Игорь Дроговоз - Танковый меч страны Советов
Вся полнота власти в стране оказалась в руках таинственного «генерала Трофимова», который на людях появлялся почему-то в мундире полковника. Только немногие знали, кто этот человек, страстно желавший остаться неизвестным. Со свойственной коммунистическим вождям скромностью, роль простого армейского генерала играл член Политбюро ЦК КПСС, заместитель Председателя Совета Министров СССР, а по совместительству правитель Чехословакии Кирилл Трофимович Мазуров. Отправляя своего соратника на боевое задание, Брежнев напутствовал его:
— Надо послать в Прагу одного из нас. Военные могут там натворить такое… Пусть полетит Мазуров.
Члены и кандидаты в члены не очень доверяли армии, поэтому-то и потребовался партийный надсмотрщик над генералами.
Встреча братьев по классу. Прага—68
Генерал Павловский, руководивший операцией «Дунай», так описывал события тех дней: «Назначение я получил 16 или 17 августа, за три-четыре дня до начала операции. Первоначально во главе союзных войск предполагали поставить маршала Якубовского. Он организовывал всю практическую подготовку. Вдруг меня вызывает министр обороны Гречко: «Ты назначаешься командующим соединениями, которые будут входить в Чехословакию».
Я вылетел в Легницу (на территории Польши), в штаб-квартиру Северной группы войск. Там застал Якубовского. Он показал на карте, какие дивизии и с какого направления выходят. Начало операции было назначено на 21 августа в ноль один час. Гречко предупредил: «Команда будет из Москвы, твое дело следить, чтобы ее выполняли». В назначенный час войска пошли.
И тут опять звонок Гречко: «Я сейчас говорил с Дзуром (министр национальной обороны ЧССР) и предупредил, что если чехи, не дай бог, откроют огонь по нашим войскам, это может кончиться плохо. Попросил дать команду чехословацким частям, чтобы никуда не двигались, никакого открытия огня, чтобы сопротивления нам не оказывали». После того как пошли войска, примерно через час, опять звонит Гречко: «Как дела?» Докладываю: такие-то дивизии там-то. Кое-где люди выходят на дороги, устраивают завалы. Наши войска обходят препятствия… Он меня предупреждал не покидать командный пункт без его разрешения. И вдруг новый звонок: «Ты почему еще там? Немедленно вылетай в Прагу!»
Подлетели к Праге, сделали два или три круга над аэродромом — ни единого человека. Ни единого голоса не слышно, ни одного самолета не видно. Сели. Со встретившим меня генерал-лейтенантом Ямщиковым с аэродрома поехали в Генеральный штаб к Дзуру. С ним сразу договорились: чтоб никаких драк между нашими солдатами и чтобы никто не думал, что мы прибыли с какими-то задачами оккупировать Чехословакию. Мы ввели войска, вот и все. А дальше политическое руководство пусть разбирается.
В советском посольстве порекомендовали встретиться с Президентом ЧССР Людвиком Свободой. Я взял с собой венгерского генерала, нашего, немецкого. Я сказал: «Товарищ президент, вы знаете, в Чехословакию вошли войска государств-участников Варшавского Договора. Я пришел доложиться по этому вопросу. И поскольку Вы генерал армии и я генерал армии, мы оба военные, Вы понимаете, нас к этому вынудила обстановка». Он ответил: «Я понимаю…»
Через два десятка лет, в 1988 году И.Г. Павловский признал тот факт, что «отношение населения к нам не было дружелюбным…Чего мы пришли туда? Мы разбрасывали с самолета листовки, разъясняли, что вошли с мирными намерениями. Но вы сами понимаете, если я, непрошеный гость, приду к вам домой и начну распоряжаться, это не очень понравится».
Горячий прием: Т-55 горит на пражской улице
Чехословацкая армия сопротивления не оказала, показав свою никчемность, второй раз за тридцать лет позволив иностранным войскам оккупировать территорию страны. По этой причине больших жертв удалось избежать. С военной точки зрения это была блестяще подготовленная и проведенная операция, явившаяся полной неожиданностью для стран НАТО.
В чехословацких событиях были задействованы не только войска, пришедшие на ее землю. В юго-западной части ГДР в течение двух месяцев стояли в полной боевой готовности пять танковых и мотострелковых дивизий немецкой армии. Их решили не вводить в ЧССР, опасаясь негативной реакции чехов, еще помнивших гитлеровскую оккупацию.
