Энтони Бивор - Вторая мировая война
В этот же день Гренадерский гвардейский, Колдстримский гвардейский и Королевский Беркширский полки 3-й пехотной дивизии вели тяжелые оборонительные бои на внутреннем периметре обороны. Им едва удавалось сдерживать атаки немецких войск, которые в случае успеха положили бы конец дальнейшей эвакуации. Французские войска 68-й дивизии продолжали удерживать западный и юго-западный секторы по периметру Дюнкерка, но напряжение внутри англо-французского союза возросло до крайности.
Французы не сомневались, что англичане при эвакуации отдадут предпочтение своим солдатам и офицерам, и из Лондона действительно поступили на этот счет противоречивые приказы. Французские военнослужащие часто подходили к пунктам погрузки англичан, но им не разрешали садиться на корабли, что, естественно, приводило к ужасным сценам. Солдаты-англичане, раздраженные тем, что французы несли с собой какие-то тюки, когда им было приказано оставить все личные вещи, сталкивали их с ограждений гавани в море. Известен эпизод, связанный с тем, что английские военные внезапно отправили от берега судно, предназначенное для французов. При этом немало французских солдат, пытавшихся взобраться на борт, оказались сброшенными в море.
Даже всем известное обаяние генерал-майора Гарольда Александера, командира 1-й дивизии, не могло смягчить гнев генерала Робера Фагальда, командира французского XVI корпуса, и адмирала Абриаля, когда те услышали от него, что ему приказано обеспечить погрузку максимально возможного числа англичан. Они предъявили письмо от лорда Горта, в котором тот заверял, что три английские дивизии будут оставлены на берегу, чтобы удержать периметр порта. Адмирал Абриаль даже пригрозил закрыть порт Дюнкерка для английских войск.
Сообщения об этом столкновении были отправлены в Лондон и Париж, где Черчилль совещался с Рейно, Вейганом и адмиралом Франсуа Дарланом, главкомом французских ВМС. Вейган признал, что Дюнкерк не может держаться до бесконечности. Черчилль настаивал на том, что эвакуация должна проходить на равных условиях, но Лондон не разделял его надежду на сохранение духа союзничества. Там была принята не высказываемая вслух идея, что Великобритания должна позаботиться о себе, поскольку Франция, очевидно, собирается сдаться. Непросто сохранить дружеские отношения между союзниками в дни побед, но в час поражения неизбежно возникают неимоверные взаимные обвинения.
30 мая казалось, что половина Британского экспедиционного корпуса останется во Франции. Но на следующий день Королевские ВМС и «малые суда» выступили во всей своей мощи: эсминцы, минные тральщики, яхты, колесные пароходы, буксиры, спасательные шлюпки, рыбацкие шхуны и прогулочные суда. Многие небольшие суда переправляли солдат с берега на более крупные корабли. Одна из яхт, «Санфлауэр», принадлежала коммандеру К. Х. Лайтоллеру, старейшему из выживших офицеров «Титаника». Чудо Дюнкерка стало возможно благодаря тому, что в самые главные дни и ночи эвакуации море было спокойно.
На борту эсминцев матросы Королевских ВМС раздавали измученным и голодным солдатам чашки с какао, банки говяжьей тушенки и хлеб. Но добраться до корабля во время все более назойливых атак люфтваффе, усиливавшихся всякий раз, когда в прикрытии английских истребителей возникала хотя бы малая брешь, еще не означало попасть в тихую гавань. Трудно было забыть вид ужасных ранений, полученных во время атак с воздуха, людей, утонувших на потопленных кораблях, их крики о помощи. А условия для раненых, оставшихся внутри периметра обороны Дюнкерка, были намного хуже: вспомогательный медицинский персонал и врачи почти ничего не могли сделать, чтобы облегчить страдания умирающих. Даже те, кому удалось эвакуироваться, не находили особого облегчения, когда прибывали в Дувр. Массовая эвакуация намного превышала возможности государственной машины. Военно-санитарные поезда развозили раненых в разные концы страны. Один раненый солдат, вышедший живым из ада Дюнкерка, не мог поверить своим глазам, увидев из окна поезда мужчин в белых фланелевых костюмах, играющих в крикет так, как будто Великобритания еще не воевала. У многих раненных, когда их, наконец, начинали лечить, в ранах под первичными повязками обнаруживались личинки насекомых. Другие страдали от гангрены, и им приходилось ампутировать конечности.
