Эдвард Томпсон - Гунны. Грозные воины степей
В гуннских гарнизонах были не только представители тех народов, которых гунны завоевали, но и тех, кого сами вводили в боевой состав. Я думаю, что Йоргу был первым, кто высказал предположение, что среди тех, кого Аттила требовал выдать ему, было много римлян, насильственно привезенных на гуннскую территорию, чтобы они занимались земледелием. В источниках нет никаких свидетельств на этот счет, но похоже, что Йорга прав, утверждая, что гунны привозили на свою территорию людей, которые занимались сельским хозяйством. Привозить в свою империю сельскохозяйственных рабочих всегда было в традициях степных кочевников, и не только потому, что те были более знающими и опытными, чем, возможно, сами гунны, но еще и потому, что эксплуатация иностранцев оставляла неизменной структуру самого степного общества. Латтимор пишет, что «вожди кочевников предпочитают использовать сельскохозяйственных рабочих и эксплуатировать их, обеспечивая им защиту. Между этими крестьянами и кочевниками явное социальное различие». Мы уже говорили, что в 395 году гунны вторглись в Сирию, захватили пленных и погнали их на север. Поскольку основная часть взятых в плен были бедными крестьянами, то гунны не могли надеяться на выкуп и, следовательно, собирались их использовать в качестве сельскохозяйственных рабочих. Такая же судьба постигла жителей балканских городов во время нашествий гуннов в 441–443 и 447 годах. Гунны едва ли надеялись получить за них выкуп. Однако та настойчивость, с какой Аттила требовал выдачи пленных и беглых, указывает на то, что Аттила прекрасно осознавал небезопасность своего положения.
Несмотря на одержанную в 447 году победу на реке Утус, Аттила понес значительные потери. После поражения в Галлии в 451 году чума и голод заставили его покинуть Италию в 452 году. Он умер в 453 году, и его сыновья разделили империю между собой. После внутренних разборок они приняли участие в нескольких сражениях, потребовавших больших жертв, и были разбиты в 455 году в сражении у реки Недао. Наши источники сильно преувеличивают, сообщая, что было убито 30 тысяч гуннов (достаточно достоверная цифра. — Ред), но то, что гунны понесли серьезные потери, не вызывает сомнения. Правители больше не могли обеспечивать военачальникам привычный уровень жизни, и те отделились вместе с подчиненными и слугами и стали сами устраивать свою судьбу.
Какую роль сыграло правительство Маркиана в заключительной главе гуннской истории? Вполне возможно, что оно подстрекало и поддерживало восстание покоренных гуннами народов после смерти Аттилы. У нас нет очевидных доказательств, но маловероятно, чтобы император не предпринимал никаких действий после акции, предпринятой Аэцием в 452 году, когда он призывал германские племена выступить на стороне римлян. Правительство Восточной Римской империи нанесло два удара гуннам, которые ясно продемонстрировали понимание экономических проблем кочевого общества. Первый из этих ударов отражен в уцелевшем фрагменте сочинения Приска. В нем говорится о том, что в 468 (или 469) году сыновья Аттилы послали посольство в Константинополь с целью устранить имевшиеся разногласия и договориться о том, чтобы гунны вновь могли торговать в приграничных городах Римской империи. Император Лев I не видел причины, по которой должен позволять людям, нанесшим огромный ущерб его империи, с выгодой для себя торговать на римской территории, и не задумываясь ответил отказом. Требование о необходимости восстановить торговые отношения дает нам информацию, которую мы не нашли ни в одном источнике: правительство Восточной Римской империи почувствовало себя достаточно сильным, чтобы отказать гуннам в рынках, тем самым нанеся смертельный удар по гуннскому обществу. Теперь гунны должны были обходиться без привычных «подарков», а значит, избранные (те, кто дожил до этого времени) лишились привилегий и больше не могли ощущать свое превосходство над остальными гуннами. Второй, не менее сильный удар был нанесен еще раньше Маркианом. Мы уже говорили о том, что гунны не могли сами обеспечить себя оружием для крупномасштабных операций и были вынуждены покупать его. В 455 (или 456) году, вскоре после битвы при Недао, Маркиан издал указ, запрещавший продавать варварам оружие, особо выделив луки, стрелы и копья, и материал для изготовления оружия. Этот указ распространялся на территории, наиболее подверженные набегам гуннов: Фракию и Нижнюю Мёзию. Судя по дате, указ был направлен в первую очередь против гуннов, хотя позже он распространился и на другие народы. Когда стал известен результат сражения у Недао, правительство Восточной Римской империи решило, что пора применить знание о гуннской экономике. Именно поэтому гуннам было отказано в рынках и оружии. С этого момента исчисляется конец периода господства кочевников.
