Линн Пикнетт - Леонардо да Винчи и Братство Сиона
Но амбиции тамплиеров в их поисках тайного — оккультного — знания были еще больше: они искали ответы на великие вечные вопросы. И в алхимии они нашли некоторые из них. Эта таинственная наука, которой они отдались со всей страстью, всегда считалась таящей в себе секреты продления жизни, по меньшей мере, ее продолжительности, если не бессмертия. Тамплиеры не просто расширяли свои философские или религиозные горизонты, но добивались высшей власти, реального господства над самим временем, победы над тиранией жизни и смерти.
А после тамплиеров пришли поколения за поколением «еретиков», которые подхватили их знамя и с равной страстью понесли их традиции далее. Этот фанатичный поиск секретов всегда вдохновлял бессчетное количество людей, готовых рискнуть всем — но что это были за секреты? Что в учениях Магдалины и Иоанна вызывало такую страсть и преданность?
Единого ответа на эти вопросы нет, но есть три возможных.
Первый заключается в том, что истории Марии Магдалины и Иоанна Крестителя раскрывают секрет того, чем должно было быть «христианство» — их изначальная цель — в отличие от того, чем оно стало на самом деле.
Когда все женщины вокруг были угнетены, сексуальные отношения полностью деградировали, а священники держали в своих руках ключи от рая и ада, еретики через секреты Крестителя и Магдалины находили утешение и просветление. Через этих двух «святых» они могли тайно присоединиться к неразрывной линии гностических и языческих предков, восходящей к Древнему Египту (а может быть, и далее): как учил Джордано Бруно, египетская религия намного превосходила христианство во всех отношениях, и, как мы видели, по меньшей мере, один тамплиер отверг главный символ христианства крест — как «слишком молодой».
Вместо жесткой патриархии Отца, Сына и (теперь ставшего мужским) Святого Духа приверженцы тайной религии находили естественное равновесие древнего триединства Отца, Матери и Ребенка. Вместо чувства вины за сексуальные отношения они через собственный опыт познавали, что плотская любовь на самом деле является вратами, ведущими к Богу. Вместо того чтобы выслушивать священника о состоянии их собственной души, они находили спасение через gnosis — прямое познание божественного. Все это наказывалось смертью на протяжении 2000 лет, и все это пришло из тайных учений Крестителя и Магдалины. Неудивительно, что они предпочитали исповедовать свою веру подпольно.
Вторая причина непреходящей привлекательности этих учений заключается в том, что еретики поддерживали знание живым. С наших высот легко сделать ошибку, недооценивая силу образования в историческом процессе развития. Изобретение печати произвело переворот в те времена, когда даже умение читать и писать — особенно у женщин — было чрезвычайно редким и часто рассматривалось Церковью с тяжким подозрением. А подпольное учение активно поощряло жажду знаний даже среди женщин: алхимики, и мужчины и женщины, работали долгие часы за закрытыми дверями, чтобы раскрыть тайны, пересекающие границы между магией, сексом и наукой, — и часто раскрывали их.
Неразрывная линия подпольного учения связывает строителей пирамид, возможно, даже тех, кто воздвиг сфинкса, и тех, кто строил по принципам священной геометрии, чьи секреты нашли выражение в ослепительной красоте великих готических соборов. Они строили цивилизацию, утверждая ее через тайное учение. (Явно несовпадением является то, во что верили древние: Осирис дал человечеству знания, необходимые для культуры и цивилизации.) А древние египтяне, как показано в недавно опубликованной работе Бьювэла и Грэма Хэнкока, владели научными знаниями, даже превосходящими знания нашего времени. Неотъемлемой частью этой линии ученых-еретиков были герметики Возрождения, чье почитание Софии-Мудрости, поиска знаний в божественной природе Человека выросло из тех же корней, что и гностицизм.
Алхимия, герметизм и гностицизм неизбежно приводят в Александрию времен Иисуса, где зародилось множество идей. И мы находим, что те же самые идеи пронизывают Pistis Sophia, Corpus Hermeticum Гермеса Трисмегиста, они же выжили в работах Симона Волхва и священных текстах мандеян. Как было показано, Иисус был неразрывно связан с магией Египта. А Креститель и его последователи Симон Волхв и Досифей тоже числились среди «окончивших» оккультные школы Александрии. И все западное эзотерическое учение можно проследить до того же корня.
