Вингейт (СИ) - Левит Илья Исаевич

Западная граница Чехословакии самой природой была предназначена для обороны. И еще усилена мощными укреплениями, построенными при участии французских инженеров. Военный престиж Чехословакии был высок, в первую очередь благодаря действиям в России знаменитого чехословацкого корпуса. «Белочехи», как называли их в советской литературе. Этот корпус в 1917 году хорошо сражался на фронтах Первой мировой войны, когда русская армия уже разваливалась. А затем, в 1918 году, своим восстанием поставил советскую власть в очень тяжелое положение и оказал важную услугу союзникам. Во время Брестского мира шел взаимный обмен военнопленными. В Германии и Австро-Венгрии, людские ресурсы которых были в 1918 году напряжены до предела, очень рассчитывали на возвращение сотен тысяч немцев и венгров. Напрасно. Именно этих людей, как более склонных к побегам, отправляли в свое время подальше — в Сибирь.

Так вот, Транссибирскую магистраль перекрыли восставшие белочехи, чем и воспрепятствовали возвращению освобожденных пленных. Об этом в Англии и Франции в 20–30-х годах вспоминали с благодарностью (Т. Масарик в 1918 году говорил, что вся Сибирь в его руках). Короче, чехи и словаки проявили себя тогда хорошими солдатами. И все ждали чего-то подобного и теперь.

Возможно, не все мои читатели помнят о чем идет речь. (А те, кто помоложе и историю СССР не учили, могут и не знать). Вот кратко суть дела.

В ходе Первой мировой войны из чехов и словаков, оказавшихся на территории Российской империи (в огромном большинстве военнопленных), был сформирован на добровольной основе легион. Формировался он в основном при Временном правительстве и насчитывал несколько десятков тысяч человек (не более 50 тысяч). Легион подчинялся русскому командованию, а идейное руководство осуществлял парижский Национальный комитет во главе с Масариком (см гл. 85). Никаких трений между российским и чехословацким руководством тогда не было. Масарик одобрял февральскую революцию и весной 1917 года побывал в России, стремясь ускорить создание легиона.

Когда большевики захватили власть, они заключили сепаратный Брестский мир со странами германского блока. С чехословацким командованием Советская власть договорилась об эвакуации легиона во Францию, через Владивосток. Весной 1918 года чехословацкие эшелоны потянулись туда. Легион теперь был включен в состав французской армии. Но движение шло очень медленно. Уже начался развал на железных дорогах. Возможно, большевистские власти и специально тормозили движение по требованию немцев. Наконец, чехословацкие эшелоны и вовсе остановились — надо было пропустить идущие на запад поезда с немецкими (германскими, австрийскими) и венгерскими пленными, освобождавшимися по условиям Брестского мира, которые должны были снова принять участие в войне. Это взбесило чехов и словаков. Где-то на станции случилась их стычка с венграми. И из этой искры летом 1918 года разгорелось пламя мятежа — чехословаки восстали против Советской власти. (И перерезали путь возвращения из плена немцам и венграм.) Успехи чехословаков были поразительны. Красная армия не смогла оказать им никакого сопротивления. В России приличные люди их встречали как братьев-славян и как авангард цивилизованного мира, пришедшего на помощь против большевиков. А на западе чехословаки летом 1918 года стали легендой. Тогдашняя тяжелая военная ситуация делала хорошие вести особенно желанными. Легионеров сравнивали с античными героями — с походом 10 тысяч греков вглубь Персии в IV веке до н. э. (описан Ксенофонтом в «Анабазисе»). Они действительно, как мы уже знаем, тогда принесли западным союзникам пользу большую, чем принесли бы в Европе. Но уже осенью того года чехословаки стали выдыхаться. Мировая война кончилась. Независимая Чехословакия родилась. Красная армия усиливалась. В конце 1918 года Колчак был провозглашен в Омске Верховным правителем. Прежняя демократическая (эсеро-меньшевистская) власть была разогнана. Чехословаки этого не одобрили. Хоть они и не вмешались, но их отношения с правительством Колчака сразу стали прохладными. Большинство легионеров не видело смысла дальше расхлебывать русскую кашу. Многие думали так и в Праге, тем более, что у самой новорожденной Чехословакии возникли пограничные споры с соседями. И легион, теперь уже ставший чехословацкой военной частью, был нужнее на Родине.

