Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти - Карл Август Виттфогель
10
В соответствии с приведенными выше аргументами я начал свое исследование с описания социального порядка, частью которого является агроуправленческий деспотизм, и подчеркнул особенность этого порядка, присвоив ему название «гидравлическое общество». Тем не менее я применяю и традиционные названия «восточное общество» и «азиатское общество», в качестве синонимов «гидравлического» общества. Все эти определения совершенно равнозначны. Однако я отдаю первенство старой формулировке, которую вынес в заглавие книги, «Восточный деспотизм», чтобы, с одной стороны, подчеркнуть глубину моей основной концепции, а с другой – чтобы показать, что большинство крупных гидравлических цивилизаций существует в тех местах, которые, по обычаю, называют Востоком. Первоначально я намеревался озаглавить эту книгу «Восточное общество».
Сохранение старой номенклатуры окажется для нас полезным, когда речь пойдет о современном развитии. И хотя в некоторых регионах Латинской Америки сохранились лишь остатки гидравлического общества, во многих странах Востока следы прежнего порядка еще очень хорошо заметны. Поэтому главной проблемой этих регионов остается проблема переходного периода от гидравлического общества к современному.
Под каким влиянием и какими путями люди Востока избавляются от условий гидравлического общества, существовавшего в этих странах целое тысячелетие? Значение этого вопроса становится очевидным только тогда, когда мы поймем, что восточный деспотизм дробит небюрократические группы и слои, которые в феодальной Европе и Японии способствовали развитию коммерческого и промышленного общества. По-видимому, нигде гидравлическое общество не сможет пройти тот же путь без помощи извне. Именно по этой причине Маркс называл азиатское общество стационарным и верил, что британское правление в Индии сможет совершить «единственную социальную революцию в Азии», установив здесь неазиатское общество, основанное на частной собственности.
Однако события показали, что Маркс сильно преувеличил трансформирующую силу капиталистической экономики. Западное правление в Индии и других странах Востока создало новые возможности для свободного развития; но в конце эпохи западного колониализма и несмотря на создание парламентских правительств различного рода политические лидеры Востока все еще сильно привержены методам бюрократического управления, ибо они помогают сохранить чрезвычайно сильное государство и крайне слабый небюрократический и частный сектор общества.
11
В этом контексте определенные аспекты недавнего развития России заслуживают самого тщательного изучения. Маргинальная восточная цивилизация царской России находилась под сильным влиянием Запада, хотя Россия не была его колонией или полуколонией. Вестернизация России радикальным образом изменила ее политический и экономический климат, и весной 1917 года ее антитоталитарные силы получили уникальный шанс совершить антиазиатскую социальную революцию, которую Маркс в 1853 году ожидал увидеть в Индии. Но осенью 1917 года эти антитоталитарные силы были разгромлены большевиками, сторонниками нового тоталитарного порядка. Сторонники демократии потерпели поражение, потому что не смогли использовать тот демократический потенциал, который заключался во временно появившейся для этого исторической возможности. С точки зрения личной свободы людей и социальной справедливости 1917 год, вероятно, стал самым судьбоносным годом в современной истории.
Интеллектуальные и политические лидеры некоммунистической Азии, которые утверждали, что верят в демократию, и которые, в большинстве своем, с уважением относились к Марксу, смогут выполнить свое историческое предназначение только в том случае, если изучат деспотическое наследство восточного мира лучше, чем Маркс. В свете русского опыта 1917 года они должны будут рассмотреть вопрос об «азиатской реставрации» не только на примере событий в России, но и в связи с современной ситуацией в Азии.
12
Хозяева современной тоталитарной сверхдержавы создали крупные интегрированные институты, которые, как они утверждают, Западу превзойти не удастся. Они генерируют крупные интегрированные идеи, которые, по их словам, Западу не создать. И они правы в одном – Запад не имеет тоталитарных систем интегрированной власти и идеологии. Благоприятное сочетание исторических событий помогло ему избежать чудовищных преобразований, которые парализуют поиск научной истины и социального развития. Но наши оппоненты ошибаются, утверждая, что мы неспособны к добровольному объединению, поскольку отвергаем дисциплину всеобщего (государственного) рабства. Они ошибаются, когда думают, что мы не способны создавать крупные и структурированные идеи, поскольку отрицаем догмы, навязанные государством.
Политическая свобода вовсе не предполагает отсутствия организованных действий, хотя наши враги были бы рады, если бы это было так. А интеллектуальная свобода не означает отсутствия объединенных идей. Но всеобъемлющие группы идей можно проверить лишь в условиях свободной дискуссии.
В недавнем прошлом ученые часто занимались исследованием деталей, поскольку принимали многие принципы жизни и мысли как нечто само собой разумеющееся. Увидев угрозу для этих принципов, они начали вспоминать, что современная мысль рассматривает природу и общество как интегрированные порядки, архитектуру которых они исследуют. Ньютоны, Монтескье, Адамы Смиты и Дарвины по-новому интерпретировали явления мира. Эти интерпретации были столь же спонтанными, как и согласованными, и столь же сильными, как и компетентными.
Нельзя бороться с тем, чего не существует. В кризисной ситуации любой теоретический вакуум, как и любой силовой вакуум, порождает беду. Нельзя позволять врагу поступать так, как ему заблагорассудится, в то время когда наша сторона обладает бесконечными резервами превосходящей его силы. Не может быть никакого оправдания тем, кто позволяет тоталитарным стратегам устраивать парады своих доктрин на территории, которая, по закону, принадлежит нам. Нельзя допустить, чтобы они выиграли битву идей с помощью дефолта.
Научное исследование имеет собственные законы. Но оно заслуживает привилегии быть свободным только в том случае, если, уходя корнями в наследие прошлого, без опаски смотрит в мир раздираемого конфликтами настоящего и храбро исчерпывает возможности открытого будущего.
Глава 1
Естественная среда гидравлического общества
Изменяющийся человек в изменяющейся природе
В противовес популярным представлениям о том, что природа никогда не меняется, породившим теории статического энвиронтализма и их столь же статические опровержения, природа изменяется очень сильно, когда человек, в ответ на простые или сложные исторические вызовы, коренным образом меняет свое техническое оснащение, социальную организацию и свои взгляды на то, что его окружает. Человеческое воздействие на среду, в которой он живет, не прекращается ни на минуту. Люди постоянно изменяют эту среду, вводя в действие новые силы, и это помогает им перейти на новый уровень действий. Достижим ли этот уровень и к чему это приведет, если человек сумеет на него подняться, зависит, во-первых, от институционального порядка, а во-вторых, от конечной цели его действий. Человеку доступны физический, химический и биологический миры. Таким образом, при одинаковых институциональных условиях разница заключается лишь в природных условиях, которые позволяют – или мешают – развивать новые формы технологии, существования и социального контроля.
Водопад интересовал примитивного человека очень мало – лишь как
