Николай Маркевич - История малой россии - 2
Совет был мудрый, дальновидным; мыслью о поселениях, он предупреждал век свой целым столетием; но этим советом Россия не воспользовалась. Еще Петр не управлял ею самодержавно, еще он боролся с Софиею, — с ее любимцами, со Стрельцами, с невежеством, и вечный мир с Поляками был заключен в Москве. Условия не совсем были сходны с мнением Самуйловича.
1. Смоленск, Дорогобуж, Белое, Красное, Рославль с городами и уездами; Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, Почеп, вся Малороссия по сю сторону Днепра, со всеми городами, деревнями, землями и местами; за Днепром Киев с землями между Ирпенью и Стугною, Васильков, Триполье и Стайки, с их селениями, остаются вечно за Россиею.
2. Козаки, живущие по Заднеприю до устья Тясьминя, в Сечи и в Койдаке, остаются также вечно за Россиею.
3. Польше возвращаются Полоцк, Витебск, Динабург, Невель, Себеж, Велиж, Люцин, Режица и Марнаус, со всеми их уездами и с придачею ста сорока шести тысяч рублей.
5. Монастыри и церкви Греко-российские, находящиеся в Литве и Польше, не будут изменяемы в Униатские, останутся при своих правах, и священников будут иметь поставленных от Киевского Митрополита.
6. За неправды Турецкие Государи разрывают перемирие с Султаном и Ханом, и постановляют с Королем и Республикою союз оборонительный и наступательный. В следующем году Русские выступят против Крымцев, а Поляки против Турков и Белогородцев; одна сторона без согласил другой не смирится. Король ручается, что и Цесарь, без согласия Царей, не помирится с Турками.
7. Россия обязывается стараться о склонении к наступательному и оборонительному союзу Французов, Англичан, Датчан и Голландцев.
8. Торговля свободна в Царстве и в Королевстве. Русские купцы приезжают свободно в Польшу; а Польские, кроме Жидов, в Россию.
Этот союз был подписан с Польской стороны: Сенатором, Воеводою Познанским Христофором Гржимултовским; Канцлером Литовким Марцианом Александром Князем Огинским; Подстолием Коронным Александром Пржзиемским; Кастеляном Каменецким Александром Яном Потоцким, и Мечником Литовским Николаем Князем Огинским. С Русской стороны: Князем Василием Васильевичем Голицыным, Борисом Петровичем Щереметевым, Иваном Ивановичем Бутурлиным, Петром Дмитриевичем Скуратовым, Иваном Ивановичем Чаадаевым, Емельяном Игнатьевичем Укринцовым; Василием Бобининым, Василием Посниковым, Прокофием Возницыным и Иваном Волковым.
Любопытны были пятая, шестая и седьмая статьи. Выполнение пятой зависело от Поляков — она была не выполнена; выполнение двух остальных от России оне были выполнены. Правда, обе неудачно. Шестая была несвоевременна. Еще Петр не переплавил России в волкане необъятной души своей; еще нам рано было воевать с Цареградом. Мы были уничтожены. — Седьмая статья походила более на Крестовые походы, нежели на дело. Это хорошо было во времена Бодуина, но не в конце семнадцатого века. Мы увидим, что отвечала старая Европа.
Начнем по порядку с пятой статьи.
Едва успели обе стороны заключить мир и союз, едва обещала Речь Посполитая прекратить гонения за веру, как начались следующие подвиги, магнатов, шляхты, кзендзов и Иезуитов: в Могилевском уезде, в селе Езере, Виленские Коммиссары, подученные Иезуитами, раззорили церковь Петропавловскую, били прихожан мучительски, взлезли на купол, спихнули ногами крест потом разметали весь храм по бревну. Главную в Могилеве церковь Спаса отдали Иезуитам. В Бреславском уезде Миорский монастырь был обращен в Унию. Белорусским мещанам Король объявил, что не будут они иметь никогда Греческого Епископа; а если хотят иметь главу церкви, пусть примут Униятскаго. Архимандрит нашего монастыря Минского Петропавловского, Петр Пашкович, трое суток защищался оружием и камнями в ограде своей обители от Униатского плебана Салгана Юревича. По просьбе Униатского Митрополита Киприяна Жоховского, Православным, живущим в Польше и Литве, объявлено не давать службы и чинов и не позволять строить церквей; вместе же с тем Татарам разрешено строить мечети, а Жидам—кагалы. В Зиминском и Нискиническом монастырях были обриты монахи насильно по-Римски, а монастыри обращены в Униатские. У Княжны Радзивиловой, у Княжны Збаражской, у Дульского в имениях, в Стрые, в Могилевской Епархии — было более двух сот церквей отнято от Православных. Прихожан, не принимавших Унии, тащили к суду. В Луцкой Епархии, из сел: Бога, Черешинна, Жулич, Почапина, Бельзеца и Кварова выгнали священников. Гнинский прервал, в день Благовещения, литургию, начатую Греческим священником и велел, священнодействовать Униатскому; народ разбежался. И когда Борис Петрович Шереметев начал вступаться за православие, приехав с подтвердительною грамотою на Московский договор; то на Сейму отвечали ему Сенаторы: «Не пристойно никому в дела чужого Государства мешаться. Довольно и того для старой Русской веры, когда Король присягает — никому никакой тяжести для веры не чинить.»
