не обмолвились ни словом, а только «режим фракционной диктатуры», сложившийся после 10-го съезда и «переживший сам себя». И ещё «ничем не прикрытое разделение партии на секретарскую иерархию и «мирян», на профессиональных партийных функционеров, подбираемых сверху, и простую партийную массу».
