Игорь Можейко - Пираты, корсары, рейдеры
Известно, что Литтлтон расспрашивал пиратов об Эвери и Кидде. Но Эвери давно уже исчез из Индийского океана, а Кидд успел ускользнуть из-под самого носа Литтлтона. Капитан Каллифорд, сдавшийся по амнистии, рассказал Литтлтону, что видел Кидда несколько месяцев назад, когда тот заходил на Мадагаскар. Встретил его Каллифорд настороженно, так как знал об имевшейся у него лицензии на поимку пиратов и, хотя за годы пребывания Кидда в Индийском океане ни один пират от него не пострадал, предпочел держать пушки наготове. Кидд, по словам Каллифорда, клялся, что он такой же пират, как остальные, и в доказательство искренности своих слов подарил Каллифорду якорь и две пушки. У Кидда было в тот момент два корабля, однако «Приключение» настолько обветшал, что Кидд перешел на «Кедахского купца» и на нем ушел на юг.
В июне 1699 года Кидд привел свой корабль в Америку и остановился в Бостоне. Здесь он узнал, что объявлен пиратом, и, несколько смущенный этой новостью, отправил весть о своем прибытии старому знакомому, губернатору Нью-Йорка лорду Белламонту. Тем временем пираты срочно продали «Кедахского купца» и разделили добро. Кидд был уверен, что ему ничего не грозит, и даже послал ценный подарок жене губернатора, который как раз в эти дни размышлял, что ему делать. Наконец он решил не рисковать, и, уверив Кидда, что арест — лишь формальная мера, отправил его в тюрьму. Восемь месяцев тянулась переписка между Нью-Йорком и Лондоном. Она до нас не дошла, и можно лишь предполагать, что лорд Белламонт выяснял отношение к Кидду своих высокопоставленных друзей — членов синдиката. Тем временем и в Лондоне шла какая-то подпольная игра. Существует, кстати, вполне реальная версия о том, что Кидд, отправляясь к нью-йоркскому губернатору, не чувствовал никакой вины перед синдикатом. А это могло произойти в том случае, если он передал Белламонту долю, причитающуюся пайщикам. Это объясняет также и дальнейшие события: ведь после того как Кидда вытребовали в Лондон, он провел еще год в Ньюгейтской тюрьме, то есть прошло почти два года, прежде чем начался суд. Силы, которые пытались вызволить Кидда из тюрьмы, были весьма влиятельны. Может быть, лордам и удалось бы спасти Кидда, если бы не продолжавшиеся политические дебаты. Когда в палате общин оппозиция потребовала суда над пайщиками «Приключения», пришлось пожертвовать Киддом — он стал костью, которую бросили оппозиционерам.
Казнь пирата в Лондоне.
27 марта 1701 года Кидд был приведен в палату общин и допрошен в присутствии депутатов. Парламентариев интересовало в первую очередь, имел ли он секретные указания синдиката нападать на индийские корабли и куда он дел награбленные сокровища. Кидд был подготовлен к этому допросу. Он не сказал ни слова, могущего быть истолкованным во вред лордам, взял всю вину на себя, и разочарованная палата передала его королевскому суду.
К тому времени были арестованы одиннадцать человек команды Кидда, и двое из них согласились быть королевскими свидетелями — в обмен на жизнь помогать обвинению.
На суде Кидду предъявили прежде всего обвинение в убийстве британского подданного Мура. Хотя Кидд доказывал, что убийство было непреднамеренным, суд признал его виновным в предумышленном убийстве. Дальше Кидда можно было бы и не судить — виселица уже была ему обеспечена. Но надо было успокоить общественное мнение, и Кидда обвинили в пиратском нападении на «Кедахского купца». Капитан уверял, что корабль из Сурата имел французский пропуск, что ставило его в число врагов и делало законной добычей корсара. Более того, Кидд, поняв наконец, что члены синдиката его предали, перестал выгораживать их и сказал, что этот пропуск находится у лорда Белламонта, которому он как одному из пайщиков передал все документы и судовой журнал. Казалось бы, Белламонту было выгодно представить доказательства невиновности Кидда. Однако любая попытка гласно встать на защиту Кидда ставила под угрозу репутацию пайщиков. Выгоднее всего оказалось полностью отмежеваться от Кидда и признать его пиратом, обманувшим доверие членов синдиката.
