История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
В 1592 г. был образован новый административный округ Соловецкого монастыря. Туда вошли все вотчинные земли обители в западном Беломорье, выделенные из состава Новгородского уезда и из-под надзора его администрации в пользу властей монастыря. В 1607 г. царь Василий Шуйский (1607-1610 гг.) присоединил к округу бывшую до того в вотчинном владении Соловков четверть населения, угодий и промыслов Керетской волости, а в 1613 г. монастырь получил и Шуерецкую волость. В итоге почти все западно-беломорское побережье от Керети до Унежмы перешло в управление соловецкому игумену.
Соловецкий округ стал подчиняться непосредственно приказу Новгородской четверти в Москве. Округ располагался вблизи от новой русско-шведской границы, поэтому его делами заведовал и Посольский приказ. В частности, настоятель Соловецкого монастыря руководил русской разведкой в северной Финляндии, и все собранные там сведения поступали дьякам Посольского приказа в Москву. Гарнизонами в Соловецком кремле и в Суме командовали воеводы. Полноправным главой окружной гражданской и военной власти игумен стал только в 1637 г., когда военно-политическая обстановка на Севере нормализовалась, и правительство окончательно упразднило должности местных воевод.
Сумский острог
Заонежские погосты также подверглись серьезному административно-хозяйственному реформированию. В 1584/85-1585/86 гг. из их оброчных земель правительство образовало дворцовый округ с административным центром в селении Ошта. Туда из Москвы, из приказа Большого Дворца, назначался приказчик — глава местной государственной администрации. Дворцовые Заонежские погосты, однако, остались в составе Новгородского уезда. Подвергаясь пристальному надзору со стороны верховной власти, отдаленные Заонежские погосты надежно «привязывались» к органам централизованного управления Россией.
Правительственные «наказы»-инструкции так определяли сферу компетенции приказчика и властей самоуправления. Приказчик и старосты в погостах контролировали землевладение и землеустройство: следили за сохранением размеров обрабатываемой и обложенной налогом пашни, зазывали на свободные места вольных крестьян, имели право на сыск сбежавших или переманенных помещиками и монастырями земледельцев и возвращение их в родные деревни. Они же ведали раскладкой и сбором налогов. В области суда и следствия старосты выполняли роль полицейских, а приказчик — их окружного начальника. Эти лица заседали и на судебных процессах, но право выносить приговоры оставалось за приказчиком. За всей деятельностью заонежских властей внимательно следили дворцовые дьяки Новгорода.
Организация дворцового Заонежского округа в конце XVI в. помогла правительству решить важнейшую военно-политическую задачу возврата русских земель на Балтике и Корельского уезда. После опричнины весь северо-западный регион России лежал в разрухе. В таких условиях военный потенциал Новгорода, важнейшего и основного оплота боевой мощи на севере страны, оказался подорванным. В то же время с помощью «письма» (переписи) 1582 г. Москва выяснила, что размеры потерь в Заонежье не столь ошеломляющи, как на Новгородчине и в центре страны. И она располагала богатым опытом эффективного управления через новгородский Дворец частью Заонежских погостов (в районе Онежско-Ладожского межозерья проживало до половины всего населения погостов). Создавая округ дворцовых Заонежских погостов, тщательно отлаживая там доходное хозяйство, русское правительство прежде всего стремилось обеспечить надежное материальное обеспечение этого стратегического центра управления и обороны. И действительно, немалые налоги из дворцового Заонежья пошли целиком на содержание властей и гарнизона Новгорода, а не в столичный приказ Большого Дворца (как то происходило со сборами с других дворцовых земель государства). Поэтому главными податями в Заонежье оставались черносошные налоги «четвертные доходы» и «ямские деньги» — именно они в наибольшей степени подходили для целей управления, поддержания коммуникаций и снабжения войск.
На первый взгляд, имеется противоречие в именовании погостов округа «дворцовыми» и одновременно «тяглыми», «черными» в приказной налоговой документации писцовых книг. Одни исследователи посчитали дворцовое Заонежье краем наибольшей концентрации дворцового землевладения на Севере. Критику их взглядов представила И. А. Чернякова, справедливо указавшая на однозначные сведения приказных источников налогового характера о «четвертной» структуре платежей; с ее точки зрения, крестьяне Заонежья остались тяглыми, черносошными, а не дворцовыми. В своих суждениях автор опиралась на выводы Е. И. Индовой о дворцовом хозяйстве как крупной феодальной частновладельческо-вотчинной собственности государя. Но определение «феодальная частновладельческая собственность» не применимо к дворцовому Заонежью: речь идет о форме государственного (а не вотчинного) управления.
Дворцовые погосты Заонежья управлялись московским приказом Большого Дворца, оперативно — с помощью его приказчика, контролирующе — через его же отделение в Новгороде. И лишь в области фиска (одной из отраслей управления) дворцовые земли погостов оставались «тяглыми», «черными». Поэтому и нечастновладельческих дворцовых крестьян налоговые материалы именовали черносошными, что ни в чем не противоречило административному статусу дворцовых погостов, на землях которых они жили. Ранее, в 1563 г., например, с дворцовых угодий между Онегом и Ладогой выплачивался оброк (льготный вариант «тяглого» налогообложения) в пользу новгородского Дворца, то есть тоже в полном соответствии с порядком государственного управления и фиска. Тогда, в середине XVI в., еще властвовал феодальный принцип «чья земля — того и подати», а в конце столетия уже происходил переход к принципу «общей пользы» Нового времени. Так «оброчные гривны» с дворцовых владений Заонежья обернулись выплатами общегосударственного черносошного налога «четвертных доходов». Действительно, Карелия находилась на переломе эпох.
Заонежская дворцовая реформа вполне удалась — военный потенциал Северо-Запада укрепился. Дипломатически обезопасив себя со стороны Речи Посполитой, Москва в 1590-1595 гг. развернула успешное наступление на Швецию у берегов Финского залива и вынудила Стокгольм заключить в 1595 г. более выгодный для России Тявзинский «вечный мир». Договор устанавливал новую границу, оставляя за Россией Корельский уезд, западное Беломорье, а также Ивангород, Ям и Копорье с их уездами у Финского залива, а за Швецией — Остерботнию и Нарву.
После маркировки новой границы в 1597 г. русское посольство приняло у шведов Корельский уезд. Для скорейшего восстановления его экономического, демографического и военного потенциала в 1598 г. царь Борис Годунов (1598-1605 гг.) издал беспрецедентный указ, освободив население уезда от выплат
