Юрий Мухин - Третья мировая над Сахалином, или кто сбил корейский лайнер?

Секция титанового крыла, случайно попавшая в сети японского рыболовного катера, занимавшегося промыслом камбалы и поднявшего его со дна Охотского моря 17 нояб­ря 1989 года, вероятно, принадлежит SR-71 «Блекберд», аме­риканскому высотному скоростному разведчику, который в то время находился на вооружении. Это отрицалось главой концерна «Локхид», который их производил. Тем не менее обломок принадлежал не SR-71, а схожему американскому военному или разведывательному самолету с похожими ха­рактеристиками. Поскольку секция титанового крыла по­грузилась на дно, у нас нет прямых свидетельств того, когда это произошло. Тем не менее тот факт, что эта секция кры­ла была найдена у Сахалина, в районе, который буквально испещрен местами падения военных самолетов, сбитых во время воздушной битвы над Сахалином, делает вероятным, что он принадлежит еще одной жертве этой битвы (рис.12, девятый остов, в Охотском море).

Плавающие обломки военных самолетов, которые во­шли в пролив Лаперуза и в Охотское море и достигли се­веро-западных берегов Хоккайдо, скорее всего, появились в устье пролива или в Японском море к югу от Монеро­на. Другие свидетельства предполагают, что здесь произош­ла одна или несколько катастроф: маленький спасательный плот, найденный к югу от Монерона 2 сентября, на следую­щий день после катастрофы, тот факт, что корабли амери­канского военно-морского флота «Баджер» и «Эллиот» пат­рулировали этот район, столкновение «Уваровска» капитана Билюка с американским военным судном в то время, ко­гда битва над Сахалином еще шла, и свидетельство капита­на Гирша, что «Тинро-2» совершил несколько погружений к югу от Монерона и нашел там остов (рис. 12, десятый и, возможно, другие обломки, к югу от Монерона).

Конечно, остается возможным, что в одном или в не­скольких местах, которые я упомянул, разбился советский военный самолет. Я уже цитировал свидетельства, позво­ляющие идентифицировать один обломок почти наверня­ка как RC-135, обломки, принадлежащие двум различным EF-111 (или, что менее вероятно, F-111), обломки Е2 и за­тонувшие обломки SR-71 или похожего американского са­молета, который был, вероятно, сбит во время воздушной битвы над Сахалином. Более того, кажется маловероятным, что остовы, на которых были сосредоточены основные по­исковые усилия, принадлежали советским самолетам. Этот критерий предполагает, что третий остов мог принадлежать советскому самолету. Спасательные операции на нем про­должались всего шесть дней.

Поскольку существуют обломки, океанографические свидетельства и радиопередачи, указывающие на то, что KAL 007 разбился у берегов Хонсю, а не Сахалина, нет при­чины предполагать, что русские когда-либо имели в сво­ем распоряжении черные ящики корейского авиалайнера — то есть магнитофон, записывающий переговоры в кабине (CVR), и самописец, фиксирующий цифровые характеристи­ки полета (DFDR). Тем не менее дважды, в ноябре 1992 года и в январе 1993, российское правительство предоставило ИКАО другие записи и данные, которые, как оно утвержда­ло, имели отношение к KAL 007. Эти два набора отличаются друг от друга, и оба несут следы неправильной интерпрета­ции или подделки. В дополнение к этому президент Ельцин поразил южнокорейцев, предоставив президенту Ро сильно поврежденные черные ящики, из которых в DFDR не было никаких записей, а записи CVR были неразборчивыми — как сказали корейцы, «записаны задом наперед».

...В то же самое время информация Иллеша о черных ящиках, которые были найдены у берегов Сахалина и, со­гласно ему, имеют отношение к корейскому лайнеру, ясно поддерживает точку зрения, согласно которой они не явля­лись частью самолета, а были записывающими устройства­ми или другой чувствительной электронной аппаратурой с военного самолета.

Как и все большие гражданские самолеты, «Боинг-747» оснащен двумя черными ящиками, одним, который записы­вает последние тридцать минут разговора в кабине, и дру­гим, который записывает последние двадцать четыре часа полетных данных. Прямоугольные ящики имеют размеры 20x5x8 дюймов. На рейсе 007 магнитофон в кабине был не­много короче и имел размеры 13x5x8 дюймов. Ящики во­донепроницаемые и противоударные. Они снабжены под­водным сигнальным передатчиком, который облегчает их поиск под водой. На «Боинге-747» они обычно расположе­ны в основании стабилизатора, в хвосте самолета, прямо под хвостовой секцией, в наиболее безопасном месте на са­молете на случай аварии. Во время катастрофы хвостовая секция обычно остается целой. Фрагменты хвостового ста­билизатора от «Боинга» 007 не были, тем не менее, найде­ны. Это подразумевает, что хвост был раздроблен взрывом и поэтому, возможно, настоящие черные ящики KAL 007 были уничтожены.

