Британская интервенция в Закавказье. Группа «Данстерфорс» в борьбе за бакинскую нефть в 1918 году - Лионель Данстервилль
Я не мог согласиться на наступление со стороны Бичерахова до тех пор, пока не почувствовал бы уверенности в том, что смогу поддержать его войсками и что он сможет удержать Казвин и различные посты на дороге в Энзели, когда русская колонна двинется к Каспию; а пока войск у меня еще не было. Единственная связь, которая действительно удерживала его сейчас с нами, – финансовая, и она была слабой, поскольку ему уже предлагали лучшие условия соглашения на Кавказе, если он рискнет связать свою судьбу с большевиками. Я также внушил ему, что было бы серьезным преимуществом с его стороны иметь поддержку самолетов и бронемашин, чего я не смог бы ему дать, если бы он порвал с нами. Думаю, он имел полное право выражать некоторое недовольство.
В начале июня я получил радостное известие о том, что достаточное количество войск, необходимых для удовлетворения насущных требований, уже в пути. К Хамадану шел маршем остаток 14-го Гусарского, у Керманшаха стояло восемь бронемашин, а мобильная колонна в тысячу штыков Гемпширского полка и гуркхов[21] с двумя горными орудиями на всех парах мчалась на 600 фургонах «форд» и, вероятно, прибудет в Казвин к 12 июня. Передвижение такого количества машин затруднялось нехваткой бензина, но нам удалось накопить вполне достаточно топлива, чтобы довести их до места. Но к тому времени, когда эта колонна достигла Казвина, она уже не могла зваться «мобильной» – тяжелый путь плохо отразился на машинах, не хватало запасных частей, и для немедленного использования оказались пригодны менее пятидесяти процентов автомобилей.
В дополнение к этим войскам из Багдада в Казвин направлялась 8-я батарея Королевской полевой артиллерии.
Теперь перед нами стоял окончательный выбор: договориться с Кучек-ханом или сразиться с ним, хотя правильнее было бы сказать, что мы предоставили этот выбор ему. Посредством посланников мы несколько раз обменялись своими точками зрения, но надеяться на какое-либо мирное решение не представлялось возможным. Было бы уж слишком ожидать от Кучек-хана, что, выставив напоказ свою храбрую армию и превознося ее доблесть самым воинственным образом, он теперь смиренно покорится, дабы увидеть, как наши войска беспрепятственно пройдут через его укрепления. Таким образом, из этих переговоров ничего не вышло, и в качестве последнего средства я отправил полковника Стоукса с белым флагом, наделив его полным правом говорить от моего имени. Я беспокоился о том, что может случиться с капитаном Ноэлем и другими пленными в руках дженгелийцев, если мы объявим им войну. Число заключенных значительно возросло, но теперь Ноэль оставался единственным англичанином среди них. Оукшот и Макларен сбежали; Ноэля заковали в цепи и держали в подземелье. Среди других пленных имелись один французский офицер и несколько русских.
Я уполномочил полковника Стоукса заключить любое разумное соглашение с Кучеком, причем нашими безусловными пунктами стали немедленное освобождение всех пленных, открытие дороги на Энзели и гарантия беспрепятственного передвижения наших войск по дороге. Взамен я предложил ему свободу действий в отношении любых шагов, которые он мог предпринять в связи с внутренней политикой Персии.
В течение двух дней полковник Стоукс оставался в штаб-квартире Кучек-хана близ Решта, но смог добиться лишь уклончивых ответов. Будучи не в состоянии убедить дженгелийцев в бессмысленности их действий и зная, что в соответствии с нашим планом вот-вот начнутся военные действия, он прекратил переговоры и в тот же день, когда начались боевые действия в Манджиле, отправился в Энзели.
5 июня я согласился на то, чтобы Бичерахов привел в движение свои войска с целью наступления на дженгелийцев у Манджиля и захвата моста. Таким образом, в тот день из Казвина выступила объединенная армия, состоявшая из нескольких тысяч казаков, включая артиллерию, кавалерию и пехоту, одного эскадрона 14-го Гусарского полка под командованием капитана Поупа и двух наших бронемашин. Было также решено, что, когда начнутся военные действия, в них примут участие два аэроплана с аэродрома в Казвине. К силам Бичерахова я прикомандировал майора Ньюкома из канадской армии в качестве финансового советника и капитана Дербишира для наблюдения за снабжением. Полковник Клаттербак по-прежнему оставался офицером по связи с русскими, а майор Роулендсон, который также говорил по-русски, сопровождал силы для выполнения общих обязанностей.
К 11 июня 1918 года все было готово для наступления на позиции дженгелийцев. В ночь на этот день Бичерахов собрал свои силы в Бала-Бала, в 8 милях от Манджиля, и на рассвете 12-го числа бросился в бой.
Два аэроплана, посланные из Казвина для содействия атаке, получили приказ летать над траншеями противника, но не использовать свои пулеметы и не бомбить окопы до тех пор, пока противник не выкажет свое намерение вступить в бой, открыв огонь. Я отдал этот приказ, поскольку знал, что вся позиция дженгелийцев вполне может быть лишь примером освященного веками персидского обычая воздействовать на врага «внешним видом», и если это так, то будет только справедливо позволить им узреть наш «внешний вид», прежде чем приступить к сражению.
Вопрос тут же решился сам собой, когда войска дженгелийцев открыли яростный, но бесполезный огонь по пролетавшим над траншеями самолетам, и, таким образом, сражение у Манджильского моста началось.
Тем временем Бичерахов неуклонно двигался вперед во главе своих войск. Согласно устоявшимся представлениям о современной войне, это совсем неподходящее место для командующего войсками, готовящимися вступить в бой; на самом деле это самое последнее место, где ему следовало находиться. Но в Персии обычные правила тактики перевернуты с ног на голову, и действия, которые стали бы фатальными в европейской войне, здесь приносят самые успешные результаты.
Трудно подсчитать, сколько сил Кучек-хан бросил в бой в тот день. Он хвастался, что у него 5000 человек и, возможно, половина из них сидела в окопах по обе стороны моста и в окрестных горах. Он не имел артиллерии, но был хорошо обеспечен пулеметами, которые разместили на выгодных позициях, дабы иметь возможность контролировать подходы к мосту и дорогу на другой стороне реки.
Саму дорогу я уже описал в третьей главе, но будет понятней, если приведу более подробную характеристику нескольких миль местности, на которой происходило действие. Приближаясь к Манджилю с востока, дорога проходит у подножия гор, которые громоздятся справа, тогда как широкое каменистое русло реки пролегает параллельно дороге слева. Примерно за две с половиной мили до моста от гор отделяется невысокий отрог, заставляя дорогу делать крутой поворот, за которым открываются равнина и деревня Манджиль. Мост отсюда не просматривается – на самом деле его можно увидеть только с очень близкого расстояния, так как он расположен в крайне
