Лорен Грэхэм - Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России

Всемирный банк в 2012 году поместил Россию на 120-е место (из 183 стран) в ежегодном рейтинге «Ведение бизнеса» (Россия заняла 178-е и 183-е места соответственно по таким показателям, как «Получение разрешений на строительство» и «Подключение к системе электроснабжения»){237}.

Без кардинального улучшения российского бизнес-климата такие инициативы, как Сколково, гораздо больше будут помогать иностранным партнерам, чем самой России. Известный российский экономист недавно отметил, что в России нет «конечных пользователей, получающих выгоду от высокотехнологичных продуктов». Он призвал государство проводить «дружественную по отношению к бизнесу политику»{238}.

Похожая тенденция распространяется и на сотрудничество со Сколковом MIT и других западных университетов. Преподаватели ведущих исследовательских университетов на Западе всегда ищут молодых талантливых студентов, которых они могли бы пригласить в свою исследовательскую команду в родном университете. Если профессор MIT предложит молодому российскому ученому, с которым он познакомился в Сколкове, грант на проведение исследований в MIT или позицию в команде исследователей в MIT, как поступит этот молодой российский ученый? Всегда существует опасность утечки мозгов и, как следствие, недовольства российской стороны.

«Роснано» и Сколково больше приспособлены к идентификации значимых технических идей, чем к оценке условий рынка. Вывод новых технологий на рынок определяет успех коммерческих технологий в большей степени, чем, собственно, техническая изобретательность. В Сколкове иностранные компании и университеты обещают научить российскую сторону менеджменту и анализу рынка, но когда появляется перспективная инновационная разработка, кто с большей вероятностью найдет для нее лучшую рыночную нишу – русские или иностранцы? А кто получит от этого выгоду?

На Санкт-Петербургском экономическом форуме в июне 2012 года Анатолий Чубайс, возглавляющий «Роснано», неожиданно откровенно признался, что «Роснано» теряет огромные суммы денег и совершает ошибки в процессе своей деятельности по поддержке нанотехнологий{239}. Он привел четыре причины этих неудач: 1) менеджеры «Роснано» не успевают идти в ногу со временем с точки зрения развития нанотехнологий; 2) была выбрана ошибочная бизнес-модель; 3) ситуация на рынке не соответствует ожиданиям; 4) были неадекватно оценены риски, сопряженные с развитием науки и технологий. Критики «Роснано» немедленно ухватились за признание Чубайса и указали на то, что, несмотря на невыполнение поставленных целей, высшее руководство «Роснано» существенно обогатилось: в 2011 году семь топ-менеджеров «Роснано» получили в качестве денежного вознаграждения 492 млн руб. (около 16 млн долл.){240}.

Три аспекта, в которых Сколково особенно уязвимо, это коммерциализация, права на интеллектуальную собственность и утечка мозгов.

Декларируемая цель российского правительства, почему оно тратит такие средства на Сколково, заключается в модернизации российской экономики, снижении ее зависимости от добывающих секторов и трансформации в экономику знаний и высоких технологий. Однако, как показано в этой книге, успех коммерческого внедрения технологий в значительной степени зависит от внешних факторов за стенами лаборатории (политика, социальные барьеры, инвестиционный климат, коррупция и т. д.). Поэтому микротехнический центр, каковым является Сколково, какими бы талантливыми ни были его ученые и студенты, вероятнее всего, будет иметь в целом ограниченный коммерческий успех.

Споры по поводу прав на интеллектуальную собственность практически наверняка будут разрушительными для Сколкова. Давайте предположим, чисто гипотетически, что совместная исследовательская команда MIT и российских ученых выступила с идеей, которая имеет настоящий коммерческий потенциал. Будут ли все права на интеллектуальную собственность принадлежать российской стороне или они будут поделены между американскими и российскими учеными? В соглашении между MIT и Сколковом этой проблеме уделена не одна страница, но ни одно из приведенных там положений не было протестировано на практике. Согласно заявлению Алексея Ситникова, вице-президента по управлению и развитию Сколковского института науки и технологий, российская сторона в процессе переговоров изначально хотела получить «все права», но сторона MIT настояла на варианте соглашения, в котором признание прав на интеллектуальную собственность будет зависеть от того, где проводилось исследование и кто внес основной вклад{241}. Если финансовые ставки будут велики, подобная неопределенность обеспечит поле битвы для юристов. Вполне вероятно возникновение непонимания и недовольства друг другом.

