Василий Ян - Письмо из скифского стана
Скифы очень любят, когда я воспеваю твои походы и особенно твои победы при Гранике и взятии горной крепости Аримазы* с помощью крылатых воинов.
_______________
* При реке Гранике Александр одержал первую блестящую победу над
персидским войском, превышавшим численностью македонские войска в
несколько раз.
А р и м а з а - ущелье Байсун-Тау в нынешнем Таджикистане.
Арриан описывает взятие этой крепости Александром при помощи
следующей хитрости. Воины Александра с огромными трудностями
взобрались на скалы, возвышавшиеся над неприступными стенами
крепости, и, размахивая плащами, изображали крылатых воинов.
Суеверные жители после этого сдались Александру.
Скифы любят пить при всяком случае; даже во время совещаний о набеге, войне или заключении мира они пьют охмеляющий напиток, сделанный из молока, причем передают друг другу золотую чашу, украшенную рисунками*. Эта чаша переходит из рук в руки, а виночерпий подливает в нее вино. Особенно славным считается сразу выпить всю чашу и затем сохранить ясным свой рассудок.
_______________
* В курганах скифского происхождения часто находят чаши с
рисунками, искусно сделанными, по-видимому, греческими мастерами.
Знаменитая Куль-Обская ваза, сделанная из чистого золота, хранится в
ленинградском Эрмитаже.
Когда скифы хмелеют, они прыгают вокруг костров с дикими песнями и воплями, размахивая короткими обоюдоострыми мечами, похожими на листья. Тогда они хотят в ярости перебить всех пленных, борются друг с другом и на конях носятся вперегонки по равнине, не разбирая дороги.
Меня тогда спасает мой хозяин Будакен, который гордится перед другими скифами, хвастаясь, что ему играет на кифаре тот самый артист, которого любил слушать Александр Непобедимый, богу Арею равный*.
_______________
* А р е й - бог войны у греков.
Еще у скифов есть обычай: когда умирает знатный скиф, то с ним должны вместе умереть его жены, которых связывают и кладут на дрова, где они сгорают живыми вместе с телом их мужа. Жены в это время поют песни, а те, которые боятся огня, просят скорее их зарезать, что охотно делают друзья покойного. Потом рабы насыпают курган и на нем распяливают на кольях шкуру любимого коня, думая, что покойный герой ездит на нем по ночам и бьется с врагами скифов. Конь на кургане стоит, как живой, убранный, словно на битву. Вместе с женами убивают и любимых рабов, которые должны вместе с ними пойти в другой мир и там им служить.
Так как мой хозяин настолько любит мою музыку, что хочет слушать мои гусли и после смерти, я молю богов, вечно сущих, чтобы они дали Будакену долгую жизнь и здоровье.
Надеюсь, что тем временем ты, Великий Александр, пришлешь за меня выкуп или обменяешь на другого кифареда из числа имеющихся у тебя египетских рабов-музыкантов, и тогда я хотя бы старым калекой вернусь в милую моим очам Беотию, где буду воспевать детям и внукам твою храбрость, величие и заботу о воинах, деливших с тобой все трудности твоих незабываемых походов..."
* * *
Передо мной лежат выцветшие листки моей путевой тетради с греческим текстом и рядом - написанный бисерным почерком перевод профессора В. К. Ернштедта.
Я закрываю глаза, и мне кажется, что на фоне заходящего солнца вырисовывается высокий курган; на нем стоит одинокий человек, закутанный в изодранный греческий плащ. Около него присели на корточки длинноволосые скифы в остроконечных войлочных клобуках и широких пестрых штанах. Они ждут песен.
Пленник смотрит вдаль, туда, где тянутся синие хребты персидских гор; его глаза жадно ищут в туманном горизонте караван верблюдов, который спасет его из рабства. Но все пусто в беспредельной степи, и он, зазвенев цепями, берется за гусли...
1928
