Мариан Белицкий - Шумеры. Забытый мир

Зиккурат Ура и реконструированные части стен дворца Шульги

Безымянный поэт превозносит до небес величие своего царя, который воздает хвалу самому себе:

Я царь, я в материнском чреве был уже героем,

Я дикоглазый лев, драконом порожденный,

Царь четырех стран света,

Страж и пастырь «черноголовых»,

Герой и бог всех стран.

Дитя, рожденное Нинсун,

Священным Аном в его сердце призван,

Судьбу мою определил Энлиль,

Нинлиль любимец, – таков я, Шульги.

Путем Нинтур шагающий смиренно,

От бога Энки получивший мудрость,

Могущественный царь Нанны,

Лев Уту, пасть свою раскрывший,

Инанной избранный ради свершения побед, – таков я, Шульги.

Осел, что гордо шествует своей дорогой,

Конь быстроногий с развевающимся хвостом,

Жеребец Шакана, любящий быстрый бег, – таков я.

Я как писец, обученный Нисабой,

Доблести и мужеству моим

Равны мои познанья,

Я соперник его вечных слов.

Влюбленный в справедливость,

Я презираю зло,

Слова вражды я ненавижу,

Я, Шульги, царь могучий, идущий впереди людей.

Я богатырь, коего тешит сила его чресл,

Одно движение стопы – и пробежал по всем дорогам,

Пути все обозначив, замки там построил,

У их подножий я разбил сады, места для отдыха там создал

И поселил надежных там людей.

Тот, кто приходит сверху и кто приходит снизу,

Может […] не бояться,

Идущий по дороге идти может и ночью

И чувствовать себя как в укрепленном городе.

Дабы достигло мое имя дней далеких, избежав забвения,

Дабы в стране Шумер хвалу мне воздавали,

Дабы чужие страны были мне подвластны,

Я, всем владеющий, постигший быстроту, отправился

Из Ниппура на строительство в Ур,

Как будто это близко; сердце спешить велело.

Как юный лев неутомимый, я показал всем свою силу,

Короткой юбкой опоясал бедра,

Подобно голубю, что, вспугнутый змеей, внезапно ввысь взлетает,

Так двигал я руками,

Такие делал я огромные шаги, как птица Имдугуд, стремящаяся в горы.

Построенные мною города пришли ко мне,

И благосклонным взглядом я поглядел на «черноголовых»,

бесчисленных, как овцы,

Подобно стебелькам на склонах гор, к земле прижатым,

Подобно богу солнца, что людям дарит свет, Так в Эгишнугаль вошел я.

Храму Нанны и его хозяйствам достаток я принес,

Зарезал скот, забил овец немало,

Велел трубить и в барабаны бить,

И весело звучать велел я барабанам.

Я, Шульги, приумноживший богатства, принес я в жертву хлебы,

Как лев на царском троне, испугавшись,

Я пал в «высоком храме» Нингаль на колени,

Дал питьевую воду, льющуюся Долго,

Колени преклонил, хлеб для еды принес я,

Подобно соколу Ниншаре, я взлетел

Направившись из Ниппура в свой город.

В тот день ревела буря, ураган поднялся,

Южный ветер боролся с северным,

А молнии с семью ветрами заполонили небо,

От рева бури земля дрожала.

Ишкур рычал во глубине небес,

А ветры неба сковали воды на земле,

Крупинки града, мелкие и крупные,

Секли мне спину.

Я, царь, не устрашился, не выказал тревоги,

Как юный лев, я продолжал свой путь,

И, как осел степей, я несся быстрым шагом,

Как жеребенок, мчался я один…

Подобно Уту, вечером спешащему в свой дом,

Так я прошел огромный путь.

И с удивлением взирали на меня солдаты храбрые мои.

В один и тот же день я праздновал эшеш и в Ниппуре и в Уре,

И с юным Уту, братом мне и другом,

В дворце, что Ан построил, напиток крепкий пил я.

Певцы мне пели, барабанам и барабанчикам вторя,

С моей невестой, девственной Инанной,

владычицей побед на небе и земле,

Я сел, вкушая яства и напитки.

Ни один судья не в силах отменить мой приговор,

Куда я обращу свой взор, туда и шествую,

И все, что пожелает мое сердце, моим становится.

Ан возложил на мою главу истинный венец,

И скипетр я получил в святом Экуре.

