Сергей Григорьев - Оптический глаз
"Я ту гору издали видел", - подтвердил Кутузов.
Работает мехами Кутузов. Сосульки под котелком жарко пылают; начал в котелке лед подтаивать, садиться, - совсем растаял. Оптик снял котелок с огня и вылил из него в льяло. Дал несколько остыть, разнимает форму и достает оттуда готовый, еще горячий глаз - он горит и сверкает. И, не дав глазу остыть, Оптик велит Кутузову снять повязку и вставляет глаз Кутузову на место. Так ожгло Кутузова, что он закричал от боли. И тут все пропало: нет ни Оптика, ни избы, ни холодного огня, ни ледяной свечи; лежит Кутузов в своей постели на зимней финляндской квартире... Сначала подумал он: "Все это мне приснилось!" Однако потрогал правый глаз - холодный, на месте! Посмотрел на столик: в стакане лежит стеклянный глаз из Парижа. Осмотрелся кругом - и все, братцы, ему не так видится, как раньше. Все видит насквозь.
В дверь постучали. Видит Кутузов сквозь закрытую дверь: стоит камердинер с подносом - кофе горячий со сливками и сухарями. А в левой руке пакет запечатанный: "Ваше вскородие! Извольте вставать! Пакет из Петербурга с курьером!" Прицелился на пакет оптическим глазом Кутузов и читает через дверь, через пакет. Пишет ему царица, чтобы он ехал скорее: она его хочет послать в Константинополь, к туркам, мир с ними заключать...
Разрывает он пакет. И что же, все там так и написано. Сердце у Кутузова застучало. А он: "Нет, стой! Не надо горячиться! Глаз можно испортить..." И сделался наш Михаил Илларионович, можно сказать, дипломатом. Все дело ихнее, этих дипломатов, в обмане состоит. Ну, а Кутузов их всех насквозь видит - его не обманешь! За что, например, Александр Павлович, император, Кутузова не любит? За то, что Кутузов и его насквозь видит: "Ты меня ласкаешь, а я вижу, что у тебя на уме!"
И Наполеон от оптического глаза не скроется! Кто враг, кто друг, у кого что на уме, кто злобу затаил - все Кутузов видит. И справа ли от него станешь, под оптический глаз, слева ли, под натуральный, а нет различия! Бережет с той поры Кутузов дар Оптика: хладнокровен в бою, не распаляется гневом, всегда в ровном духе. Сберег до сего дня...
Вы уж мне поверьте, братцы, - закончил Пустяков, - он и Бонапарта обманет!
Слушатели остались довольны. Ванюша сказал:
- Выходит, Беннигсен-то ошибся. Надо бы ему слева становиться. Ведь левым-то глазом "он" хуже видит.
- Ах ты, Ваня-Ванюша! - покачал головой сержант Клычков. - Про оптический-то глаз знает только Пустяков, да мы вот сейчас услыхали. Ты смотри не вздумай Беннигсену иль еще кому про оптический глаз сказать...
Все рассмеялись.
Пустяков опять уселся, обняв колени, лицом к огню. Костер догорал и превращался в груду тлеющих углей. Алела утренняя заря. Забирался под солдатские шинели бодрый осенний холодок.
