Феликс ШАБУЛЬДО - Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского
Дипломатическая активность усилившегося после разгрома Мамая Московского великого княжества оказала влияние на соотношение политических сил в Великом княжестве Литовском. В октябре 1381 г. князь Кейстут, опираясь на поддержку группировавшихся вокруг него русских и литовских феодалов, захватил Вильно и отстранил от власти Ягайла, дискредитировавшего себя союзом с Мамаем.[584] Став великим князем литовским, Кейстут проводил политику сближения с Московским великим княжеством на антиордынской основе.[585] Но против этого сближения выступили как крестоносцы, так и Орда, внутриполитическое положение которой с приходом в конце 1380 г. к власти хана Тохтамыша временно стабилизировалось. В конце мая – начале июня 1382 г. Кейстут двинул войска в поход против посаженного Ягайлом в Новгород-Северске князя Дмитрия-Корибута, который отказался признать власть нового правителя Литвы.[586] Прав И. Б. Греков, видя в выступлении Дмитрия-Корибута часть заговора, направленного против Кейстута и инспирированного ордынскими властями.[587] Уже в июле 1382 г. при военной помощи Тевтонского ордена и дипломатической поддержке Орды Ягайло снова захватил верховную власть в Великом княжестве Литовском. Кейстут в ходе переворота был убит.[588]
Почти одновременно, в августе 1382 г., войска хана Тохтамыша вероломно овладели Москвой, ограбили и сожгли ее. Опустошению подверглись и многие другие города Московского кня- /133/ жества, а также территория союзного ему Рязанского княжества.[589] В результате нашествия Тохтамыша Московское великое княжество и зависимые от него земли и княжества были вновь вынуждены выплачивать дань Орде, потребовавшей в 1384 г. ее в особенно большом размере.[590] Все это имело следствием раскол антиордынской коалиции, ослабление сотрудничества феодальных кругов Московской и Литовской Руси, замедление в целом процесса политической консолидации восточнославянских земель и временный спад антиордынской активности их населения.
Несмотря на поражение группировки Кейстута, позиции Ягайла на международной арене и внутри Великого княжества Литовского оставались неустойчивыми. Он вынужден был считаться с политическими настроениями зависимых от его власти восточнославянских земель и какое-то время проводить политику сближения с Московским великим княжеством, хотя уже твердо решил следовать путем, приведшим вскоре его и подвластную ему Литву к принятию католичества и политической унии с Польшей. О тенденциях сближения с Москвой во внешнеполитическом курсе Ягайла свидетельствуют относящиеся к 1384 г. две записи о договорах в описи Посольского приказа 1626 г. Содержание первой из них таково: "Докончальная грамота великого князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича с великим князем Ягайлом и з братьею ево и со князем Скиригайлом и со князем Карибутом; и против того другая грамота великого князя Ягайла и братьи ево Скиригайла и Карибута, как они докончали и целовали крест великому князю Дмитрею Ивановичю и брату ево князю Володимеру Ондреевичу и их детем, лета 6902 году".[591] Вторая запись сделана по поводу предварительного договора Дмитрия Донского с матерью Ягайла. Из ее содержания видно, что договором предусматривался брак Ягайла с дочерью Дмитрия Донского при условии подчинения литовского князя верховной власти князя московского и признания православия государственной религией Великого княжества Литовского.[592] Таким образом, династическое по форме московско-литовское сближение планировалось как государственное объединение (уния) княжеств, где Великое княжество Литовское находилось бы в зависимости от Московского великого княжества. Обращает на себя внимание активная роль в подготовке литовско-московского сближения новгород-северского князя Дмитрия-Корибута. Видимо, она была обусловлена не только доверительным отношением к Дмитрию-Корибуту Ягайла, но и антиордынскими настроениями новгород-северского боярства. Оно, как и боярство других княжеств Юго-Западной Руси, не могло не быть обеспокоено стремлением Орды восстановить верховные /134/ права и над этим регионом. В 1393 г. Тохтамыш в ярлыке к Ягайлу с требованием дани с подвластных Литве земель Руси упоминал, что он "коли есмь первое сђл на црьском столђ, тогда есмь послаль был к вам Асана и Котлубугу вам дати вьдание". Посольство прибыло в Литву в июле 1382 г., во время переворота, вернувшего власть Ягайлу, которого послы "нашли… под городом Троки стоячи".[593] Весьма возможно, что участие Дмитрия-Корибута в заключении московско-литовских договоров 1384 г. мотивировалось влиянием на него антиордынски настроенных групп новгород-северского боярства. Но даже если это не так, эти договоры, безусловно, имели антиордынскую направленность и, в сущности, возрождали антиордынский союз княжеств Московской и Литовской Руси, в том числе Юго-Западной, но уже с участием литовской великокняжеской власти.
Как известно, оба договора имели предварительный характер и не были реализованы. Решающую роль в этом сыграли враждебные Москве акции Орды и позиция кругов литовской знати, искавших выход из кризисного состояния своего государства в его унии с Польским королевством. Не исключено, что перспектива особенно тяжелой даннической зависимости от Орды оказала влияние на политические настроения феодалов подвластных Литве княжеств Руси и также сыграла роль фактора, способствовавшего преобладанию в среде литовской знати близкой к Ягайлу группировки, которая опасалась утратить свои господствующие позиции в части земель Руси и ориентировалась на Польское королевство.