На трон, излучающий свет и стоящий

На мощном фундаменте, я вступил и гордо поднял голову к небесам,

Сделал великим могущество моего царства.

Себе я подчинил чужие страны, дал людям прочность и надежность жизни,

Во всех концах земли народ в своих жилищах

До дней далеких будет славить мое имя […] в песне

И прославлять величие мое.

Великой царской мощью вознесенный

В Эгишнугале Нанной,

Могуществом, и силой богатырской,

и жизнью в радости богами одаренный,

Великой силой Нинамниром наделенный,

Я, Шульги, тот, кто разгромил все вражеские страны,

кто людям дал надежность жизни,

Кто владел «божествеными силами» неба и земли,

кто не имеет равного себе,

Дитя, о ком заботится герой небес священный Нанна!

Сюжетную основу песни составляет рассказ о путешествии Шульги по случаю ежемесячного праздника полнолуния – эшеш. Погода не благоприятствует поездке царя – разражается буря с градом, тем не менее он, преодолев за один день около 150 км, принимает участие в празднествах в Нип-пуре и Уре. Насколько это совпадает с реальными историческими фактами, для нас не столь уж важно. Интересно другое: многократное упоминание о скорости передвижения Шульги. Вероятно, здесь автор имеет в виду его военные походы, способность Шульги быстро перебрасывать войска с одного конца обширного государства на другой. Заслуживает внимания также сообщение о строительстве «замков» на далеких торговых путях. Гимн Шульги оперирует конкретными фактами, насыщен историческими реалиями, которые известны по другим источникам. В нем рассказывается о ряде мероприятий царя: он послал доверенных людей на отдаленные пограничные заставы, разместил там воинские гарнизоны, солдаты которых имели свои «сады», обеспечил безопасность купеческих караванов.

Царь-бог Шульги не ограничивался строительством одних только храмов. Он соорудил в Уре огромный дворец Эхурсаг, в котором разместился весь чиновничий аппарат государства. Богу – богово, кесарю – кесарево. Все те функции, которые прежде выполняла храмовая администрация, теперь перешли к царским чиновникам. Дворец контролирует все стороны хозяйственной жизни Шумера, ведет учет налоговых поступлений, доходов от царских поместий и мастерских, податей и дани. Продолжая начатую отцом унификацию, Шульги вводит обязательную для всего государства единую систему мер и весов, определяет точный размер пошлин и т. д.

Желая еще больше утвердить себя в роли бога, а может быть, для поддержания традиции, восходящей к первой династии Ура, Шульги строит для себя рядом с гробницей своего отца и матери на древнем царском кладбище, на глубине Юм обширную гробницу из обожженного кирпича – настоящий подземный «дом». Следующий после Шульги царь построил там же еще два «дома» – для себя и своей жены. Над подземными гробницами, обнаруженными Вулли, высился мавзолей.

Хотя военные походы отнимали у царя немало времени, он, как мы видим, управлялся и с другими делами. У него даже было хобби. Обнаруженные в Пузриш-Дагане, недалеко от Ниппура, таблички привлекли к этой местности внимание ученых. Первоначально считалось, что Шульги имел здесь свою личную резиденцию, построенную на тридцать девятом году царствования. Однако исследования последних лет показали, что в этом месте находилась не резиденция, а ферма царя. В документах хозяйственной отчетности перечислены животные, которые здесь содержались. Сохранились таблички, удостоверяющие поступление на ферму в Пузриш-Дагане крупного рогатого скота, овец, коз, ягнят и других животных (в качестве налогов, даров и жертвоприношений от подданных царя). Есть и таблички расхода, из которых явствует, что ферма поставляла на царскую кухню всевозможные мясные продукты. В Пузриш-Дагане держали не только домашних животных: коров, баранов, коз, свиней, ослов, но и диких: зубров, туров, ланей, оленей и др. Молоко косули считалось любимым напитком богов и приносилось им в дар. Страстно увлекавшийся охотой царь собирал на своей ферме различные виды диких горных козлов, муфлонов, антилоп, газелей, а также кабанов и медведей. Последних, по-видимому, было много, так как мясо молодых медведей поставлялось на дворцовую кухню, а старые «несли охрану» городских ворот, что вызывало у приезжающих страх и восхищение перед царем, которому служат даже грозные дикие звери.