Валерий Шамбаров - Иван Грозный против «Пятой колонны». Иуды Русского царства
А у Первого ополчения оставалось слишком мало сил. Сплошной осады не было. В Москву прорвался Сапега, потом Ходкевич, привезли обозы с едой. Гарнизон сменили, его возглавил Струсь. Ходкевич отправился по России собирать продовольствие, а Гонсевский с подчиненными ушли домой, увозя сказочные богатства. Между тем Второе ополчение уже выступило. Изначально Пожарский планировал идти напрямую, через Суздаль. Но Заруцкий воспринял его враждебно. А казаки под Москвой узнали про псковского Лжедмитрия, забузили и на кругу провозгласили его «царем».
Возобновлять междоусобицу Пожарский не желал. Он двинулся вверх по Волге и надолго остановился в Ярославле. Умножал и формировал рати, намеревался созвать Земский собор, выбрать законного государя и сплотить вокруг него народ. Но объединить Россию было слишком сложно. Она разваливалась. Правда, псковский Лжедмитрий III удержался недолго. Он обчистил городскую казну, пьянствовал, его слуги хватали на улицах и тащили «на блуд» женщин. Псковичи не стали терпеть подобные выходки, свергли его и усадили в тюрьму.
Но в Астрахани объявился Лжедмитрий IV неизвестного происхождения. Новгород прислал вдруг ко Второму ополчению не делегатов, а… послов. От лица «Новгородского государства» предлагал на московский престол шведского принца. Взялось играть в самостоятельность и «Казанское государство» – сперва прислало рать, а потом отозвало ее. Однако под Москвой нарастало недовольство Заруцким. Он пытался опередить Пожарского, взять столицу до его подхода. Бросил подчиненных на штурм, но они захлебнулись кровью. И к тому же до ратников доходили известия о высокой дисциплине и прекрасной организации в Ярославле. Вторым человеком при Пожарском оставался купец Минин, ему присвоили необычное звание «выборный всею землею человек». Он взял на себя тыловое обеспечение, наладил сбор податей и пожертвований. Воинам регулярно платили жалованье, доставляли все необходимое, дворян и «детей боярских» наделяли поместьями.
Люди стали уходить из Первого ополчения во Второе. Тогда Заруцкий в озлоблении задумал убить Пожарского. Послал в Ярославль казаков Стеньку и Обрезка. В толпе у съезжей избы Стенька хотел пырнуть воеводу ножом, но его заслонил собой казак Роман, охранявший военачальника. Убийц поймали, на допросе они выдали «заказчика». Заруцкий лихорадочно заметался в поисках выхода. Поляки прослышали о его положении, не преминули отправить к нему некоего Бориславского, звали переметнуться к ним. Атаман гонца не арестовал, оставил при себе. Но православный поляк Хмелевский, служивший у русских, узнал и доложил Трубецкому. Заруцкий немедленно казнил Бориславского, замяв дело, но и Хмелевскому, спасая жизнь, пришлось бежать в Ярославль.
Трубецкой писал к Пожарскому, звал поскорее приходить – к Москве вновь выступил Ходкевич, собравший сильную армию и огромный обоз с припасами. Об объединении умолял и Троице-Сергиев монастырь. Оценив ситуацию, вожди Второго ополчения решили выступать. 24 июля их передовые отряды прибыли к столице. Но Заруцкий приказал казакам сниматься и уходить прочь. Послушались его лишь 2 тыс., в основном всякий сброд, удалились в Коломну, к Марине и «воренку». А донские казаки во главе с атаманом Межаковым остались с Трубецким.
Правда, поначалу два Земских ополчения смотрели друг на друга косо. Предводители не могли договориться между собой, встали отдельно, на разных берегах Москвы-реки. Но рати из Ярославля пришли вовремя, к столице приближалась армия Ходкевича. Сперва он атаковал боевые порядки Пожарского. Казаки Межакова увидели, что им приходится туго, и ринулись на выручку. Врага отбили, и на следующий день Ходкевич попытался прорваться через Замоскворечье, через расположение Трубецкого. Пожарский выслал на помощь свои отряды. В город успели проскочить несколько польских подразделений, но обозы отсекли от них и захватили. А затем оба ополчения ринулись в общую контратаку. Неприятеля растрепали, у Ходкевича осталась третья часть армии, и он отступил восвояси.