Два «черных ящика» на борту «Боинга-747» оранжевого цвета, прямоугольные, размером с видеокамеру, почти оди­накового размера, но те, которые описывают свидетели Ил­леша, имели номера, размеры, форму и цвет, отличающие­ся от черных ящиков самолета и друг от друга. Они были посланы в Москву различными способами, упакованными различным образом.

Адмирал Сидоров, ответственный за советские поис­ки, сказал: «Я помню их очень хорошо. Все [ящики. — М.Б.] были помещены в резиновые мешки, наполненные дистил­лированной водой, содержащей 50 процентов спирта в ка­честве предохраняющего средства. Мешки были посланы в Москву в специальном самолете. Всего их было девять». Курков, советский военно-морской офицер, который был процитирован выше, сказал в интервью «Известиям»:

«Ваша газета писала что на «Боинге» находилось только два черных ящика. Но согласно нашей информации [1983 г.— М.Б.] всего их было семь. Три черных ящика были посланы в Москву на «Ил-76». Я поговорил с человеком в штабе, ко­торый сопровождал их. Он сказал мне, что как только они приземлились в Москве и открылась дверь, пять генералов военно-воздушных сил бросились в кабину и направились прямо к этим резиновым мешкам».

Адмирал Сидоров сказал, что черные ящики были упа­кованы в дистиллированную воду и алкоголь. Офицер со­ветского военно-морского флота сказал, что видел черный ящик, поднятый «Мирчинко», который был упакован спе­циалистами по аэронавигации в Невельске в контейнер с морской водой. Жан Алешенко, главный боцман «Мирчин­ко», описывал один из них как «яркий красный шар, разме­ром с волейбольный». Неназванный источник сказал «Из­вестиям»: «Они выглядели как большие круглые пончики». В телевизионном интервью один из водолазов сказал: «Они имели форму подковы». Некоторые «ящики» были вероят­нее всего упаковками для приборов, которые отличались от магнитофонов черных ящиков.

Как бы ни выглядели все эти объекты и чем бы они ни являлись, они явно не принадлежали одному самолету, и, конечно, не KAL 007.

Я еще не упоминал флот корейских рыболовных судов, которые почти шесть недель осуществляли странное патру­лирование южного края поисковой зоны у Монерона. Они прибыли утром 5 сентября, когда они впервые появляются на ситуационных картах JMSA, вместе с фрегатами «Бад­жер» и «Эллиот». Между прочим, прибытие в район Моне­рона корейских рыболовных лодок произошло еще до того, как правительство Республики Корея решило официально участвовать в поисках авиалайнера KAL. Тайна, таким об­разом, заключается в том, кто нанял эти лодки и в чем за­ключалась их задача.

На этот последний вопрос может быть два ответа. Лод­ки могли первоначально искать затонувшие обломки са­молета вплоть до западного края того района, который они патрулировали, поскольку провели там какое-то вре­мя (рис. 12, десятый остов). Тем не менее большую часть времени они двигались взад-вперед на линии восток-запад, скорее всего, образуя пикет, чтобы предотвратить появле­ние обломков из района севернее Цусима Шио в официаль­ной зоне поисков.

Обсуждая плавающие обломки военного самолета, я уже упоминал два катапультных пилотских кресла, по край­ней мере, одно из которых было использовано. Я сказал, что у нас нет свидетельств того, что какой-то американский пи­лот приводнился живым. Тем не менее, у нас есть свидетель­ства того, что в то время советские власти считали: пилоты могли спастись. В своей книге «Загадка черных ящиков» Ан­дрей Иллеш цитирует капитана КГБ Геннадия Иванова:

«Я хорошо помню ту ночь. Это был мой первый день в качестве командира подразделения, заступившего на охра­ну границы. Было раннее утро. Я получил по радио приказ искать сбитый самолет. В телеграмме содержался специ­альный параграф с инструкциями проявлять повышенную осторожность, поскольку пилоты были вооружены боевым оружием. Назначенная нам зона поисков была к югу от ост­рова Монерон. Тем не менее мы ничего там не нашли, и к концу дня мы получили приказ идти на север.»