НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ - 1 АВГУСТА 1914
Так этот посланец смерти, стал между троном и Россией. Он убивает, потому что он двуликий. Из-за двуличия его обе стороны не могут понять друг друга. Царь и Россия с каждым часом нарастающей обиды в сердце ведут друг друга за руку в пропасть».
Можно водить за нос год, другой, но не десять же с небольшим лет, а именно столько Распутин был при дворе. Художества Распутина происходили на глазах тайной полиции, охранявшей его. Между охранкой и Распутиным установились самые душевные отношения. Начальник личной охраны «старца» полковник жандармерии М.С. Комиссаров поначалу послушал было божественные поучения подопечного, но, по словам Белецкого, «отучил его от этого. Налив ему рюмку вина, Комиссаров сказал: «Брось, Григорий, эту божественность, лучше выпей и давай говорить попросту». Это даже понравилось Распутину, и с того времени Распутин совершенно не стеснялся нас», т.е. полиции, постоянно находившейся у него на квартире. Филеры сочетали полезное с приятным, парились со «старцем» в бане.
Полиция стремилась быть в курсе жизни Распутина. Вот он празднует день своего ангела. Из секретного фонда полиции отпускаются средства на покупку подарков имениннику – столовое серебро, золотые вещи для его жены и детей. Тем привели Распутина в доброе расположение духа, а филеры, сопровождавшие Распутина в церковь, попросились доставить им особое удовольствие: полюбопытствовать, как в хороших домах веселятся господа, так как они этого ни разу не видели». Он разрешил.
С утра все было чинно и спокойно – поздравительные телеграммы от высочайших особ, завтрак с Вырубовой, поток посетителей и ливень подарков — золото, серебро, ковры, целые гарнитуры мебели, деньги. Затем именитые гости и семья уходят, и к вечеру собирается интимный кружок, преимущественно жен шины. После падения царского режима филеры бросились объяснять, как они страдали, как попиралось их человеческое достоинство и как они возмущались нравами Распутина.
«Наконец,— докладывалось в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства,— самый разгар веселья начался с приездом цыган, прибывших его поздравлять с днем ангела. Все, кроме цыган, перепились; более благоразумные дамы поспешили уехать; те же, которые остались, были охвачены вместе с Распутиным, дошедшем и в пляске и в опьянении до полного безумия, такой разнузданностью, что хор цыган поспешил уехать, а оставшиеся посетители в большинстве остались ночевать у Распутина. На другой день мужья двух дам, оставшихся на ночь в квартире Распутина, ворвались к нему с обнаженным оружием в квартиру, и филерам стоило большого труда, заранее предупредив Распутина и этих дам, и тем дав им возможность скрыться из квартиры по черному ходу, успокоить мужей, проведя их по всей квартире и давши уверение, что их жен на вечере не было, а затем проследить за ними и выяснить их. По словам Комиссарова, филеры не могли, докладывая ему, без омерзения вспомнить виденные ими сцены в этот вечер». Вот оказывается какие чистые души и апостолы нравственности, правда только по их словам, ходили в те времена в гороховых пальто.
Развлечения Распутина самого дешевого трактирного пошиба служили предметом слухов и пересудов; из уст в уста передавались рассказы, в которых неизменно фигурировали дамы высшего света. Надо думать, что по крайней мере частично эти истории рождались в лакейских, где всегда приписывали «господам» всевозможные пороки. Вырубова в своих воспоминаниях предупредила: «Сколько написано книг, брошюр, статей о нем. Кажется, всякий, кто умел владеть пером, изливал свою ненависть против этого ужасного имени! Те, кто ожидают от меня секретных и интересных разоблачений, вероятно, будут глубоко разочарованы, потому что то, что я расскажу, даже малоинтерено. Да что могу сказать я, глупая женщина, когда весь мир осудил его, и все, кто писал, все видели своими глазами или знали из достоверных источников?» Она, например, объяснила: «Существует фотография, которая была воспроизведена в России, а также в Европе и Америке. Фотография эта представляет Распутина, сидящего в виде оракула среди дам-аристократок своего «гарема», и как бы подтверждает огромное влияние, которое будто бы он имел в придворных кругах.Но я думаю, что никакая женщина, если бы даже и захотела, не могла бы им увлечся; ни я и никто , кто знал его близко, не слыхали о таковой, хотя его постоянно обвиняли в разврате. Странным кажется еще тот факт, что когда после революции начала действовать следственная комиссия, не оказалось ни одной женщины в Петрограде или в России, которая выступила бы с обвинениями против него, сведения черпались из записей «охранников», которые были приставлены к нему».
