Луис Ламур - Поездка за наследством
Мы вышли наружу, и к двери подкатил экипаж. Сойдя с козел, возница распахнул перед нами дверцу. Еду в карете! Видела бы меня сейчас ма!
- Завтра я отправлюсь с тобой к мистеру Уайту. Не думаю, что нас ждут неприятности.
Джеймс Уайт сидел за столом и с отвращением разглядывал скопившиеся бумаги. Поднял глаза на входившего - коренастого мужчину в. широкой серой шляпе.
- Что у тебя, Тим? Я занят!
- Еще не так будешь занят, если рассчитываешь легко провернуть это дельце. Послушай моего совета, ступай к этой деревенской девке и добейся, чтобы она подписала твою бумагу насчет наследства.
- Я у тебя когда-нибудь просил совета?
- Никогда. Правда, это не значит, что ты разок-другой ими не воспользовался. Эта девчонка не дура. Отправилась к другому адвокату.
- Что? Куда?
- Прямо отсюда - в контору Чантри. Вошла без задержки.
- Не может быть!
- Хочешь верь, хочешь нет, но рискуешь оказаться в тюрьме. Со старым Чантри шутки плохи. Знаешь это не хуже меня.
Бросив гневный взгляд на Тима Оутса и выругавшись про себя, Уайт пригладил пальцем усы. Все казалось так просто! Со стороны О'Хара никого в живых не было, деньги у него в руках, вдова Брунна безоговорочно ему доверяет. Он предпринял попытку отыскать наследников, которая ее удовлетворила, а дальше можно было распоряжаться денежками, как его душе угодно. Пока не найдутся эти наследники, а он надеялся, что они не найдутся никогда. Кто бы мог подумать, что экземпляр этого дешевого листка занесет в лесную глушь Теннесси?
- Чантри такими делами не занимается, - разозлился Уайт. - Он специалист по морскому праву и международной торговле. А вообще-то как эта деревенская девчонка к нему втерлась?
- Я знаю только то, что она отсюда прямым ходом направилась в его контору. Открыла дверь и вошла не задумываясь.
- И вероятно, сразу же вылетела вон.
- Я подумал, что лучше поскорее рассказать об этом тебе. Чантри старик крутой, и ты знаешь, как он относится к закону. Он на него молится, и, если распознает твои шашни, сидеть тебе за решеткой.
- Нечего мне втолковывать, кто таков Финиан Чантри. Сам его знаю как облупленного.
Джеймс Уайт был зол и немного напуган. Ведь он не нарушил закона... пока что. Облизал кончиком языка пересохшие губы. Слава Богу, что предупредили. С неохотой взглянул на Тима Оутса.
- Спасибо, Тим. Правильно сделал, что пришел с этим прямо ко мне.
Финиан Чантри сражался за Революцию. Во время войны 1812 года был важным государственным чиновником. Говорили, что из-за плохого здоровья ему пришлось отказаться от места в Верховном Суде. Словом, он был человеком, привыкшим к власти, и умел ею пользоваться.
Тим Оутс прав. Надо было действовать помягче и уговорить эту девчонку Сэкетт подписать бумагу, что она отказывается от наследства. Можно было дать ей немножко долларов... В конце концов, девчонка и представления не имеет о сути дела.
Конечно, именно так он и собирался поступить. Сводить ее в шикарный ресторан, угостить парой бокалов вина, потом предъявить несколько золотых монет и убедить подписаться: "Получено сполна". А она его отшила.
Отшить его! За кого она себя считает, а?
Но осторожность начала понемногу брать верх над самолюбием. Он уверен, что Чантри не удостоит девчонку внимания, но чем скорее эта Сэкетт вернется в свои горы, тем лучше.
Когда старина Адам Брунн внезапно скончался, его вдова попросила Уайта завершить юридические дела мужа. У старика была небольшая, но надежная практика, он занимался главным образом недвижимостью и земельной собственностью, но Уайт сразу согласился. Знай вдова Брунна кого-нибудь еще, она бы пошла к другому адвокату, но одна из приятельниц Уайта, помогавшая ей первое время после смерти мужа, порекомендовала Уайта.
Большинство не оконченных Брунном дел ничего особенного из себя не представляли и не давали Уайту возможности поживиться. Но потом он наткнулся на бумаги О'Хара.
Как оказалось, много лет назад некий Кейн О'Хара был компаньоном Барнабаса Сэкетта, кем бы тот ни был, а потом и его сына - Кина Сэкетта. Отчасти благодаря этому партнерству Кейн О'Хара разбогател и оставил своим наследникам значительное состояние. В завещании он оговорил условие, что если когда-либо в семье О'Хара не окажется прямого наследника, остаток состояния должен перейти к младшему из живущих наследников Кина Сэкетта.