В истории с французским пропуском, существование которого могло бы опровергнуть обвинение Кидда в пиратстве, многое осталось невыясненным. Кидд представил свидетелей, которые уверяли, что такой пропуск существовал. А когда судья обратился с тем же вопросом к армянскому негоцианту, одному из владельцев «Кедахского купца», который присутствовал на суде в качестве свидетеля, тот сказал, что ничего об этом не знает, потому что к оформлению судовых документов отношения не имел. Все это позволяет предположить, что в данном вопросе Кидд не лгал.
Из одиннадцати членов команды Кидда оправданы были трое. Двое, как известно, купили себе жизнь, став свидетелями обвинения. А еще троим просто не повезло: они в свое время сдались по амнистии, но суд решил, что амнистия на них не может распространяться, потому что при их сдаче не присутствовал специальный королевский комиссар. Таким образом, вместе с Киддом 12 мая 1701 года повесили еще шестерых пиратов с «Приключения».
Доля Кидда во всей добыче, конфискованная судом и переданная в 1705 году на нужды больницы в Гринвиче, составляла шесть с половиной тысяч фунтов — сумму немалую по тем временам, но никак не фантастическую. Документы суда, в которых указываются число ограбленных Киддом кораблей и стоимость их грузов, убедительно свидетельствуют, что никаких иных сокровищ у Кидда быть не могло. Так что слухи о зарытых им на необитаемых островах сундуках с золотыми монетами — не более чем легенда, красивая, но недостоверная.
Пребывание Литтлтона у Мадагаскара не привело к существенному уменьшению пиратства в Индийском океане. Во-первых, он не мог пресечь прибытия новых разбойников из Карибского моря. Во-вторых, обещаниями амнистий воспользовались в основном те пираты, которые и без того бросили или подумывали бросить это ремесло и, конечно, ухватились за представившуюся возможность вернуться домой за государственный счет.
Учитывая неутешительные итоги миссии Литтлтона, правительство Англии решило прибегнуть к более решительным мерам. Было издано постановление, по которому пойманных пиратов теперь не надо было отвозить в Лондон либо другой город, где находился королевский суд: чтобы вынести приговор, достаточно было семи англичан, из которых один должен быть губернатором, или членом совета колонии, или хотя бы командиром королевского судна. Прибавилось число патрульных кораблей Великобритании; охотой на пиратов занимались также голландцы и французы.
В эти годы удар пиратам Мадагаскара был нанесен с совершенно неожиданной стороны. В 1704 году на Мадагаскар прибыл корабль шотландского купца Миллара с грузом эля и дешевого рома. Чтобы не платить за столь приятный товар, пираты конфисковали груз корабля, а его команда решила остаться на берегу и не возвращаться в Англию. Но в разгар грандиозного пиршества пираты начали умирать в страшных мучениях. Гамильтон пишет, что погибло более пятисот человек. Очевидно, шотландец под видом рома торговал метиловым спиртом. Сообщая об этом эпизоде, Гамильтон не без оснований пишет, что «шотландский корабль под командованием некоего Миллара сделал больше в уничтожении пиратов, чем все военные эскадры, посланные для борьбы с ними, вместе взятые».
Хотя в результате принятых европейскими державами мер положение в Индийском океане несколько улучшилось, пиратские поселения на Мадагаскаре продолжали существовать. Самым необычным из них была колония в заливе Диего-Суарес, основанная пиратом Миссоном. К сожалению, у нас о Миссоне известно мало, причем в наиболее доступной книге — «Истории морского пиратства» Я. Маховского — о нем и его спутнике Караччиоли говорится со снисходительной иронией, которой эти люди, пожалуй, не заслужили.
В начинании Миссона любопытным образом сочетались утопические теории Возрождения и революционно-уравнительные идеи наступающего XVIII века. Желание претворить эти концепции в жизнь привело Миссона к мысли использовать демократические традиции пиратских сообществ, не признающих различий, вызванных происхождением или богатством. В то время, о котором идет речь, пиратские сообщества, как и родственные им разбойничьи и казачьи вольницы, были несомненными генераторами уравнительных идей. И если более ровное по составу казачество XVII века породило крестьянскую войну в России, то мобильное, разношерстное, многонациональное, закаленное в морских бурях и битвах общество пиратов смогло дать жизнь Либерталии — недолговечному, но благородному всплеску свободного разума.
Сведения о Миссоне можно почерпнуть в основном из его записок, включенных Джонсоном во «Всеобщую историю грабежей и смертоубийств». Другие упоминания о Миссоне немногочисленны и отрывочны: то его имя промелькнет в судебном отчете по делу Кидда, когда окажется, что в Либерталию убежало несколько человек с «Приключения», то всплывает в связи с деятельностью Тью. В общем, надо признать, что о Миссоне мы знаем мало.
