Армия короля Франции - Ксавье Элари
Весной 1302 года, когда в Брюгге и Генте уже начались первые волнения, Шатийону временно помогали два представителя короля, епископ Осера Пьер де Беллеперш и канцлер Пьер Флот. После Брюггской заутрени Роберт д'Артуа, назначенный лейтенантом короля, принял командование армией, а граф Булонский сменил Жака де Шатийона на посту губернатора, теперь эти две функции были четко разделены. 17 июля, как только стало известно о катастрофе при Куртре, король назначил графа Сен-Поля своим лейтенантом во Фландрии, единственного из великих баронов, кто выжил в битве. Теперь вся Фландрия вышла из-под контроля короля, и губернатор больше не был необходим, и не похоже, что король хотел снова ввести эту должность[261].
Трудно определить намерения Филиппа Красивого в отношении оккупированных территорий. Историки обычно считают, что он никогда не собирался оставить за собой герцогство Аквитания. С другой стороны, его позиция в отношении Фландрии кажется более двусмысленной. Высокий статус двух сменявших друг друга губернаторов графства, Рауля де Клермона и Жака де Шатийона, позволяет предположить, что Фландрия имела большее значение, чем Аквитания, которой приходилось довольствоваться администраторами, менее высокого статуса. Интересно, если бы не Брюггская заутреня и битва при Куртре, стало бы графство Фландрия частью королевского домена?
Отношения с королевским правительством
Можно подумать, что из-за расстояний, медлительности коммуникаций и отсутствия реальной центральной администрации губернаторы были предоставлены сами себе. Это не так однозначно, если обобщить случай Наварры при Филиппе III, который особенно хорошо задокументирован[262]. Сменявшие друг друга губернаторы переписывали полученные от короля приказы в реестры (так называемые mandements). За период с 1276 по 1282 год насчитывается более двухсот реестров, которые, несомненно, представляют собой лишь часть инструкций, полученных губернаторами. К сожалению, ничего не сохранилось от переписке последних с королем. Однако в свете этих сотен писем нет сомнений в том, что между обеими сторонами происходил оживленный обмен сообщениями, который определял политику губернатора Наварры, находившегося в восьмистах километрах от короля. Кроме того, посланники короля регулярно ездили в Памплону. В 1276–1277 годах, а затем в 1280–1282 годах Эмбер де Божё, коннетабль Франции, провел много времени в Наварре. Его главной задачей, по-видимому, было обеспечение территориальной целостности пиренейского королевства и его защита от кастильцев и арагонцев. В те же годы в Наварре появились еще две фигуры: Клеман д'Оне и Гуго де Конфлан, оба были назначены губернаторами Наварры, первый в 1283 году, второй в 1286 году. Причины их назначения ясны: они считались специалистами по наваррским делам. В Наварре также упоминаются несколько чиновников более скромного происхождения: два сержанта, Роже д'Эспьер и Рауль де Таверни, и камердинер королевского Двора, некий Ханнекен. Их точную роль трудно оценить, но можно предположить, что по возвращении они докладывали королю о ситуации в Наварре. Таким образом, главная роль отводилась губернатору. Его действия не только направлялись инструкциями, полученными от короля, но и контролировались его многочисленными посланниками. Следует добавить, что в письмах, отправленных королем губернатору, два человека часто фигурируют как советники, чье мнение имело значение, когда речь шла о делах Наварры, это Эсташ де Бомарше, первый губернатор, ставший сенешалем Тулузы, и Эмбер де Божё, коннетабль. Оба они провели какое-то время в Наварре и их опыт считался ценным для руководителей королевской политики.
Агенты короля
Поэтому отношения между королем и губернаторами особенно хорошо известны на примере Наварры. Для более низкого уровня, уровня агентов короля, лучшим примером является Фландрия.
До оккупации 1297 года агенты короля уже присутствовали во Фландрии. Уже летом 1289 года Филипп Красивый поручил одному из своих сержантов отправиться в Гент, чтобы взять под королевскую защиту горожан, враждовавших с графом, и город выплачивал этому сержанту жалование. После разрыва с Эдуардом I, в начале 1294 года, Филипп Красивый отправил еще несколько сержантов во Фландрию, на этот раз для контроля за соблюдением запрета на торговлю с Англией. В 1296 году для финансирования Аквитанской войны должен был введен налог, равный одной пятидесятой части дохода каждого подданного. Выручка должна была делиться между королем и графом, что оправдывало новое появление королевских сержантов, надзиравших за сбором налога, который фактически осуществляли графские офицеры.
Поскольку их послал король, сержанты были неприкосновенны. На их одежде, вероятно, были изображены флер-де-лис (геральдические лилии), чтобы показать их особую связь с королем. На местах, находящихся под защитой короля, они прикрепляли знаки с флер-де-лис. Напасть на них — означало напасть на короля. Как только они были установлены в главных городах Фландрии, граф не имел права их убрать. Отозвать их мог только король, что Филипп Красивый и делал всякий раз, когда отношения с Ги де Дампьером налаживались. Но королевские сержанты раз за разом возвращались, и их назойливое присутствие и их привилегии, безусловно, способствовали быстрому ухудшению ситуации.
Отправка сержантов была лишь одним из доступных Филиппу Красивому способов вмешательства в дела Фландрии. Графство Фландрия находилось под юрисдикцией бальи Амьена, что означало, что он мог вмешаться, если считал, что интересы короля находятся под угрозой. Но даже больше, чем сержанты или бальи Амьена, именно опекуны, назначенные в 1296 году в Брюгге и Генте, лучше всего характеризуют политику Филиппа Красивого в отношении Фландрии. Сам термин опекун по своему смыслу означал, что речь идет о защите жителей, а также прав короля, от незаконных притязаний графа. Опекуны существовали и за пределами
