Ефим Черняк - Химеры старого мира. Из истории психологической войны
Подготовка к войне проводилась ускоренными темпами. «Умиротворители» шли на все новые уступки нацистам. Очередную пропагандистскую кампанию начал Гитлер своей речью 20 февраля 1938 года в рейхстаге. Фашистский главарь с угрозой объявил, что «не потерпит дальнейших нападок европейской печати на Германию… Германия не может оставаться безучастной к судьбе 10 миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах». Речь шла об Австрии и Чехословакии. Фашистская печать повела психологическую подготовку к аншлюсу. Геббельс приказал мобилизовать в защиту запланированной «акции» все мыслимые доводы, начиная от расистских «аргументов» и кончая даже ссылками на борьбу немецких демократов в 1848 году за единую Германию. 18 марта 1938 года Австрия была оккупирована гитлеровскими войсками.
Первое время после аншлюса германская печать соблюдала умеренный тон в отношении Чехословакии. Однако уже в апреле Геббельс дал директиву о начале травли чехов. В гитлеровских газетах замелькали под крупными заголовками сообщения о «терроре» против немцев в Судетской области (так преподносились инциденты, спровоцированные местными нацистами по приказу из Берлина). Кампания шла нарастающими темпами, особенно в июле 1938 года. Газеты получили директиву убедить читателей, что, подобно «красной Испании», Чехословакия якобы стала «оплотом большевизма». В августе кампания приобрела невиданные размеры. 30 августа газета «Ангрифф» вышла под аншлагом «Кровавый террор чешских банд». Немецко — фашистские газеты печатали сведения, будто чешские рабочие — коммунисты создали отряды, «занятые убийствами и грабежом». Геббельс требовал от своей печати «сдержанности и агрессивности». 10 сентября он объявил на очередном нюрнбергском сборище: «Прага представляет собой центр большевистских заговоров против Европы». Фашистская пресса помещала сотни материалов о мнимых зверствах, печатала демонстративно без комментариев «списки убитых немцев», заполнялась угрожающими статьями под заголовками «Последнее предупреждение Праге» и т. п.
В конце сентября состоялась позорная мюнхенская сделка — правительства Чемберлена и Даладье согласились на включение части чехословацкой территории в состав Германии. Гитлер обычно очень настороженно относился к журналистам (самовлюбленный до безумия позер не мог, по собственному признанию, простить насмешек над его особой в германской прессе, которые помещались до установления фашистской диктатуры), Однако теперь он счел нужным выразить свое удовлетворение усердием и проворством сподручных доктора Геббельса. В обращении к ним 10 ноября с обычной помпезностью Гитлер заявил: «Господа, на этот раз мы получили 10 миллионов человек и 100 тысяч квадратных километров территории с помощью пропаганды, поставленной на службу идее. Это нечто гигантское». Фюрер мог бы с не меньшей похвалой отозваться об усилиях «мюнхенской» печати в Англии, Франции и США, столь облегчившей Чемберлену и Даладье преступный сговор с нацистами.
На другой день после мюнхенской конференции, 30 октября, министерство пропаганды издало директиву — сосредоточить усилия на популяризации утверждения, что «фюрер еще раз добился успеха в сохранении мира во всем мире». Инструкция 30 октября предписывала временно прекратить печатание сказок об убийствах и насилии над немцами в Чехословакии. Несколько месяцев по приказу Геббельса немецко — фашистская печать почти не упоминала об ампутированном, но все еще существовавшем чехословацком государстве. Это была маскировка подготовки к полному захвату страны.
12 марта 1939 года по команде Геббельса началась новая кампания — опять запестрели сообщения о преследовании немцев.
Через два дня Чехословакия была занята германскими войсками. Гитлеровская печать, годами писавшая о стремлении Германии вернуть лишь земли, населенные немцами, запела другие песни.
Захват Чехословакии, оказывается, был произведен во имя удовлетворения, как заявил Геббельс, «практических нужд немецкого и чешского народа». Выяснилось, что это необходимо для торжества «нового порядка» и, конечно, для ликвидации все тех же «большевистских козней». Занятие Богемии и Моравии было объявлено «внутренним немецким делом». В ответ на заявления из‑за границы, что этот захват является попранием национального принципа, Геббельс говорил 19 марта на очередной пресс — конференции со свойственным ему безудержным циничным бесстыдством:
«Шесть лет мы подвергаемся обвинениям за защиту расовой теории, а теперь наши враги становятся расистами и упрекают нас в ее нарушении. Это верх лицемерия», — закончил он свои поучения редакторам газет. 21 марта 1939 года последовала новая инструкция: «Главная идея: подобно старой деве, Англия чопорно сидит на своем стуле и через глазок в окне наблюдает с осуждением и морализируя за каждой молоденькой девушкой на улице, позабыв о собственном прошлом». Эта «основная идея» развивалась во множестве газетных и журнальных статей. Одновременно было приказано неустанно внедрять в сознание немцев и заграничной аудитории мысль о «гениальности» фюрера или, как писала 17 марта 1939 года кичившаяся своей респектабельностью «Франкфуртер цейтунг», «блестящем мастерстве государственного деятеля».
