Из истории раннегреческого общества - Ксения Михайловна Колобова
Ту же дружественность можно установить у родосцев с Эгиной, чекан которой вводит затем у себя Камир; с Самосом, испытывающим на себе сильное влияние родосского керамического производства; с Хиосом, навкратийскую керамику которого широко распространяли и родосцы; в Малой Азии — с Эфесом и Колофоном, входившими в состав ионийского объединения.
Если вспомнить, что Коринф и Аргос, Хиос и Самос в этот период постоянно враждовали друг с другом, то становится очевидным, что такая внешняя политика родосцев была обусловлена довольно широким по тому времени транзитным характером их торговли.
Очень рано началась экспансия родосцев в Малую Азию, в первую очередь на соседнее карийское побережье. Как можно полагать, отсюда они набирали рабов, а затем и наемников для саисского Египта.
Персидская экспансия к средине VI в. до н. э. приостановила встречную экспансию Родоса.
Греко-персидские войны, возвышение Афин и установление афинской гегемонии над Делосским союзом, куда после освобождения островов Эгейского моря от власти персов входили и родосские города, — на время поставили предел торгово-промышленному развитию о. Родоса.
Во время Пелопоннесской войны территория острова становится ареной борьбы проспартанских и проафинских группировок с постоянным вмешательством то спартанцев, то афинян в родосские внутренние дела. Однако в этот период подготовляется объединение трех родосских государств в единое государство, и это нашло выражение в создании нового политического центра в 406—405 гг. до н. э. — города Родоса. Это объединение родосцев, носившее одновременно и антиспартанский и антиафинский характер, явилось поворотным пунктом в дальнейшей истории острова.
Объединение Линда, Камира и Ялиса в единое государство (объединение, до сих пор мало изученное) положило начало дальнейшему торговому и морскому могуществу Родоса, превратив его, по определению Полибия, в центр тогдашней мировой торговли.
Поскольку мы можем судить по неполным эпиграфическим и литературным источникам, это политическое объединение сопровождалось и территориальной реформой (разделением на демы всей территории острова, карийских и островных родосских территорий), и военной реформой (с централизацией военной власти в руках гегемонов и стратегов), и денежной реформой (с переходом к новому чекану единой монеты неаттического типа), и, наконец, религиозной реформой, преследующей ту же объединительную цель (государственным общеродосским культом стал культ Гелиоса).
Может быть, именно в этот период карийские владения Родоса превратились в цепь неприступных крепостей, а Лорима, известная еще и теперь под именем Гаплотеки, была превращена в мощную военную гавань, охранявшую гавани города Родоса; здесь, вероятно, в надежном укрытии помещались и арсеналы и кораблестроительные доки родосцев.
Именно в результате этого политического и экономического объединения постепенно создается слава морского военного родосского флота; родосцы стали учителями римлян, и морская сила дала возможность родосцам возглавить в III в. до н. э. борьбу с пиратством.
Служба во флоте становится почетной обязанностью родосского гражданина, и строгое наблюдение за тем, чтобы все граждане прошли через службу на флоте, обеспечивалось централизацией военной власти.
Уже в начале IV в. до н. э. родосцы вступают в торговую борьбу с Афинами, пользуясь каждым их ослаблением для собственного возвышения, и не случайно в борьбе с экономическим влиянием Афин Филипп Македонский опирается на родосскую монетную систему.
Возникновение эллинистических монархий, развитие и удлинение торговых путей, расширение рынков сбыта и рынков сырья, широкий спрос в III в. до н. э. на греческие промышленные товары — все это привело к быстрому развитию купеческого капитала на Родосе. Начиная с III в. до н. э., остров опять оказывается в центре торговых путей, ведущих к Александрии, к Черному морю, к переднеазиатским владениям Селевкидов, к Сицилии, Галлии и Испании.
В III—I вв. до н. э. Родос стал крупнейшим центром эллинистической торговли и одновременно сильной морской республикой. Его внешняя политика — политика дружбы со всеми государствами. Его малоазийские владения увеличиваются, и по отношению к ним Родос осуществляет суровую политику ростовщика, беспощадно эксплуатирующего своих подданных. В этот период Родос крупнейший рабовладельческий центр, где собраны рабы самого пестрого этнического состава: от негров до скифов. В этот период в Родос съезжаются толпы метеков из Сирии, Африки, Италии и Малой Азии. И крайне интересной представляется нам сложная картина взаимоотношений родосцев с поселившимися на их острове чужеземцами. Наряду с Александрией и Пергамом, Родос становится и крупным культурным центром эллинистического мира. На Родосе создается торговое морское право, признанное за образец императорским Римом, переработанное затем в Византии и положенное много времени спустя, торговыми государствами средневековья, в основу морского права, известного под именем Родосского морского закона.
В истории греческого эллинизма и эллинистической культуры остров играет столь значительную роль, что изучение общей истории эллинизма немыслимо без изучения истории Родосской республики.
Централизованная купеческая олигархия Родоса выработала своеобразные формы политической организации, которые позволили родосцам сохранить рабовладельческую республику в системе эллинистических монархий.
Удар, нанесенный Римом родосской торговле, и потеря внешних владений в Малой Азии означали не только конец политического и торгового развития острова, но и потерю им независимости.
Постепенно падает и культурное значение Родоса. В римский период своей истории родосская художественная школа, создавшая в эллинистический период ряд мировых шедевров, продолжает существовать, но не дает уже ни одного значительного произведения, ни одного сколько-нибудь славного имени. И даже политика Флавиев и Антонинов, благоприятная для родосцев, не могла сколько-нибудь существенным образом восстановить былое экономическое значение Родоса.
Глава I
Родос микенской поры
1. Микенские некрополи
Далекое прошлое Родоса, окруженное легендами, начинает постепенно вырисовываться в свете усиленных археологических изысканий в последние 25 лет.
Если и раньше, во второй половине XIX в., время от времени появлялись на свет отдельные сосуды микенского образца, то раскопки Зальцмана и Билиотти в Камире (1859—1865 гг.), затем раскопки Билиотти в Ялисе сильно увеличили число находок микенского времени. Особенный интерес вызвала находка Зальцманом в древнейшем по времени погребении камирского некрополя большого скарабея с картушем Тутмосиса III (первая половина XV в. до н. э.) и затем находка Билиотти в ялисском некрополе скарабея с картушем Аменхотепа III (XIV в. до н. э.).
Однако материал Зальцмана относился, главным образом, к VIII—VII вв., т. е. к периоду уже архаической Греции, а Билиотти, несмотря на богатые находки в 41-м погребении ялисского некрополя, к сожалению, производил раскопки по-дилетантски, дневники велись им столь небрежно и систематизация материала была столь произвольна, что уже вскоре после раскопок во многих случаях нельзя было установить, где и при каких обстоятельствах был найден тот или другой
