Феликс Кандель - В поисках пропавших колен Израиля

Как же поступил Шмуэль Шварц? Сразу направился в тот магазин, однако его хозяин отказался признать себя евреем, – казалось бы, уже потухли костры инквизиции, но страх оставался по-прежнему. Наконец владелец магазина попросил Шварца прочитать какую-нибудь молитву, чтобы убедиться, что он не провокатор. Шварц успел только произнести "Шма, Исраэль" – "Слушай, Израиль", как лавочник прервал его и сообщил в волнении: он и его единоверцы в Белмонти уже давно убеждены, что они – последние евреи, сохранившиеся на земле. Они – и никого больше: не забудьте, это был 1917 год.

Так узнали наконец о тайных евреях этого города, но не смогли их убедить, что пора выходить из подполья. Как и раньше, они тайно соблюдали еврейские обычаи: пекли мацу и устраивали седер на Песах, постились в Йом-Кипур, зажигали свечи перед наступлением субботы и произносили благословения на португальском языке, потому что иврит забыли за века полной изоляции.

Шмуэлю Шварцу рассказали еще об одном удивительном явлении. Когда предки марранов выпекали мацу, то не делали дырочек в раскатанном тесте, и оно лопалось при выпечке, издавая звук слабого хлопка. Марраны считали это хорошей приметой, радовались при каждом звуке и поздравляли друг друга, полагая, что Всевышний прощал им грехи, – а их правнуки и праправнуки хранили кусочки той мацы, считая их редкой реликвией.

В конце двадцатого века в Белмонти приехала делегация из Израиля и приняла участие в церемонии открытия новой синагоги. И через пятьсот лет после насильственного крещения португальских евреев их потомки пришли открыто в ту синагогу и молились в ней.

В конце двадцатого века президент Португалии посетил городок Кастелла да Вида, прошел по старинному еврейскому кварталу, где не было евреев, а затем сказал: "От имени народа Португалии прошу прощения у еврейского народа за те страдания, которые мы причинили ему в прошлом". И добавил: "Евреи очень много сделали для развития нашей страны. Можно сказать, что с их изгнанием и начался закат Португалии".

МАРРАНЫ В РОССИИ

Снова обратимся к стране, отдаленной на большие расстояния от Испании и Португалии, – начало восемнадцатого века, время царствования Петра I.

Реформы Петра открыли двери в Россию для всех иностранцев‚ кроме евреев. Рассказывали: когда Петр жил в Голландии и приглашал в свою страну разных мастеров‚ амстердамские евреи тоже попросили разрешения переселиться‚ обещали от этого громадные выгоды казне и на первых порах предлагали преподнести государю 100 000 гульденов. На это Петр I будто бы ответил посреднику в переговорах: "Вы знаете евреев‚ их характер и нравы‚ знаете также русских. Я тоже знаю тех и других‚ и поверьте мне: не настало еще время соединить обе народности. Передайте евреям‚ что я признателен за их предложение и понимаю‚ как выгодно было бы им воспользоваться‚ но мне пришлось бы пожалеть их‚ если бы они поселились среди русских".

Петербург во времена Петра оставался закрытым для евреев. В новой российской столице жили лишь крещеные евреи‚ некоторые из них занимали высокие государственные посты. Один из них, Антонио Мануэль Девиер, был сыном португальского маррана‚ который бежал от преследований инквизиции в Амстердам; юноша служил юнгой в голландском флоте, где его заметил Петр I и в 1697 году взял в Россию.

Антон Мануйлович Девиер был хорошо образован, знал несколько языков, завоевал доверие царя своей распорядительностью и неподкупностью; в звании генерал-адъютанта Петр назначил его – для наведения "лучших порядков" – первым генерал-полицмейстером Санкт-Петербурга. Он участвовал в строительстве и благоустройстве новой столицы, следил за тем, чтобы торговцы не повышали цены на съестные припасы; при нем появились в городе пожарные части, ночные караулы с трещотками и первые уличные фонари, в которые заливали конопляное масло.

Девиер женился на Анне, сестре всесильного А. Меншикова‚ хоть тот сопротивлялся этому‚ но царь настоял – и свадьба состоялась. После смерти Петра Девиера возвели в графское достоинство и назначили сенатором, однако Меншиков обвинил его в государственной измене и добился того‚ чтобы Девиера лишили дворянства, чинов и имений, а после публичного наказания кнутом сослали вместе с семьей в Якутский край, где умерли трое его детей.

