Луис Ламур - Чертова гора
- А о самой горе знаешь что-нибудь?
Джек ответил не сразу.
- Просто каменная глыба, только очень большая, - пожал он плечами, покатые склоны становятся отвесными у вершины. Место глухое и труднодоступное, а потому никто ею особо и не интересуется.
Напоминая Джеку об одном из его друзей-пиутов, Майк предложил:
- Спроси у него, а вдруг он знает что-нибудь.
Джек лишь небрежно отмахнулся от него.
- Не о чем спрашивать, и не пытайся найти это место на карте. Скорее всего оно там будет указано неточно, или даже приписано другому штату.
- Но ведь интересно же...
- Тогда спроси у кого-нибудь из индейцев-хопи. Это их земли. А еще лучше забудь об этом.
- Я хочу забраться на нее. Посмотреть, что там наверху.
- Ты, Майк, видать, совсем спятил. Выбрось это из головы.
Позднее он все же совершил это восхождение, но это была уже совсем другая история, и теперь от тех событий его отделяли многие годы. С тех пор он достаточно поездил по стране, повзрослел, набрался опыта и - как ему самому очень хотелось бы верить - стал благоразумнее.
Он снова сел в машину, запер все двери и откинулся на спинку сидения. Он устал, чертовски устал. И где же, черт возьми, Эрик? Больше всего на свете ему хотелось оказаться в Тамарроне, быстренько поужинать и завалиться в постель. Нет, можно и без ужина, сразу спать. В конце концов поесть можно и завтра.
Выпрямившись в кресле, он завел машину и очень медленно поехал вдоль дороги, что вела к берегу Сан-Хуана. Окутанная мраком длинная столовая гора, та самая, над которой Майк видел зарево, теперь грозно возвышалась над ним. Вырисовывшаяся на фоне ночного неба ее северная оконечность была похожа на нос гигантского корабля.
Пристально всматриваясь в даль перед собой, вскоре он сумел различить блеск воды. Скорее всего это и есть река Сан-Хуан или же запруда в Глен-Каньон. Он не бывал в этих краях с тех пор, как была построена дамба. Начав было выходить из машины, он внезапно остановился, задержавшись в салоне ровно настолько, сколько времени требовалось, чтобы продеть ремень через петлю кобуры и снова застегнуть его. Он носил кобуру слева, так, чтобы в случае чего пистолет можно было бы запросто выхватить как правой, так и левой рукой.
Ему довольно часто приходилось забираться высоко в горы, оказываясь в самых труднодоступных местах, и оружие он держал при себе скорее по привычке, на случай если вдруг на тропе доведется внезапно столкнуться с медведем или горным львом. Вероятность подобной встречи была ничтожно мала, но только после того, как однажды из зарослей кустарника прямо навстречу ему вышел лев, Майк решил для себя, что к подобным неожиданностям лучше подготовиться заранее. Вообще-то он не собирался никого убивать, но стать чьей бы то ни было легкой добычей тоже не хотелось. Пистолет придавал уверенности. И вот он наконец ступил на землю, выходя из машины и осторожно закрывая дверцу позади себя.
Где-то в темноте, поодаль произошло какое-то стремительное движение, было слышно, как осыпаются мелкие камешки, а затем снова наступила тишина. Он ждал, для верности придерживая пистолет одной рукой.
Он был не из тех, кто, испуганно вздрагивая от любого шороха, принялся бы без разбору палить по сторонам, и уж тем более не в его правилах было стрелять наугад, не определив прежде цель, но только та возня в темноте не на шутку его встревожила. Вполне возможно, что это лишь койот, но у него, честно говоря, сложилось впечатление, что это было нечто покрупнее.
Он прождал долго, очень долго. Время шло. Это было совсем не похоже на Эрика Хокарта, который обычно весьма щепетильно относился к условленным встречам, неизменно являясь на них точно к назначенному времени. Майк прохаживался у машины. Было холодно, как того и следовало ожидать от ночи в пустыне. Он взялся за ручку дверцы. Внезапно из-за вершины возвышающейся перед ним горы возникло яркое сияние. Это была лишь короткая вспышка, но на это мгновение всю округу осветило ослепительно белое зарево, которое исчезло так же неожиданно, как и появилось.
Вновь погрузившаяся в кромешную тьму пустыня, казалось, вдруг ожила. Он сумел смутно разглядеть передвигавшиеся в темноте перебежками как будто обнаженные фигуры, и тут что-то тяжело ударилось о бок его машины. Резко обернувшись, он на миг встретился взглядом с одним из этих голых существ, ничего не выражающие глаза которого были широко распахнуты. Оно словно вовсе не замечало его, и, крадучись обойдя вокруг джипа, бросилось бежать прочь, скрываясь в ночи, оставляя после себя тяжелое зловоние, напоминающее запах разлагающегося трупа.