2. Борьба против Золотой Орды и
реализации Кревской унии
(1385–1400)
Польско-литовская уния 1385–1386 гг. не только улучшила международное положение Великого княжества Литовского, изменив политическую обстановку в Восточной Европе в пользу двух объединившихся феодальных государств, но и оказала существенное влияние на расстановку и характер внутриполитических сил княжества. Если во внешнеполитическом плане уния создала необходимые предпосылки для совместного отпора Польши и Литвы агрессии рыцарских орденов и впоследствии их разгрома, а также развертывания экспансии литовских и польских феодалов на территории Северо-Восточной Руси, то во внутриполитическом аспекте она явилась фактором, который содействовал ухудшению положения зависимых от Литвы восточнославянских земель, что проявилось в усилении господства в них литовских феодалов /135/ и создании предпосылок для захвата этих земель польскими магнатами и шляхтой. В силу этих обстоятельств население восточнославянских земель Великого княжества Литовского, отстаивая антиордынскую в своей основе программу объединения Руси, выступило одновременно и против Кревской унии. Вместе с тем реализация одного из основных условий унии 1385–1386 гг. – об инкорпорации Литвы в состав Польского королевства, – лишавшая, в сущности, ее права на государственную самостоятельность, а также связанный с этим рост притязаний польских феодалов на подвластные Литве восточнославянские земли, в первую очередь, Юго-Западную Русь, обусловили существование глубоких противоречий между господствующими сословиями обоих государств и длительную борьбу литовского боярства и знати за политическую независимость Литвы. В ходе этой борьбы литовское боярство пользовалось поддержкой со стороны части феодальной знати восточнославянских земель Великого княжества Литовского.
Существенным фактором, продолжавшим оказывать отрицательное воздействие на отношения между странами Восточной Европы, соотношение внутриполитических сил в Великом княжестве Литовском и освободительную борьбу его восточнославянского населения, была политика Золотой Орды, пытавшейся укрепить позиции в Восточной Европе, ослабевшие в результате разгрома полчищ Мамая в 1380 г.
Противодействие Кревской унии, принявшее форму отказа отдельных правителей княжеств Руси признать власть Ягайла, началось с момента ее реализации, осенью 1386 г. Первым выступил союзник Москвы и Смоленска Андрей Ольгердович, князь полоцкий. Он установил контакты с властями Ливонского ордена, обещавшими ему военную помощь за признание их протектората над "Полоцким королевством".[594] В феврале 1386 г., одновременно с вторжением ливонских рыцарей в Литву, войска Андрея Полоцкого двинулись на Витебщину, где осадили и захватили г. Лукомль, а в апреле того же года смоленские полки взяли в осаду Мстиславль. Но вскоре смоленские войска были разгромлены прибывшими из Кракова военными отрядами во главе с князьями Скиргайлом, Лингвением, Коригайлом, Константином Черниговским и поспешившим им на помощь из Северщины Дмитрием-Корибутом.[595] В конце апреля 1387 г. войска наместника Ягайла в Литве Скиргайла Ольгердовича нанесли поражение также силам Андрея Полоцкого.[596] Несмотря на неудачу первого вооруженного выступления, освободительное движение распространялось вглубь и вширь, охватывая все более широкие слои населения Великого княжества Литовского. /136/ В немалой мере этому способствовало то обстоятельство, что к концу 80-х гг. XIV в. раскрылся политический замысел кревского соглашения, стали ощутимыми последствия проводимой Ягайлом и стоявшими за ним силами феодальной Польши политики, направленной на поглощение Великого княжества Литовского Польским королевством. В связи с этим уже в 1387–1388 гг. в Великом княжестве Литовском начал складываться союз оппозиционных Кревской унии и власти Ягайла сил во главе с Витовтом и вернувшимся еще в 1383 г. в Киев после разрыва отношений с Дмитрием Донским митрополитом Киприаном. Союз этот в силу различных причин был поддержан властями соседних государств, в частности Ордена и Константинополя.[597] Обеспокоенный расколом русской митрополии, усилением католицизма и ослаблением позиций православной церкви в Великом княжестве Литовском после Кревской унии патриархат зимой 1388/89 г. стал энергично добиваться восстановления единства церковной организации на Руси путем замены московского митрополита Пимена Киприаном.[598] При содействии Киприана Витовт заключил тайное союзническое соглашение с наследником московского престола Василием Дмитриевичем во время возвращения его зимой 1387/88 г. в Москву через Молдавию, Подолье и Киев из Орды, где он находился на положении заложника с 1383 г.[599] Союз Витовта, Киприана и Василия Дмитриевича после его прихода к власти в Московском великом княжестве (1389 г.) и переезда в Москву Киприана на правах общерусского митрополита (1390 г.) приобрел значение межгосударственного, означая, в сущности, возобновление существовавшего со времен великого князя Кейстута политического сотрудничества между литовским боярством, значительной частью феодалов Великого княжества Литовского и феодалами Московского великого княжества, но теперь уже на антикревской и антиордынской основе.