Уайту документ показался нелепым, но все последующие наследники также включали этот пункт в свои завещания, и некоторое время О'Хара поддерживали определенную связь с Сэкеттами. Наконец прямого наследника не оказалось и начались поиски самого младшего из Сэкеттов.
В результате добросовестных поисков Адам Брунн обнаружил семью Сэкетт, проживающую в Теннесси, и незадолго до смерти набросал объявление, которое должно было появиться в газетах Теннесси. Вдова была настроена исполнить все желания Брунна и об этом, среди всего прочего, определенно заявила, обсуждая доверенные Уайту дела. Уайт занялся объявлением, но выбрал такую газету, которую вряд ли отыщешь в Теннесси.
Письмо Эхо Сэкетт явилось для него ударом, ибо Уайт уже придумывал способы присвоить эти денежки. Доходы Уайта составляли шестьсот-семьсот долларов в год - неплохие деньги для 1840-го. Ну а наследство составляло чуть больше трех тысяч долларов, да еще туда входил небольшой железный кубик непонятного назначения: что-то вроде головоломки, состоящий из многих подвижных частей в форме квадратиков, на каждом - свой символ или иероглиф.
Этот железный ящичек, или кубик, или как его ни назови, ужасно раздражал Уайта. Он, должно быть, имел какое-то значение, и, очевидно, важное, поскольку упоминался в завещании. Уайт, ломая голову, крутил разные части. Некоторые квадратики передвигались с места на место, из них можно было составлять комбинации символов, но что они означали, ему было не отгадать.
Тим Оутс был страшно заинтригован.
- Ценная штука, - заявил он. - Я поначалу работал с металлом, служил у ювелира, и скажу: кто бы ни собрал эту штуку, он был настоящий мастер! Вот уж человек знал свое дело!
- Это не латынь, - раздраженно ворчал Уайт. - И не похоже ни на один из известных мне языков.
- Старинная вещь, - заметил Оутс, - и ржавчины ни пятнышка. Я слыхал, что такое железо когда-то давно делали в Индии.
"Детская игрушка, - писал Брунн в своих бумагах. - Представляет лишь фамильный интерес".
Джеймс Уайт, большой пройдоха, не согласился с этим заключением. В те недели, что эта штука находилась в его руках, он всячески вертел, крутил, поворачивал квадратики - но безрезультатно. Если в ней и был секрет, то такой, что ему не по зубам.
Поскольку три тысячи долларов равнялись доходу Джеймса Уайта за несколько лет, у него не было ни малейшего желания отдавать их какой-то там темной деревенщине. Уставившись на стол, усеянный разбросанными бумагами, он грязно выругался. Три тысячи долларов этой нахальной пигалице! Какая нелепость!
И все же допустим, что ему придется их выплатить. Что тогда? До Теннесси путь долгий, ехать по большей части почтовым дилижансом. Уайт, задумавшись, потер подбородок и провел пальцем по усам.
Может быть... так, на всякий случай...
Финиан Чантри вошел в библиотеку клуба и огляделся, кивая направо и налево завсегдатаям, людям, с которыми он поддерживал деловые и политические отношения. Большинство из них Чантри знал много лет, а в некоторых случаях знавал еще их отцов. Когда миссис Чантри была жива, они частенько обедали вне дома, но в последнее время он все больше времени проводил один, предпочитая книги банальным разговорам.
Другое дело клуб. Он был единственным местом, которое не напоминало Чантри о жене. Здесь собирались мужчины, одни мужчины. С возрастом ему все меньше нравилось ввязываться в споры, и здесь, в тиши клубных помещений, за коньяком и сигарами, он порой улаживал самые трудные дела.
Иногда проще было встретиться на нейтральной территории, обсудить вероятные последствия и урегулировать проблемы, не доводя дела до суда. Все знали Чантри как основательного знатока законов, который подготавливал дела с необыкновенной тщательностью и умением. Он обладал феноменальной памятью: казалось, что он вообще ничего не забывал, с легкостью ссылался на судебные постановления пятидесятилетней давности. Казалось, старый Чантри прочел все законы, какие ни на есть, и все помнил. Большинство его коллег, избегая верного проигрыша, предпочитали улаживать дела своих клиентов без суда.
Чантри подошел к сидевшему в кресле Пендлтону. Лысый, с пышными бакенбардами, неунывающий весельчак встретил его приветливым кивком.
- Финиан! Подсаживайся! Не часто приходится тебя видеть!
- Дела, Джордж, дела! Кроме того, много читаю. Этого малого, Диккенса, знаешь такого? Англичанина?
- Конечно знаю! Жена с дочерью ждут не дождутся прихода корабля с очередным выпуском. Жаль, что у нас нет таких писателей!
