Роберто Боси - Лапландцы. Охотники за северными оленями
Некоторое время считалось, что лапландцы произошли из Центральной России. Затем, примерно в 1920 г., Комса стало тем названием, которое привлекло всех, кто проявлял интерес к этому малоизвестному народу.
Рис. 11. Группа северных оленей на наскальном рисунке в Залавруге, побережье Белого моря, Россия.
Комса, норвежский округ на побережье Северного моря, стал предметом особого исследования со стороны Андерса Нуммедаля. Его находки оказались изделиями палеолитического периода. Это доисторическое место некогда находилось близко к морю. Сложно было определить метод обработки камней (кварца) и типы изготовленных предметов. Казалось, было установлено родство с южноцентральными европейскими мустьерскими изделиями, что особенно проявилось в мастерстве изготовления ножей. Но в одинаковой степени можно было утверждать, что все эти образцы продолжают традицию лучших ориньякских ремесленников; скребки, долота, а также форма острия стрел давали веский аргумент в пользу этой точки зрения. Но мустьерский и ориньякский периоды, во всяком случае в Южно-Центральной Европе, принадлежат к последней стадии ледникового периода, когда льды продвигались на юг, в то время как находки в Комсе, согласно норвежским хроникам, относятся к периоду последнего отступления льдов. Кроме того, если учесть, что те же традиции обработки материала появились и в Польше (на глубинах, соответствующих последнему, магдаленскому периоду), стиль предметов становится все труднее классифицировать. Возможно ли, чтобы неизвестный народ, живший на окраинах последних следов тающего льда, все еще обладал элементами столь древней культуры? Возможно ли, чтобы охотники после длительного перехода все еще могли поддерживать связи с культурой прошедшей эпохи? Не имеем ли мы здесь дело с отдельной ветвью народа, который какое-то время также был рассеян по равнинам Франции, вплоть до Пиренеев?
Возможно ли было следовать за северными оленями с самого юга вплоть до холодных побережий Норвегии? Многие ученые полагали это маловероятным.
Но некоторые из них, например Пиа Лавоза Замботти, пришли к выводу, что в последний, магдаленский период во Франции, Бельгии, в Северной и Центральной Германии обнаруживается новый расцвет стиля, характерного для последнего ориньякского периода. Это мнение подтверждается также тем фактом, что в Норвегии, в неолитическую эпоху, мы обнаруживаем культуру, которая относится к технически более совершенной традиции периода отступления льдов.
Открытия, сделанные в Комсе, создали множество новых проблем.
Эрнст Манкер, который вдобавок к глубокому изучению лапландцев провел также бесчисленные экспедиции и исследования в горах, образующих водораздел между Норвегией и Швецией, заметил некоторое сходство между находками в Комсе и открытиями, сделанными в ходе раскопок в Варберге, на западном побережье Швеции. Он утверждал, что в обеих этих зонах мы столкнулись со следами брахицефалических людей небольшого роста; а его исследования истоков культуры оленеводства убедили его в том, что существуют определенные связи между лапландской культурой и восточной культурой Беломорского региона (Залавруга) и Урала (остяки). Его вывод состоял в том, что древняя лапландская культура была широко распространена, в то время как лапландцы фактически еще не обосновались в Скандинавии, то есть Манкер не считал лапландцев причастными к артефактам в Комсе.
Некоторые исследователи считали, что Комса была временным убежищем для местных жителей от суровых климатических условий. Основателем этой теории является К.Б. Виклунд. Те, кто разделял его точку зрения, утверждали, что в конце ледникового периода в Норвегии были регионы, где выживание людей было вполне возможно. Виклунд утверждает, что лапландцы («остаток» расовых предшественников и монголов, и европейцев) были отрезаны от родственных им народов какой-то огромной природной катастрофой. По его мнению, Комса служит напоминанием о группе палеолапландцев, которые, посчитав невозможным жить там, где повсюду вокруг были льды, заняли «места зимовок» в каком-то благоприятном месте на побережье Северного моря и таким образом выжили. Когда лед исчез, эти палеолапландцы сместились с востока и юга, встретившись с новыми народами.
Другие ученые утверждают, что культура, найденная в Комсе, не была местной. Принимая теорию «зимовок» Виклунда, они считают, что народ, причастный к этой культуре, пришел с востока, через Карелию. Анатон Бьёрн придерживался этой точки зрения, которая не противоречила распространенной гипотезе о перемещении лапландцев с российских равнин вследствие оледенения. Однако Виклунд и его сторонники твердо придерживались теории «зимовок» большой продолжительности на побережье Северного моря.