Последняя точка в операции «Дунай»
Все приграничные округа Советского Союза — около сотни укомплектованных и подготовленных дивизий пребывали в состоянии повышенной боевой готовности, в любой момент готовые выдвинуться для ведения боевых действий. Союзники по Варшавскому Договору — Польша, ГДР Венгрия и Болгария привели в боевую готовность в общей сложности около 70 дивизий.
Всего в первые три дня на территорию Чехословакии вошло двадцать иностранных дивизий (советских, польских, венгерских и болгарских), в последующие два дня — еще десять дивизий.
К 4 ноября 1968 года из страны было выведено 25 дивизий. А на территории ЧССР до 1991 года задержалась Центральная группа войск Советской Армии, в которую вошли 15-я гвардейская и 31-я танковые дивизии, 18-я, 30-я гвардейские, 48-я мотострелковые дивизии.
Советское руководство все чаще использовало танковый меч как большую танковую дубину для вразумления впавших в демократическую ересь ненадежных союзников по Варшавскому Договору. В Венгрии и Чехословакии дубину применили по ее прямому назначению, полякам же в 80-е годы ею время от времени грозили, устраивая военные игры возле польской границы.
По сравнению с польской перманентной революцией против русских, венгерские события 1956 года и чехословацкие 1968-го — детские игры. Ни у венгров, ни у чехословаков не было исторической ненависти к русским: свою квоту они израсходовали на австрийцев и немцев. Ненависть к русским у них была благоприобретенная. Но об этих событиях чуть ниже.
«АФГАН»
Но настоящая проверка боем ждала советских танкистов в Афганистане. Танковые части «ограниченного контингента» были представлены штатными полками введенных из Туркестанского и Среднеазиатского военных округов трех мотострелковых дивизий — 24-м гвардейским танковым полком 5-й гвардейской мотострелковой дивизии, 285-м танковым полком 108-й мотострелковой дивизии, 234-м танковым полком 201-й мотострелковой дивизии, а также танковыми батальонами мотострелковых полков и бригад.
Им пришлось вести боевые действия на местности, абсолютно не приспособленной для танков, и выполнять функции, к которым танкисты никогда не готовились. Поэтому уже летом 1980 года из Афганистана были выведены 24-й гвардейский и 234-й танковые полки. В марте 1986 года 285-й танковый полк был переформирован в 682-й мотострелковый полк. Однако в составе мотострелковых полков и отдельных бригад сохранились танковые батальоны.
А началось все в апреле 1978 года, когда афганские коммунисты, именовавшиеся народными демократами, совершили военный переворот, свергнув правительство Мухаммеда Дауда. Он тоже не был ангелом — пятью годами раньше Дауд сам пришел к власти, низложив наследника престола Захир Шаха. Новый режим понравился не всем, и в стране началась гражданская война. Революционеры бросились за помощью к «старшему брату» — Советскому Союзу. Посыпались просьбы о поставках оружия, боеприпасов, направлении в Афганистан военных советников.
Естественно, отказа не было. Рекой потекло оружие, советские офицеры взялись за обучение разваливающейся армии. Но, несмотря на огромные затраты, ситуация ухудшалась. Афганские лидеры стали все настойчивее просить прислать войска, которые могли бы навести порядок в стране. Брежнев и его соратники долго отвечали отказом на эти просьбы, но в конце 1979 года все-таки решили направить в Афганистан армейские части для спасения своего марионеточного режима.
Кремлевские старцы считали задачу легкой — сменить ненадежного X. Амина на людей, прочно связанных с Советским Союзом, подавить сопротивление вчерашних крестьян, составлявших основу отрядов оппозиции. Пребывание советских войск в Афганистане виделось кратковременным — встать гарнизонами, не вступая в боевые действия, сдерживать оппозицию и внешние силы.
В декабре 1979 года началась непосредственная подготовка к вторжению. Развертывались до штатов военного времени более ста частей и соединений двух округов — Среднеазиатского и Туркестанского. При этом, министр обороны Д.Ф. Устинов отдавал только устные распоряжения, не оставляя следов на бумаге. Из запаса призвали более пятидесяти тысяч «партизан», на предприятиях и в колхозах было мобилизовано около восьми тысяч автомобилей (большинство из них назад уже не вернулось).
В ночь с 10 на 11 декабря по боевой тревоге была поднята 108-я дивизия. Совершив марш к афганской границе, она остановилась у Термеза, где простояла в чистом поле две недели. Солдаты и офицеры еще надеялись, что ничего не будет, вспоминая, что точно такая же тревога в апреле закончилась лишь учениями. Чуть ближе к вводу войск в Афганистан выяснилось: просто не успели к сроку отмобилизовать дивизию. Вот дату вторжения и перенесли на две недели.