В ссылке Девиер снова выдвинулся, стал командиром порта в городе Охотске, выстроил верфь, оборудовал пристань, участвовал в снаряжении экспедиции В. Беринга, обнаружившей пролив между Азией и Америкой, основал навигационную школу, которая "была рассадником просвещения для всего Северо-Восточного края Сибири". При императрице Елизавете Девиера возвратили из ссылки с "отпущением вины"‚ восстановили в графском достоинстве‚ и он вновь занял должность петербургского генерал-полицмейстера.

Находился при дворе Петра I и Жуан д'Акоста‚ потомок евреев-марранов‚ бежавших из Португалии от преследований инквизиции. Это был находчивый, остроумный человек‚ и Петр назначил его придворным шутом. Его происхождение не являлось тайной‚ современники отмечали "еврейский нос" шута, и при дворе он был известен как "португальский жид Лакоста".

Он превосходно знал Библию‚ и Петр любил вести с ним богословские беседы. Современник вспоминал: "Лакоста говорил, что в Святом Писании сказано: многие придут от востока и запада и возлягут с Авраамом, Ицхаком, Яаковом. Царь спрашивал, где это сказано? Тот отвечал – в Библии. "Всё вздор, там этого нет", – сказал государь".

За усердную шутовскую службу царь пожаловал Лакосте титул Самоедского короля и подарил четыре острова в Финском заливе: Лавансаари, Сейскари, Суурсаари и Туртсаари (если только автор не ошибся в их написании). Рассказы о Лакосте сохранились в фольклоре финнов этих островов, называвших его "черноголовый испанец"; дом Самоедского короля располагался на острове Лавансаари.

Известны анекдоты‚ приписываемые Лакосте‚ и вот один из них. Однажды глупый придворный спросил шута‚ почему он разыгрывает из себя дурака. "Конечно‚ по разным с вами причинам‚ – ответил Лакоста. – Ибо у меня недостаток в деньгах‚ а у вас – недостаток в уме". В Еврейской энциклопедии на русском языке, изданной до революции в Санкт-Петербурге, сказано: "Старинная гравюра сохранила портрет Лакосты – умное лицо гордого сефарда в костюме восемнадцатого века, с париком на голове, мало похожее на ту "смешную фигуру", которую приписывают Лакосте любители анекдотов".

Среди противников реформ в России ходили слухи‚ будто Петр I – антихрист‚ который соберет всех жидов‚ приведет в Иерусалим и будет царствовать над ними. Еще говорили‚ что истинный Петр умер за границей во время путешествия‚ а вместо него приехал в Россию "жидовин из колена Дана". Быть может‚ поэтому в манифесте 1702 года о приглашении в Россию "искусных" иностранцев Петр I сделал оговорку: кроме евреев.

АНТОНИО САНХЕЦ

В 1731 году приехал в Россию врач Антонио Нунес Рибейро Санхец. Он родился в Португалии‚ в семье евреев-марранов‚ учился медицине в университетах Европы‚ обучал в России фельдшеров‚ повитух и фармацевтов‚ а также "немалое время находился при войсках‚ с которыми неоднократно бывал в походах".

Антонио Санхец лечил юного императора Иоанна Антоновича и его мать Анну Леопольдовну; она так верила в Санхеца‚ что присылала ему на просмотр рецепты‚ которые прописывали ей другие врачи. Санхец лечил также императрицу Елизавету Петровну‚ и он же спас пятнадцатилетнюю девушку‚ будущую Екатерину Великую. Она записала в дневнике: "Я находилась между жизнью и смертью двадцать семь дней... Наконец благодаря стараниям доктора Санхеца нарыв в правом боку прорвался‚ и мне стало легче".

В 1747 году Санхец заболел‚ подал в отставку‚ и его отпустили из России с большими почестями. Елизавета Петровна подписала ему на прощанье похвальный аттестат‚ Академия наук избрала его в почетные члены и назначила пенсию – 200 рублей в год. Однако вскоре после этого императрица распорядилась‚ "чтобы из почетных членов Академии Рибера Санхеца выключить и пенсии ему не производить". Санхец предположил‚ что его обвинили в неблагонадежности‚ но ему разъяснили: "причиною‚ по которой он лишился места своего‚ было его иудейство‚ а вовсе не какие-либо политические обстоятельства".

Президент Санкт-Петербургской Академии наук сообщил Санхецу: "Ее Императорское Величество полагает‚ что было бы против ея совести иметь в своей Академии такого человека‚ который покинул знамя Иисуса Христа и решился действовать под знаменем Моисея и ветхозаветных пророков. Вот‚ милостивый государь‚ истинная причина вашей опалы". Знаменитый физик и математик Л. Эйлер, член Санкт-Петербургской академии, писал в Россию: "Я сильно сомневаюсь‚ чтобы подобные удивительные поступки могли способствовать славе Академии наук".