Потом те существа - люди, или кем бы там они ни были - исчезли в темноте, и он снова остался один. Только в воздухе все еще витал запах мертвечины.
Далеко в стороне от дороги был слышен удаляющийся топот, и вскоре опять стало тихо. Вздрогнув, он поспешно забрался в машину и тут же захлопнул дверцу, защелкивая замок.
Все произошло настолько стремительно и неожиданно, что он даже испугаться не успел. Переживая глубочайшее потрясение, он развернул машину и пустился в обратный путь, направляясь в Тамаррон, город, где он остановился.
Путь этот оказался неблизким, и поэтому когда он подъехал к котеджу хозяев мотеля, в небе уже занимался рассвет утра нового дня. Оставив включенным мотор, он подошел к стойке, решив прежде забрать свою корреспонденцию, а уж потом отправиться к себе. Оказалось, что на его имя пришло несколько писем и небольшой пакет, обернутый сверху коричневой бумагой и перетянутый бечевкой. Ни марок, ни почтовых штемпелей на нем не было.
Почерк был хорошо знаком, и он снова обратился к девушке-портье.
- Когда это принесли? Это было при вас?
- Да, вчера вечером, часов около десяти. Я еще спросила, не желает ли она, чтобы я при ней позвонила вам, но она лишь покачала головой. Она просто положила сверток на стойку, как-то очень странно посмотрела на меня и пошла обратно к двери. Дойдя до самого порога, она обернулась и оглядела комнату - не только меня, а все здесь.
- А вы, кажется, обратили на это внимание.
Девушка за стойкой была явно смущена.
- Знаете... она показалась мне несколько странной.
- Странной?
- Она была очень красивой, но красота ее показалась мне необычной. Она не такая как все. Сначала я даже подумала, что если она из индейцев, то уж точно не из местных. Но больше всего меня поразило, как она глядела на меня, точнее сказать, не на меня, а на мое лицо, на волосы, на одежду.
- Что же в этом странного? Вы молодая, привлекательная девушка.
- Да не в этом дело. Она разглядывала меня как какое-то диковинное существо, как будто она в жизни не видела ничего подобного. Вот я что хотела сказать. Нет, правда, я серьезно.
Войдя к себе, он кинул на кровать сверток, рядом с которым мягко упал брошенный следом магнум .357-го калибра. Теперь первым делом нужно как следует отдохнуть. Долгий перелет из Нью-Йорка, как следствие путанница с часовыми поясами, длительные ночные переезды с места на место, - все это не прошло бесследно, и теперь он валился с ног от усталости.
Он уже как раз собирался забраться под одеяло, когда зазвонил телефон.
- Мистер Раглан? - это была девушка-портье. - Мне просто показалось, что вам следует знать об этом. Только что какой-то человек просил меня отдать ему тот сверток, что вы недавно забрали. Он говорил, что должен лично вручить его вам.
- А вы ему что ответили?
- Разумеется, что вы уже сами взяли его. Тогда он спросил о той девушке, что принесла сюда этот пакет. - Она немного помолчала. - Мистер Раглан, вы наверное подумаете, что я дура, но мне почему-то сделалось страшно. Я понятия не имею, почему так получилось, но только я жутко перепугалась.
- И что с девушкой?
- Он... в нем было что-то такое... отталкивающее, и... мне стыдно признаться, но я солгала. Я сказала ему, что не видела здесь никакой девушки, и что сверток был принесен мужчиной.
- Ну и..?
- Видели бы вы его лицо! Оно стало совершенно бледным! Белым, как мел! "Мужчина?!" - вскричал он, а потом опрометью выбежал на улицу и сел в фургон.
- Спасибо, что поставили меня в известность.
- Надеюсь, я поступила правильно.
- Вы замечательно справились. Благодарю вас.
Положив трубку на рычаг, он еще некоторое время оставался стоять у бара, погрузившись в раздумья. Наверное пора бы уже перестать сомневаться и отрешиться от подозрений; но ведь, с другой стороны, он до сих пор не имеет никакого представления том, а что, собственно говоря, происходит или хотя бы каким образом в эти события оказался вовлечен Эрик, если тот, разумеется, имеет отношение ко всему этому. И покуда ему удастся это выяснить, он должен будет действовать крайне осмотрительно. Судя по всему, у Эрика возникли серьезные неприятности, но вот только, что это могло быть? И, спрашивается, из-за чего? И вообще, какого рода неприятности может нажить себе человек в пустыне, когда на многие мили вокруг нет ни души?