Последние предвоенные месяцы. «Мюнхенцами» предана республиканская Испания. Фашистская Италия захватывает Албанию. Все шире разгорается пламя вооруженного конфликта на Дальнем Востоке, Но главный очаг агрессии, конечно, в Берлине.
Под давлением своих народов английское и французское правительства вынуждены начать переговоры с Советским Союзом о создании системы коллективной безопасности для отпора фашистским агрессорам. Но эти переговоры не продвигаются вперед ни на шаг из‑за саботажа западных держав. Ведь покровители фашистской агрессии по — прежнему мечтают «канализировать» ее против СССР. Переговоры с Москвой им нужны для успокоения общественного мнения и чтобы набить себе цену в ходе одновременно происходящих тайных переговоров с гитлеровскими эмиссарами в Берлине, Лондоне и Париже.
Польское буржуазно — помещичье правительство, ослепленное своей ненавистью к коммунизму и мечтавшее о захвате Украины, все эти годы вело преступную антинародную политику поддержки и прямого соучастия в агрессивных действиях гитлеровской Германии. Теперь пришел час расплаты. В Берлине открыто потребовали «возвращения» в рейх западной части польского государства.
По ставшему уже привычным шаблону нацистская пресса фабрикует сообщения о «терроре» против немецкого меньшинства в Польше. Это происходило теперь под аккомпанемент истошных криков о проводимой Лондоном и Парижем политике «окружения» Германии — этим словечком немецкие милитаристы не раз запугивали обывателя с начала XX века. А ныне, добавляла печать Геббельса, речь идет не просто об «окружении», но и о поощрении «большевистской экспансии» в Европе — довод, к которому были столь чувствительны Чемберлен, Даладье и их единомышленники.
Готовясь к непосредственному захвату большой части Европы и решив не останавливаться перед развязыванием мировой воины, гитлеровцы продолжали вещать во всех «унифицированных» газетах и на всех радиоволнах о своем неизменном миролюбии. Еще в феврале 1939 года была напечатана статья Геббельса «Война на горизонте», в которой он разъяснял, что Германия хочет мира, который был бы совместим с ее «правом на существование» и что «третий рейх» не желает более принадлежать к числу неимущих.
1 апреля — опять это число, придающее иронический оттенок зловещим пропагандистским операциям нацизма, — появляется новая статья Геббельса: «Кто хочет войны?» В ней он издевается над «военным психозом» в Париже, Лондоне и Вашингтоне. Сколько раз буржуазные политики и журналисты в этих столицах, самодовольно посмеиваясь, отвергали предупреждения Советского
Союза о надвигающейся военной опасности! Теперь Геббельс пожинал плоды этой годами проводившейся политики усыпления бдительности европейских народов. Повторяя «доводы» мюнхенцев, твердивших, что не стоит «умирать за Австрию», «умирать за Чехословакию», «умирать за Данциг», Геббельс распространялся о том, что средний человек в западных странах вряд ли знает по карте, где Вена, а где Прага. Прожженный демагог обращался даже ко всем «людям доброй воли», требуя от них «прямо взглянуть на факты и предоставить без словопрений законные права молодому борющемуся народу и таким образом встать на путь обеспечения действительного мира».
Блудливая демагогия Геббельса была рассчитана не только на заграницу. В самой Германии имелось немало людей, которые не поддались нацистскому дурману. Они знали, что первую мировую войну вызвало империалистическое соперничество, не забывали о классовой борьбе против капитала, о революции 1918 года. Миллионы немцев хорошо помнили страдания и ужасы прошлой войны. Это не могла не учитывать пропагандистская машина фашизма. 3 июня 1939 года в «Фёлькишер беобахтер» появилась статья Геббельса под вопрошающим заголовком «Классовая борьба народов?». Воровски используя и искажая понятия, издавна привычные для немецкого рабочего, Геббельс разъяснял, что целью такой «классовой борьбы» не может быть сохранение статус — кво, а нужна, мол, борьба за «конструктивный мир», который «превратит хаос, царящий в Европе, в недвусмысленный порядок». Оказывается, для мира необходимо решение этой «классовой борьбы народов, борьбы, которая угрожает нам всем. Мир, который надо достигнуть, — это новый международный порядок, имеющий целью благоденствие и счастье всех». При ближайшем рассмотрении мир оказывался равнозначным или войне, или «мирному» удовлетворению хищнических аппетитов гитлеровского рейха, которое обеспечило бы его полное господство в Европе. Ну, а что спланированное в Берлине лишение независимости всех европейских стран, физическое истребление десятков миллионов людей именовалось «счастьем для всех», то это уже принадлежало к особенностям стиля доктора Геббельса. Конечно, не только его одного, но и всей нацистской печати, которая летом 1939 года многословно писала об этом «настоящем мире», заранее возлагая ответственность за войну на врагов рейха.