Было бы ошибкой думать, что знание, которое искали тамплиеры, мы сегодня можем назвать философией — или даже наукой. Действительно, эти дисциплины были частью того, чего они жаждали, но было в их тайном учении и другое измерение, которое не следует упускать из вида. Подоплекой всех еретических достижений в архитектуре, науках и произведениях искусства был страстный поиск магической силы. Может ли это служить ключом к разгадке того, почему для них был столь важен слух о порабощении Иисусом души Иоанна? Возможно, знаменательным в этом отношении является тот факт, что против тамплиеров, чье поклонение Крестителю нельзя сравнить ни с каким другим, было выдвинуто обвинение, что они в своих самых тайных ритуалах молятся на отрубленную голову.
Вопрос о действенности и эффективности (или наоборот) церемониальной магии остается за пределами этой книги, имеет значение только то, во что люди верили на протяжении веков, какую роль церемония играла в мотивации их поступков, заговоров и планов, которые они пытались осуществить.
Оккультизм был реальной движущей силой многих «рациональных» мыслителей — таких как Леонардо да Винчи и сэр Исаак Ньютон, — а также внутреннего круга таких организаций, как Орден Тамплиеров, некоторые ответвления масонства и Братства Сиона. Эта долгая линия тайных магов могла включать и Иоанна Крестителя, и Иисуса.
В одной из малоизвестных историй Грааля в качестве предмета поиска фигурирует отрубленная голова бородатого мужчины на блюде. Была ли это голова Иоанна Крестителя, обладающая странной магической силой, которая передается тому, кто ею владеет? Снова было бы слишком легко отнестись к этому со скептицизмом конца XX века. Однако важно то, что каким-то образом голове Иоанна было суждено стать не только священным предметом, но и магическим. У кельтов тоже была традиция заколдованных голов, но здесь уместнее вспомнить об отрубленной голове, которая хранилась в храме Осириса в Абидосе, которая, как верили тогда, пророчествовала.[274] В другом мифе голова умирающего и воскресающего бога Орфея была выкинута морем на остров Лесбос, где начала предсказывать будущее.[275] (Разве было простым совпадением то, что один из наиболее загадочных и сюрреалистических фильмов Кокто назывался «Орфей»).
Леонардо изобразил Иисуса на сфабрикованной им Туринской Плащанице с головой, которая была отделена от тела. Сначала мы думали, что это был всего лишь образ, с помощью которого до нас пытались донести идею, что, по ионнитскому еретическому мнению Леонардо, тот, кто был обезглавлен, выше (морально и духовно) того, кто был распят. Нет никаких сомнений, что граница между головой и телом в Плащанице обозначена намеренно, но Леонардо мог намекать на нечто совсем иное. Возможно, это связано с идеей о том, что голова Иоанна принадлежала Иисусу, что он каким-то образом вобрал его в себя, став, по словам Мортона Смита, «Иисусом-Иоанном». Помните, в плакате XIX века, рекламирующем Салон де Ла Роза + Крест, Леонардо изображен как Хранитель Грааля.
Теперь мы видим: в работах Леонардо поднятый вверх указательный палец символизирует Крестителя. Иоанн делает этот жест в последней картине мастера и в скульптуре Иоанна, находящейся во Флоренции. Ничего необычного в этом нет, поскольку и другие художники изображали его с таким жестом, но в других картинах Леонардо другие герои изображены так, что являются явным напоминанием о Крестителе. Фигура в «Поклонении волхвов», стоящая рядом с намеренно помещенным на возвышенности деревом кароб (которое традиционно символизирует Иоанна), изображена с указательным пальцем, направленным на Мадонну и младенца; Елисавета, мать Иоанна, указывает прямо в лицо Мадонне в картине «Дева Мария и младенец со Святой Анной», и ученик, столь грубо сующийся своим лицом к Иисусу в «Последней Вечере», пронизывает воздух указательным пальцем в недвусмысленном жесте. Помимо того, что этот образ говорит нам «последователи не забыли», этот повторяющийся образ может быть связан с реальной реликвией — полагают, что палец Иоанна был когда-то наиболее чтимой реликвией тамплиеров.
(В картине Никола Пуссена La Peste d'Azot «Чума Азота» изображена гигантская фигура человека, которому отрубили голову и руку. Но указательный палец отрубленной руки изображен в том же жесте Иоанна.)