Важной остается проблема о датировании первого поселения палеолапландцев в Скандинавии.
Виклунд и Таннер, авторы книги о группах сколтов, дали название народу Комсы. Они назвали его «археолапландцами» или «урлапландцами». Другие ученые давали иные названия, но почти все соглашались в том, что этот народ принадлежал к палеоарктическим людям, самыми последними потомками которых были лапландцы, известные нам сегодня.
Норвежский археолог Гуторн Гьессинг на основе археологических открытий сделал вывод, что палеолапландцы относятся к арктикоприбрежному культурному циклу, который охватывал большую область, чем любая предшествующая культура. Но он также признавал поразительное сходство между культурным стилем Комсы и тем, что наблюдался на более отдаленном юге. Он установил связи между находками, сделанными в России, Польше и Франции, и предметами, которые были найдены на норвежском побережье. Очень часто раскопки, сделанные здесь, обнаруживают сходные признаки культуры с южными и восточными оттенками. Вкратце точка зрения Гьессинга состоит в том, что внешние влияния в арктикоскандинавскои культуре имеют широчайшее разнообразие; здесь проявилось влияние не только Европы, но и регионов, граничащих с Северным полярным кругом.
Мы могли бы классифицировать эту культуру как культуру «субледниковотундрового типа». Это соответствует точке зрения Гьессинга на взаимосвязи различных культур и учитывает этнологические сопутствующие факторы остальных арктических народов.
Возможно, 2-е тысячелетие до н. э. можно рассматривать как дату широкой миграции северных оленей в Скандинавию. Эта гипотеза основана на историческом факте: это было время, когда многие из охотящихся народов покинули Карелию. В 3-м тысячелетии до н. э. огромная волна народов, говорящих на индоевропейском языке, хлынула в прибалтийские регионы, подрывая существование многих племен, обосновавшихся в огромных лесах, и вынудила их покинуть свои древние охотничьи угодья, озера и реки. Спасаясь от свирепых пришельцев, искорененные племена рассеялись во всех направлениях. Те, чья родина лежала на краю большого лесистого пояса, образующего полукруг вокруг прибалтийских берегов, бежали в регион (теперешняя Финляндия), где они столкнулись с группами древних охотников на оленей. Спорный вопрос: поработили ли их пришедшие народы или только вытеснили в более северные области – уже, несомненно, знакомые многим из них как охотничьи угодья во время менее суровых времен года. Все это происходило приблизительно 5000 лет назад, и следы этой миграции, которая была устремлена все дальше на север, были обнаружены в Финляндии и вдоль Ботнического залива. В то же время начал акклиматизироваться лишайник, что способствовало великому переселению охотников на северных оленей.
Среди племен, вытесненных воинами со стрелами (как древними германцами), были некоторые финские народы. Но, как утверждают некоторые ученые, в Финляндии они появились только 2500 лет назад, сначала долго пребывая в регионе, который сегодня составляют Прибалтийские страны – Эстония, Латвия и Литва. Есть научное доказательство того, что в тот же период лапландцы оказались в самых северных зонах Скандинавии. Они заняли обширную территорию, включая области между Ладожским и Онежским озерами и Белым морем, Кольский полуостров, Финляндию и Северную Скандинавию.
Некоторые группы лапландцев, по-видимому, населяли район Ладоги – Онеги в пределах исторического времени, так что были некоторые основания для утверждения, что какое-то количество их пришло сюда при финском господстве, хотя огромное большинство свободно занималось охотой и рыбной ловлей. У лапландцев есть древняя легенда, которая вполне может служить иллюстрацией такого положения вещей. В древние времена, говорится в предании, лапландцы подверглись нападению вражеского племени. В течение долгих лет они были его невольниками и от него научились языку, на котором стали говорить. Этот свирепый народ лапландцы называли куттами, или чудью. Они сохранили достаточно живую летопись о своих захватчиках. Тот факт, что в наше время лапландцы говорят на финноугорском языке, в то время как в более древние времена они, конечно, имели свой собственный язык, придает этой легенде некоторую правдоподобность. В течение длительного периода лапландцы, по-видимому, жили в подчинении у финских племен, и постепенно новый язык был навязан целому народу.