На рубеже 1918–1919 годов легионеры организованно оставили фронт. (Ими управлял избранный войсками Национальный совет.) Они тогда ещё согласились охранять Транссибирскую магистраль и свирепо отгоняли от неё красных партизан. Но прежде всего потому, что эта дорога нужна была им самим для отступления во Владивосток и вывоза приобретенного в России имущества. А его много было! Жалование чехословакам платили то русские правительства, то французы. Легионеры своё жалование не проматывали, а организовали финансовые учреждения по аккумуляции этих денег и централизованной закупке всего, что можно было вывезти. В тогдашней, погрузившейся в хаос России, всё, кроме предметов первой необходимости, шло за бесценок. И чехословаки скупали всё. От промышленного оборудования и цветных металлов, до редких книг и мехов. Всё это было погружено в 20 000 (!) вагонов и двигалось к Владивостоку. При этом легионеры занимали железнодорожный путь, совершенно не считаясь с нуждами колчаковской армии и беженцев. Это приводило к тяжелым последствиям. Несмотря на относительно небольшую численность чехословаков, долго никто не смел им перечить. Такова была их военная слава. Но в начале 1920 года под Иркутском красные перерезали чехословакам путь на восток, угрожая взорвать железнодорожный туннель. И желая избежать ненужных трудностей, те выдали на расправу Колчака (уже разбитого и ехавшего на восток в их эшелоне). Чем купили себе свободный проезд.

И легионеры сумели всё вывезти (вагоны продали в Китай). Было ли всё это имущество купленным, или отчасти и награбленным (произвольно конфискованным)? Действительно ли они захватили часть российского золотого запаса? Об этом белые говорили, а позже, в эмиграции, и писали. Не ясно, есть ли тут доля истины. К тому времени легионеры были для русских не «братья славяне», а «чехо-собаки». На них и вешали всех собак. А они, конечно, всё отрицали.

Но в мире помнили главным образом подвиги легионеров в 1918 году, повлиявшие на исход Первой мировой войны. О них вспоминали с благодарностью, пока для выражения этой благодарности ничего, кроме слов, не требовалось. А многие и в 1938 году, через 20 лет после тех подвигов, ожидали новых славных деяний. Тем более, что кое-кто из бывших легионеров был теперь в Праге на высших военных постах.

Считалось, что братство по оружию чехов и словаков во время войны в России укрепило Чехословакию. Но, как выяснилось, не надолго.

Решительные меры Праги смутили судетских немцев и Берлин. А Франция заявила, что готова выполнить свой союзнический долг перед чехами. Благоприятную для Праги позицию заняла и Москва. Инициатором этой политики принято считать Литвинова. Но, конечно, все это могло происходить только с согласия Сталина.

В Берлине забили отбой, а потом вдруг вспомнили свои недавние мартовские миролюбивые заявления. Казалось, война отодвинулась. В антифашистских газетах рисовали чехословацкого президента Эдуарда Бенеша в виде героического Давида, повергавшего Голиафа (Гитлера). А зря. Гитлер был упорен и не отступал при первой неудаче. Напряженность вскоре снова стала нарастать. Кстати, французский премьер-министр Деладье еще раз повторил, что обязательства Франции по отношению к Чехословакии «священны, и от их выполнения нельзя уклониться». Деладье считали человеком с характером. Французы называли его «воклюзский бык» — по названию местности во Франции, где родился Деладье, — Воклюз. Потом, после мюнхенского позора, его назовут «быком с рогами улитки». Но летом 1938 года его заявление испугало многих в Германии. Укрепленная линия на границе с Францией («линия Зигфрида») была еще не готова. Перевес пока оставался на стороне англо-французов. Но Гитлер шел напролом. И скоро стало ясно, что «умиротворители» его не подведут. В августе англичане взяли на себя мирное посредничество между Берлином и Прагой (вместо поддержки чехов). Из этого ничего не вышло, но Гитлер понял: в Лондоне очень не хотят воевать за Чехословакию. В начале сентября Англия предупредила французов, что если вспыхнет война, то в первые шесть месяцев помощь Англии будет ничтожной. Это секретное заявление подхлестнуло «умиротворителей» во французских верхах. Гитлер этого, возможно, и не знал, но чувствовал. И вот в сентябре 1938 года судетские немцы подняли вооруженное восстание. Чехи объявили военное положение и быстро навели порядок. Гейнлейн — фюрер судетских немцев — бежал в Германию. Десятки людей были убиты и сотни ранены. Но на дворе стоял не 1919-й, а 1938 год. Гитлер получил солидный повод для вмешательства. Наступили решающие дни.