И наконец, проекты будет преследовать утечка мозгов. Предполагается, что российские студенты Сколтеха будут проводить долгое время в MIT в США. Преподавание в Сколкове будет вестись на английском языке. Когда эти русские студенты, владеющие английским языком, станут перспективными молодыми учеными, вполне вероятно, что лучшие из них получат предложения о работе за рубежом, из MIT или откуда-то еще. И вновь вполне вероятно возникновение непонимания и недовольства друг другом.

Самым серьезным недостатком проектов фонда «Сколково» и «Роснано» является то, что оба они нацелены на совершенствование технологий без изменения общества, в котором должны развиваться эти технологии. Это именно тот недостаток, который преследовал российские усилия по модернизации на протяжении трех сотен лет: российские лидеры концентрируются на развитии новых технологий, а не на реформировании общества таким образом, чтобы передовые технологии могли развиваться и поддерживаться в нем самостоятельно. Урок, который преподала история России, если мы еще этого не поняли, заключается в том, что успешная технологическая модернизация зависит от характеристик общества, в котором она предпринимается, в гораздо большей степени, чем от отдельных технологий, какими бы современными они ни являлись на момент внедрения. Без глубоких социальных реформ, которые сделают российское общество более открытым, восприимчивым, свободным и стимулирующим, отдельные технологии будут иметь лишь частичный эффект с точки зрения модернизации. Они будут действовать лишь некоторое время, а затем устареют. Российское общество в том формате, в котором оно существует сегодня, вероятнее всего, не сможет восстановить эти технологии самостоятельно. И вновь российское правительство будет вынуждено спасать ситуацию путем прямого регулирования сверху. России пока еще не удалось выбраться из своей многовековой ловушки скачкообразной модели развития.

Глава 20

Как Россия может выбраться из своей трехвековой ловушки

Сможет ли Россия после всех попыток, растянувшихся на несколько веков, провести устойчивую модернизацию страны и в конце концов решить свою проблему? Теоретически, конечно, может. Другим странам это удалось. Япония модернизировала свое традиционное общество менее чем за сто лет. Более близкий пример – Южная Корея добилась этого за 40 лет. Обе страны, Япония и Южная Корея, сегодня являются основными игроками на международном рынке высоких технологий, в отличие от России.

Вы хотите получить молоко без коровы!

В Советском Союзе предпринимательство и капитализм были запрещены, развивалась альтернативная политическая и экономическая система. Крах этого режима предоставляет России величайшую возможность в ее истории получить выгоду от своих талантливых ученых и инженеров. Но сможет ли она это сделать? Первым шагом к достижению этой цели является осознание масштаба проблемы.

Эта проблема носит не научный или технологический характер, она коренится в самом обществе. Возможно, я смогу нагляднее объяснить это на примере. Во время одной из моих поездок в Россию в 2010 году вместе с управленцами и инженерами из MIT мы обсуждали проблему отставания России с российскими управленцами и учеными. Российские коллеги расспрашивали нас о способах достижения уровня исследований MIT в таких областях, как нанотехнологии, биотехнологии и компьютерная наука. Один из ведущих менеджеров MIT начал рассказывать о «предпринимательской культуре» института, приверженности даже студентов первых курсов успешным инновациям, о тесных связях между университетскими исследованиями и частными инвесторами, об экономических и юридических сетях, которые поддерживают и защищают новые компании. Российские же коллеги постоянно возвращались к самим технологиям: как создать нечто «лучшее в мире» в области высоких технологий? В конце концов менеджер MIT раздраженно выпалил: «Вы хотите получить молоко без коровы!»