Да и сам Распутин любил прихвастнуть. Газета «Новое Время» напечатала занятное интервью с Распутиным о том, как он «приобщал к богу» своих великосветских поклонниц, приехавших к нему в Сибирь, обуреваемых богоискательством. Как рассказывал «старец» (для газеты): «Приобщиться к богу можно только самоунижением. И вот я тогда повел всех великосветских дам — в бриллиантах, в дорогих платьях — повел их всех в баню (их было 7 женщин), всех их раздел и заставил себя мыть. Вот они унизились перед богом». Поучительное интервью перепечатала западноевропейская пресса как еще одно доказательство «дикости» России.
Самый желанный взгляд для обывателя — через замочную скважину. Распутин сполна и даже больше удовлетворял ненасытное желание такого рода. Столица жужжала слухами, они растекались по стране. Находились очевидцы, которые рассказывали примерно такие истории. Некая дочь сенатора «мне рассказывала про Распутина, что он совершенно особенный человек, что он дает ей такие ощущения…
— Что же она была с ним, как это сказать, в распутинских отношениях?
— Ну да, конечно. И вот она говорила, что все наши мужчины ничего не стоят.
— А она, что же, всех «наших мужчин» испытала?
— О, почти что. И она говорила, что Распутин — это нечто несравнимое».
Подобных историй о Распутине можно привести великое множество. Грязь в которой, как утверждали, он купался, пачкала двор. Как-то после очередного кутежа в «Яре» Распутина царь рассвирепел, «старца» даже изгнали. Николай II не желал слушать его оправданий, что он не святой, а грешный. Царь не мог не знать, что Распутин, твердивший на каждом шагу, что у него дырявые руки, на деле был изрядным плутом. Он сумел собрать около 300 тыс. рублей. О чем громко шептались по углам, но Распутин-то оставил семью нищей.
Когда еще до войны о пагубном влиянии Распутина на царя открыто заговорили в стране, особенно зло с думской трибуны, монархисты всполошились. Они настойчиво обращались к царю — с просьбой отстранить Рапутина. Иные из них шли дальше. Ялтинский градоначальник генерал Думбадзе направил в департамент полиции шифрованную телеграмму: «Разрешите мне избавиться от Распутина во время его переезда на катере из Севастополя в Ялту». Телеграмму доложили министру внутренних дел, никаких распоряжений сверху не последовало. Распутин был неуязвим, хотя против него стала роптать и православная церковь. Кличка «святой черт» прочно прилипла к нему. Тогда в чем дело?
Бывший секретарь петербургского митрополита Питирима, доброго союзника и завистника Распутина. И.З. Осипенко рассказывал, что как бы ни ненавидели Распутина в душе эти люди, в свое время они пресмыкались перед ним. Осипенко знал очень много, он был в центре интриг распутинского кружка. Распутин именовал его «своим Ванькой». В материалах Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства его имя мелькало десятки раз. А.Н. Хвостов, делая большие глаза, внушал: «Не Питирим создал Осипенко, а Осипенко создал Питирима! Осипенко видел в Питириме фигуру очень ограниченную…» Через Осипенко совершались самые тайные дела.
«У меня сейчас такое сложилось впечатление, – говорил Осипенко, — врали все они до смерти, заврались и после смерти или вернее: врали,будучи у власти, врали и сойдя случайно с нее, а себя все выгораживали, унося в могилу ложь… Пишут ли они о себе, как они заискивали у Распутина и целовали руку святого черта? Думаю, что этого не написали и никому не сказали, а это несомненно было».
Вот и разгадка – дело было не в Распутине, а в распутинщине — нравах царского двора, прогнивших порядках высшего звена управления Российской империи. Питирим, ненавидевший Распутина, по словам Осипенко, отзывался о нем: «Богу молись, а черта не трогай, хоть нечистая, а все же сила». На этой удобной платформе иеромонахи православной церкви до поры до времени мирились с Распутиным, сектантом-«хлыстом».
Что касается личности Распутина, то Осипенко настаивал: «Сколько приходилось видеть Распутина в присутствии Вырубо-
вой он казался тихим, но без нее я видел чуть ли не всегда с кулаками, нервно подергивающимся и кричащим, пожалуй, побуйнее, чем в пьесе заговор… (Пьеса А.Н. Толстого «Заговор императрицы» — Н.Я.). Тогда было жутко даже подумать навлечь гнев Распутина».