Утром 1 июня арьергард в Дюнкерке, в состав которого входила 1-я гвардейская бригада, был вынужден отступить перед мощным натиском немцев, форсировавших канал Берг-Фюрне. Некоторые солдаты и даже целые взводы просто падали от усталости, но за храбрость, проявленную в тот день, один из военнослужащих был награжден Крестом Виктории, а несколько других получили медали. Эвакуацию в дневное время теперь пришлось прекратить из-за тяжелых потерь Королевских ВМС и утраты двух плавучих госпиталей, из которых один был потоплен, а другой получил серьезные повреждения. Последний корабль прибыл в район Дюнкерка ночью 3 июня. Генерал-майор Александер на моторной лодке в последний раз проплыл вдоль берега и гавани туда и обратно, окликая солдат, которые еще могли там остаться. Незадолго до полуночи сопровождавший генерал-майора офицер флота капитан Билл Теннант смог отправить адмиралу Рамсею в Дувр сообщение о том, что поставленная перед ними задача выполнена.
Вместо 45 тыс. солдат и офицеров, которых предполагало спасти адмиралтейство, английские военные корабли и различные гражданские суда вывезли около 338 тыс. солдат и офицеров союзных войск, из которых 193 тыс. были британцами, а остальные – французами. Приблизительно 80 тыс. солдат, в основном французов, остались на захваченной территории из-за нерешительности командиров и неразберихи при отходе. За время кампании в Бельгии и северо-восточной Франции потери Великобритании составили 68 тыс. человек. Почти все оставшиеся танки и автотранспорт, основную часть артиллерийских орудий и огромное количество складов пришлось уничтожить. Польские соединения, находившиеся во Франции, тоже переправились в Великобританию, оправдав придуманное для них Геббельсом презрительное прозвище «туристы Сикорского».
В Великобритании реакция на эти события была разной: преувеличенные страхи смешивались с чувством облегчения от того, что Британский экспедиционный корпус спасен. Министерство информации было озабочено тем, что настроения в народе были «пожалуй, даже чересчур хороши». Вместе с тем в сознание людей начинала проникать возможность немецкого вторжения. Ходили слухи о немецких парашютистах, переодетых монахинями. Некоторые люди действительно верили, что в Германии «умственно неполноценные, психически больные люди были завербованы в отряды самоубийц» и что «немцы прокопали туннель под Швейцарией и вышли из-под земли в Тулузе». Угроза вторжения не могла не вызвать безотчетного страха перед находящимися в Англии иностранцами. Mass Observation после эвакуации из Дюнкерка отмечал, что французов встречали тепло, а голландских и бельгийских беженцев сторонились.
Немцы же, не теряя времени, перешли к следующему этапу своей кампании. 6 июня они атаковали позиции вдоль рек Сомма и Эна, имея значительное численное преимущество в живой силе и полное господство в воздухе. Французские дивизии, оправившись от первоначального шока поражения, сражались с большой храбростью, но было уже слишком поздно. Черчилль, получивший от Даудинга предупреждение, что тот не располагает достаточным количеством истребителей для обороны Великобритании, ответил отказом на просьбы Франции прислать на континент новые истребители. К югу от Соммы все еще находились английские войска численностью около 100 тыс. человек, включая 51-ю Хайлендскую дивизию, которая вскоре вместе с 41-й французской дивизией оказалась в окружении в районе Сен-Валери.
Пытаясь предотвратить выход Франции из войны, Черчилль отправил через Ла-Манш другие экспедиционные войска под командованием сэра Алана Брука. Перед отправкой Брук предупредил Идена, что, осознавая дипломатические требования этой миссии, правительство должно признать невозможность достижения военного успеха. Некоторые французские части сражались хорошо, однако другие все же старались скрытно отойти с позиций и присоединиться к колоннам беженцев, двигавшихся в юго-западную часть Франции. Слухи об отравляющих газах и зверствах немцев сеяли панику.
Автомобили богачей, казалось, подготовившихся заранее, сплошным потоком шли в тыл. То, что они выехали раньше всех, позволяло им скупать по пути следования таявшие запасы бензина. За ними двигались представители среднего класса в более скромных автомобилях, с привязанными к крышам матрасами, а внутри машин находились самые ценные вещи, в том числе собака или кошка, или клетка с канарейкой. Более бедные семьи передвигались пешком, используя для перевозки своих вещей велосипеды, ручные тележки, лошадей и коляски. Заторы на дорогах тянулись на сотни километров, поэтому зачастую автомобили двигались приблизительно с той же скоростью, что и бредущие пешком люди. Двигатели закипали на жаре, и каждый раз, трогаясь, они проезжали всего несколько метров и вновь замирали в заторе.
