Алла Бегунова - Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I
Если из этого описания исключить упоминание об электричестве, то получится некоторое совпадение с мемуарами Надежды Андреевны Дуровой, в марте 1807 года поступившей «товарищем», то есть рядовым дворянского звания, в Польский конный полк: «Всякий день встаю я на заре и отправляюсь в сборню, откуда мы все идем в конюшню; уланский ментор мой хвалит мою понятливость и всегдашнюю готовность заниматься эволюциями, хотя бы это было с утра до вечера…» Училась же Дурова «маршировать, рубиться, стрелять, владеть пикою, седлать, расседлывать, вьючить и чистить лошадь»{6}.
Для молодого Владимира Трубецкого, в недавнем прошлом студента университета, солдатская служба в полку была очень тяжела. Дурова, с юных лет мечтавшая о карьере воина, более сдержанно писала о своих ощущениях: «Надобно, однако же, признаться, что я устаю смертельно, размахивая тяжелою пикою… также не совсем покойно действую саблей… Проведя все утро на ученье, обедать иду к Казимирскому…»
Иоганн фон Дрейлинг, 18-летний штандарт-юнкер Малороссийского кирасирского полка, весной 1811 года совершавшего переход из Виленской губернии в Киевскую, в мемуарах рассказывал примерно то же самое о трудах нижнего чина: «… ночью несколько раз надо посмотреть лошадей, которые могут подраться, и подложить им сена; ранним же утром опять их убрать, напоить, опять вычистить и оседлать к походу. Все это сопряжено с несказанными трудностями, а строгость нашего генерала хорошо известна…»{7} Итак, судя по этим воспоминаниям, первая половина дня у кавалеристов была самой загруженной, и начинали они свою работу ранним утром…
Утро
Побудку в конных полках играли либо в шесть часов утра — зимой, либо в пять часов утра — летом. Прежде всего солдаты должны были позаботиться о своих четвероногих боевых товарищах. Надев китель и фуражную шапку, гусары отправлялись на конюшню к лошадям. Сначала они убирали там навоз, потом приступали к чистке.
«Хорошая чистка — полкорма» — гласит старинная кавалерийская поговорка. Чистили лошадь так же, как и сейчас, в определенной последовательности: сначала голову, затем шею и с левой стороны — лопатку, переднюю ногу, туловище, круп, заднюю ногу, затем — переходили на правую сторону. При этом щетку надо держать в правой руке и, сделав ею несколько движений, очищать ее скребницей, зажатой в левой руке. Оба эти предмета выдавались солдату от казны. Щетка с овальной деревянной колодкой — на один год (она стоила 25 копеек), железная скребница — на четыре года (она стоила 20 копеек).
«Когда на скребнице накапливалось достаточно перхоти, ее осторожно опрокидывали на пол и ударяли по ней древком щетки, отчего на полу образовывался всякий раз аккуратный белый квадратик перхоти, — пишет князь Трубецкой. — Эти квадратики располагались в шашечном порядке, образовывая на полу правильные рисунки. Уже по одной их густоте к концу чистки вахмистр мог определить, насколько основательно каждая лошадь начищена. Однако он этим не удовлетворялся и часто лично проверял чистоту той или иной лошади, подробно осматривая ее…»{8}
Чистка лошади являлась не только гигиенической процедурой, но и хорошим массажем для животного. Кроме того, это было своеобразное общение с ним. В кавалерии александровской эпохи на чистку отводили час, и инструкция обязывала взводных офицеров находиться в это время с вверенными им подразделениями, наблюдая за поведением людей и лошадей.
Завершалась чистка водопоем и дачей овса. После этого солдаты шли умываться и завтракать. В их распоряжении был целый час.
Завтрак для нижних чинов готовили артельщики. Их было в каждом эскадроне два. Артельщиков выбирали из своей среды сами гусары. Командир эскадрона лишь утверждал кандидатов, следя за тем, чтобы они были «трезвого жития, доброго и благопристойного поведения и грамотные», так как им передавались артельные деньги для покупки продовольственных припасов.
О солдатском завтраке той поры точных сведений не имеется. Возможно, все зависело от времени года, финансового состояния солдатской артели, местных условий. Чай с хлебом упоминается у Владимира Трубецкого. О щах, сваренных на мясном бульоне из бычьих хвостов и выдаваемых нижним чинам в мясоед, сообщает военный историк Всеволод Крестовский в книге «История лейб-гвардии Уланского Его Величества полка» (СПб., 1876).