Пока Русские могли собраться к выполнению шестой статьи, должно было заняться седьмою.
Посланы были Послы: в Испанию и во Францию — Князья Яков Федорович Долгорукий и Яков Ефимович Мышецкий; в Бранденбургию, Флоренцию, Голландию и Англию — Василий Тимофеевич Посников; в Данию и Швецию—Любим Домник и Борис Протасьев. Они просили помощи и вооружения против врагов Святого Креста и объявили о счастливом событии Апреля двадцать шестого—о союзе с Польшею. Дания и Швеция обещали помощь, но были слишком благоразумны, чтобы выполнить это обещание. Бранденбургия, Флоренция, Голландия, Испания, Англия и Франция поздравили Послов с счастливым событием, и больше ничего.
Между тем было исполнено и шестое условие.
Князь Голицын хотел заслужить славу победителя неверных. Любимцу Софии этот поход был полезен; а для Софии приятно было, чтоб ее любимец прославился. И вот тайная причина этой разорительной, неудачной, постыдной войны. Самолюбию и эгоизму Голицына посвящена была польза Государства и жизнь воинов. Завоевание Крыма казалось любимцу игрушкою. Напрасно Петр, предвидя неудачу, противился, — София превозмогла, война была объявлена.
Самуйловичу, который не советовал ее начинать, который вовсе непричастен был к этому союзу с Поляками, — прислали бархат, два золотых изорбафа, шесть портищ Китайской камки иноходца с Царской конюшни и двести десять рублей соболями. Кроме того, позволено было ему выдать дочь за Князя Юрия Четвертинского, и только свадьба отложена была до окончания Крымского похода.
Князю Голицыну пожаловано: золотая чаша в два фунта с половиною, атласный кафтан на соболях в четыреста рублей, придача к прежнему окладу двести пятьдесят рублей и Белогородская волость в три тысячи дворов крестьянских.
Скоро двинулось в поход двухсоттысячное войско.
Князь Константин Осипович Щербатов, Агей Шепелев, Емельян Украинцов, и Венедикт Змиев были в большом полку. Алексей Семенович Шеин и Князь Данило Семенович Борятинский в полках Новгородских. Князь Владимир Дмитриевич Долгорукий и Петр Скуратов в разряде Рязанском. Леонтий Неплюев в Севских полках. Иван Леонтьев и Василий Дмитриев-Мамонов в полках Низовых, Борис Петрович Шереметев в полках Белогородских; и наконец с своими козаками Гетман.
Над всеми войсками главнокомандующим был, разумеется, Князь Голицын.
Летописи наши согласно говорят, что Малороссийского войска было шестьдесят тысяч.
«Армии сии двинулись одна за другою, однако обе вместе и по одной дороге или степи. Удивительный и невероятный страх Россиян от Татар, видно вкоренившийся в них со времен Батыя, заставлял их держаться вместе, претерпевая необъятные от того недостатки, стеснения крайние нужды; так что и самая вода почиталась иногда великою редкостью и дорого покупалась. Ею торговавшие наживали великие суммы. В таковом, однако, устройстве дошли спокойно армии до Конской реки, отделяющей земли Запорожские от степей Крымских; за сею рекою увидели они степь выжженную на необозримое пространство во все стороны. Надежда пройти сии пожарища и найти далее для скота пастьбы, а не менее и досада от неудачи похода, заставила Полководцев идти вперед; но сколько они ни силились преодолеть крайность и достигнуть цели, столько соделывали для скота и войска неизбежнее гибель. Наконец, дошед до того, что лошади у конницы и скот в обозах провиантских все почти от голоду пали, и что запасы харчевые и другие принуждены были бросить и жечь, убедились тем воротиться к своим границам и доволоклись к ним с великою потерею людей и скота от голода и жажды.»
Чтоб утвердится на Престоле братьев своих, София щедро наградила войско, военачальнику подарила тысячу крестьянских дворов, и дала ему золотую медаль, осыпанную бриллиантами; а за неудачи похода жертва была обречена. То был Гетман.