Битва сплотила войска Пожарского и Трубецкого, было установлено единое командование. А гарнизон Москвы был теперь обречен. Земское руководство несколько раз предлагало капитуляцию на почетных условиях, полякам разрешали свободно уйти. Но они отвечали грубо и оскорбительно. Ждали, что придет король и спасет их. Впрочем, стойкость защитников объяснялась отнюдь не доблестью, а жадностью. На их долю в кремлевских кладовых тоже достались невиданные богатства. Ведь их-то при капитуляции никто не позволил бы вывезти. От жадности грабили и частные дома. Ворвались даже к Мстиславскому, избили его и обобрали. Обчистили архиепископа Арсения Елассонского и, как он писал, «отняли у русских всякий провиант, вещи – серебро, золото, одежды златотканые и шелковые».
В Москве начался настоящий голод. Первыми стали вымирать роты прорвавшегося подкрепления – у них не было денег и припасов, а делиться «рыцарство» не привыкло. А чтобы продержаться, не лишиться похищенных драгоценностей, прибегли к людоедству. Командиры приказали вывести из тюрем и забить на съедение русских заключенных и пленных. Потом стали жрать своих умерших. Потом убивать друг друга, сожрали маркитанток, шлюх, похищали русских. Полковник Будила писал: «Пехота сама себя съела и ела других, ловя людей… Сильный зарезывал и съедал слабого». Мясо солили, заготавливая впрок. Человечиной торговали в открытую. Голову продавали по 3 золотых, ступни ног – по 2. Соглашатели из боярского правительства дрожали в ужасе, как бы до них не дошла очередь.
Сдавать город враги по-прежнему отказывались. Но 22 октября наши воины подняли, как знамя, Казанскую икону Божьей Матери и пошли на штурм, ворвались в Китай-город. Поляки оказались стиснутыми в Кремле. Им осталось только капитулировать. Теперь о свободном уходе уже речи не было, сдавались в плен. А русские, войдя в город, увидели жуткие картины загаженных церквей, разграбленных дворцов и гробниц. В жилых помещениях находили чаны с засоленной человечиной, недоеденные части трупов. Между двумя частями ополчения существовало соглашение о разделе трофеев и пленных. Те, кто достался войску Пожарского, уцелели. А казаки Трубецкого увидели, что сделали со столицей, и перебили большую часть своих пленных. Между прочим, даже перед сдачей защитники позаботились припрятать львиную долю награбленных сокровищ – тайники нашли, подвергнув пытке Андронова.
Стоит подчеркнуть, что в спасении России определяющую роль сыграл даже не воинский подвиг. Главным стал подвиг единения и покаяния. В данном отношении наши предки проявили себя куда более мудрыми, чем мы с вами. Нетрудно сопоставить – сейчас со времен Гражданской войны миновал почти век, но люди до сих пор готовы вцепиться друг другу в глотки, надрываться в спорах, кто был прав, а кто виноват – царь, белые, красные, зеленые. Для героев 1612 г. гражданская война была недалеким прошлым, она корежила страну уже восемь лет!
Восемь лет люди были разделены на враждующие лагеря. Среди них были свои «красные», свои «белые». С «красными», например, можно условно соотнести Первое Земское ополчение. Оно в значительной мере составилось из казаков и примкнувшей к ним голытьбы, успевших повоевать под знаменами Болотникова, Тушинского вора. А Второе ополчение можно обозначить «белыми». Не их деды и прадеды сражались друг с другом, а они сами! Сами резались, брали и жгли друг у друга города, у них погибли родные, друзья. Но что стало бы, если бы они принялись выяснять отношения? Россия исчезла бы с карты мира, превратившись в разодранные клочки чужеземных колоний. Однако они сумели объединиться – и победили. Два понятия перевесили все остальное: вера православная и Отечество. Все прочее по сравнению с этим ничего не стоило, оказывалось просто мелочью!
А если бы после освобождения Москвы русские люди начали разбираться, кто прав, а кто виноват в разыгравшейся трагедии? Закрутился бы новый виток Смуты, и Россия окончательно сверзлась бы в бездну… Нет, и этого не сделали наши предки. Разногласия не разбирали, не обсуждали, не старались как-то согласовать. Их просто отбросили! Сразу, одним махом. Признали – все были виноваты. А кто больше, кто меньше, не суть важно, это только Господу дано знать. Все признали себя виноватыми, все покаялись друг перед другом и перед Богом. Ну а если друг другу простили, то и Бог, наверное, простит.
Простили, покаялись, и снова стали одним целым, одним народом. Сумели созвать Земский собор и в 1613 г. «всей землей» выбрали нового царя, Михаила Романова. Но одновременно приняли и другое решение. Если кто-то не подчинится решениям Собора, будет намереваться и дальше мутить воду, он тем самым отсечет себя от «всей земли», станет отщепенцем. И подавлять таких, нераскаявшихся, постановили тоже вместе. Именно эти решения ознаменовали собой выход из Смуты.