Такими были стадии уничтожения гуннов. В связи с первой стадией возникает вопрос, могла ли простая ссора между сыновьями Аттилы привести к событиям, которые разрушили империю, занимавшую всю Центральную (и значительную часть Восточной) Европу? К сожалению, у нас нет возможности отследить конфликты, возникавшие в последние годы правления Аттилы и во время правления его сыновей между различными группами, составлявшими гуннское общество, которые Латтимор подробно развивает в своей блестящей работе о развале империи степных кочевников. Интересы Аттилы были направлены на войну и завоевание новых территорий или сбор дани с народов, которых он уже подчинил; делал ли он различие между своими сторонниками, управлявшими покоренными народами, и теми, кто оставался рядом с ним в качестве военного резерва? Имеющиеся в нашем распоряжении источники довольно противоречивы. С одной стороны, поскольку рядовым воинам стали доступны не только предметы первой необходимости, но даже предметы роскоши, требовалось обеспечивать все большим и большим количеством дорогостоящих предметов приближенных, чтобы они резко отличались от рядовых воинов. Мы уже говорили о том, насколько важно было это разграничение. С другой стороны, теперь для этого было необходимо прикладывать гигантские усилия и, значит, завоевывать новые территории, а с людскими ресурсами у гуннов всегда были проблемы, особенно теперь, когда надо было защищать завоеванные территории и держать в узде покоренные народы. Мы также предполагаем, что гуннам пришлось отказаться от пасторализма, поскольку необходимость охранять завоеванные территории и народы требовала распределить по огромной территории имевшиеся у завоевателей силы. Итак, впервые появившись в Европе, гунны обладали примитивными производственными ресурсами; во времена Аттилы в результате специфического развития их общества у них вообще не стало собственных производственных ресурсов — они полностью зависели от покоренных народов и восточных римлян. Чем больше они старались удовлетворить свои растущие потребности, тем слабее становилась их военная мощь, от которой зависело существование их нации в целом. Но растущие потребности никогда нельзя удовлетворить полностью — такова человеческая природа. В какой-то момент подчиненные гуннам народы поняли, что в состоянии сбросить оковы гуннского рабства. Гунны лишились источников продовольствия, и Денгизих был вынужден обратиться с просьбой о выделении земли на римской границе и средств для ее возделывания.
После смерти Аттилы и поражения его сыновей в степи началась страшная неразбериха. Каждый вождь старался привлечь как можно больше сторонников, чтобы подчинить и превратить в вассалов другие племена. Так у монголов перед появлением Чингисхана «старое было разрушено, жизнь состояла из серии диких набегов, предательства, раскола на группировки, постоянной борьбы». У нас есть яркое описание судьбы потомка Аттилы, оставленное нам Иорданом:
«Этот самый Мундо происходил от каких-то родичей Аттилы; он бежал от племени гепидов за Данубий [Дунай] и бродил в местах необработанных и лишенных каких-либо земледельцев; там собрал он отовсюду множество угонщиков скота, скамаров и разбойников и, заняв башню, которую называют „Герта“ и которая стоит на берегу Данубия, вел там дикую жизнь и грабежами не давал покоя соседним обитателям; он провозгласил себя королем своих бродяг. Его-то, почти уже отчаявшегося и помышлявшего о сдаче, появившийся там Петца вырвал из рук Савиниана и обратил — полного благодарности — в подчиненного своего короля Теодориха».
Как бы то ни было, но Мундо повезло. После смерти Феодосия II он поступил на службу в римскую армию и, став в 530 году военачальником в Иллирии, отогнал отряд гуннов и других налетчиков. Не многие из потомков Аттилы оказались столь же удачливы.
Понятно, что теперь гунны вернулись к обществу, очень напоминающему то, о котором писал Аммиан, обществу, основанном на кровном родстве, и, конечно, исчезла более высокая форма общественной организации — такая, как конфедерация. Ян Пейскер (чешский (австро-венгерский) ученый) подчеркивает, что при распаде и исчезновании конфедерации ничего не меняется в жизненном укладе кланов и частично племен. Пейскер даже говорит о «неразрушаемости» кланов. Нам известно, что вскоре после смерти Аттилы Денгизиха, продолжавшего войну с готами, поддержали четыре гуннских племени — ултзинзуры, биттогуры, бардоры и ангискиры. Особый интерес вызывают ултзинзуры. Почти наверняка своим названием племя обязано Ултзиндуру, состоявшему в кровном родстве с Аттилой, которого мы уже встречали на страницах этой книги. Согласно Пейскеру, в степи очень часто племена называли именами героев войны, реальных и легендарных, и тому много примеров: татары-ногаи (хан Ногай), турки-сельджуки (один из первых их предводителей Сельджук), турки-османы (турецкий эмир Осман I). Ултзиндур, как кровный родственник Аттилы, наверняка занимал высокое положение в гуннской империи, хотя упоминается всего один раз. Сразу после смерти Аттилы Ултзиндур называет племя своим именем. Его люди верят, что он вернет им прежнее благополучие. И хотя он исчез, а его люди перешли к Денгизиху, племя сохранило название, данное ему Ултзиндуром.