Бритье не являлось каждодневной обязанностью солдата. Бриться он должен был не менее чем раз в три дня. В самом начале XIX века эта операция доверялась цирюльнику, который состоял в штате каждого эскадрона. Но в 20-е годы в списке солдатских вещей, обязательных для проверки на инспекторских смотрах, уже упоминается бритва. Следовательно, бриться самостоятельно рекрутов, взятых из деревни и понятия не имевших об этом изобретении цивилизации, уже учили.
Часам к девяти утра гусары приходили на конюшню снова, чтобы оседлать лошадей по-учебному (по-манежному) и выехать на учения. Это могли быть занятия в поле, где отрабатывались построения и передвижения взвода или эскадрона, или в манеже, где совершенствовали индивидуальную подготовку всадников.
«Встаю всегда с рассветом и тотчас иду гулять в поле; возвращаюсь перед окончанием уборки лошадей, то есть к восьми часам утра, — пишет Н. А. Дурова, уже будучи корнетом Мариупольского гусарского полка и командиром взвода, — …в квартире готова моя лошадь под седлом; я сажусь на нее и еду опять в поле, где учу взвод свой часа полтора…»{9}
Как уже говорилось выше, оба павловских Устава для кавалерии, изданные в 1797 году, содержали довольно мало глав, посвященных непосредственно индивидуальной верховой езде и конным учениям во взводе, эскадроне и полку. Потому в 1804–1805 годах как бы в дополнение к ним эскадронные командиры кирасирского Военного ордена полка под руководством шефа полка генерал-майора князя Дмитрия Владимировича Голицына написали и на свои средства издали в городе Орле книгу «Опыт наставлений, касающихся до экзерциции и маневров кавалерийского полка» объемом в 560 страниц и со 100 чертежами. Первую главу в этой книге «Об обучении поодиночке» написал полковник Н. В. Васильчиков, вторую главу «Об эскадронном учении» — подполковник Ф. Ф. Радден, третью главу «Наставления, касающиеся обучения» — подполковник А. А. Засс. Чертежи выполнил полковник К И. Линденбаум, и они-то как раз и позволяют представить себе, как происходили регулярные учения кавалеристов.
Генерал-майор князь Голицын написал очень подробное введение к этой книге. Одобрительно отозвавшись только об Уставе французской кавалерии, он сделал вывод: «Все же прочие Уставы, до сего предмета относящиеся, суть не что иное, как беспорядочное собрание обрядов службы, описаний о частных маневрах и некоторых начертаний, касающихся до службы в военное время. Ни в котором из сих Уставов не видно начал, какими офицер должен руководствоваться в обучении своего полка…» Эти слова, конечно, относились к павловским Уставам и во многом были справедливы. Говорил князь и о прямом изменении уставных положений. Например, советовал при перестроениях в поле не пускать лошадей в карьер, а беречь их силы для главной атаки, в то время как Устав требовал максимальной скорости именно при строевых эволюциях.
Книгу офицеров кирасирского Военного ордена полка положительно оценил инспектор всей русской кавалерии цесаревич великий князь Константин Павлович. Она пользовалась большой популярностью в армии и скоро стала библиографической редкостью. По схемам, которые с такой тщательностью вычертил полковник Линденбаум, ездили не только кирасиры, но и драгуны, гусары, уланы.
Учили конников в основном производству атак трех видов: а) в сомкнутом развернутом строю; б) с выездом четвертого взвода (фланкеров); в) в рассыпном строю. Кавалерию обычно атаковали сомкнутыми шеренгами; против пехоты, стоящей в каре, использовались фланкеры. Для преследования отступающего противника применяли атаку в рассыпном строю.
Наиболее трудным считалось исполнение атаки в сомкнутом развернутом строю. На чертеже Линденбаума (см. с. 249) хорошо видны главные элементы этого строя. Во-первых, две шеренги, дистанция между которыми составляла одну лошадь. Во-вторых, строгий порядок размещения чинов в эскадронах по своим местам.
Так, эскадронный командир (на чертеже обозначен буквами «ЭК») находился на четыре лошади впереди первой шеренги и по ее центру. Взводные командиры (на чертеже буквами обозначены их чины: корнет — «К», поручик — «П») становились перед своими подразделениями на расстоянии двух лошадей от первой шеренги. Унтер-офицеры (обозначены буквами «У») занимали места «в замке», то есть за второй шеренгой на пол-лошади, и в первой шеренге — на флангах взводов. Рядовые стояли в шеренгах, держа равнение и касаясь друг друга коленями.
