Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги
Но кто, скажите, хоть одно деревце, хоть один живой колышек ивы воткнул в берег речки!
Только рубим, травим скотом, корчуем. Санитарная полоса насаждений шириной в шесть — восемь метров вдоль степной речки (и луговой части Воронежа тоже!) представляется делом естественным и необходимым. При этом следует помнить исторический факт: «зеленый покров Греции съеден козами». Зеленый защитный пояс, посажен ли он человеком, или создан самой рекой, должен быть сбережен от потравы скотом. Потрава защитных полос у реки должна считаться бедой более серьезной, чем потрава посевов.
Что касается «преобразовательской» деятельности на реках в угоду вкусам, амбициям и ведомственному эгоизму (спрямление русла, засыпка озер и стариц, намыв пляжей, бетонирование берега), эту бесконтрольную самодеятельность надо пресечь немедленно, ибо ощущение технической мощи в сочетании с принципом «куда хочу, туда ворочу» пагубно для реки.
Вряд ли есть смысл называть сейчас все рецепты врачевания рек. Опыт оздоровления Десны говорит: при хозяйской заинтересованности и ответственности нужные меры находятся, и они могут быть более действенными, чем те, которые представляются в результате двухнедельного обследования реки. Но важно этой инициативе, этой ответственности пробудиться.
С горечью надо признать: голос тревоги слишком часто пропускают мимо ушей. Один из нас несколько лет назад прошел пешком от истоков до устья приток Воронежа Усманку.
В меру знаний и сил были исследованы причины истощения этой прекрасной некогда речки. Что-нибудь сделано для ее сохранения?
Ничего! Ее объявили… памятником природы.
Горькая ирония: речку, титулованную «памятником природы», эти годы лишь добивали. В том месте, где Усманка еще хоть сколько-нибудь походила на реку, ее застроили. На берегах возведены павильоны и большие («как в Сочи») бетонные корпуса. Русло тут тоже с помощью механизмов терзали. В результате речка иссушена и задавлена. Постройки тут выглядят стадом слонов у ручья, из которого могут напиться лишь мыши.
И это не все. В верхнем течении минувшей зимой речку настиг удар отравления. Кожевенный заводишко в Усмани и завод «Индикатор» вылили в воду ядовитые стоки. Вот каковы последствия этого в Воронежском заповеднике (старейший заповедник страны!).
Двадцать два бобра обнаружены мертвыми. На уникальной бобровой ферме впервые за тридцать четыре года ее существования ни одна самка не принесла приплода. И это лишь то, что сразу было замечено. И это все на реке, к которой было привлечено общественное внимание.
Нелегко после этого подыматься на колокольню и снова бить в колокол. И все же не теряем надежды — речь идет о явлениях слишком серьезных. Надеемся, в Липецке и Воронеже (а возможно, и где-то еще — многие реки нуждаются в хозяйском глазе) эти наши заметки истолкуют как призыв к действию. Учитывая, что реки живут по законам, не признающим административных границ, действовать воронежцам и липчанам (а также и тамбовчанам)
необходимо совместно и согласованно. Но, учитывая необычность и, что говорить, сложность дела, наверное, есть смысл обратиться за опытом на Десну. (За другим-то опытом ездим!)
Однако кое-какой опыт, мы заметили, есть и на месте. В Воронеже несколько предприятий учредили экологические группы (группы советников по охране среды). Очень разумное дело! И может быть, к месту придется такое суждение: при областном исполкоме, при других учреждениях (не только областных), где принимаются важные хозяйственные решения, необходимо сегодня иметь специалистов по охране среды. Называть их можно советниками или как угодно еще. Важно, чтобы это были люди квалифицированные, с чувством гражданской ответственности, способные помочь ведомству или отдельному человеку избежать невольных ошибок.
Насколько необходимо сегодня заключение эксперта и сколь важно к нему прислушаться, говорит хорошо известный воронежцам (и не только воронежцам) спор, возникший лет десять с лишним назад. Агроном и писатель Гавриил Николаевич Троепольский публично предупреждал: «Осушение земель в нашем краю пониженной влажности — большая ошибка. Надо остановиться!» Не послушались.
Продолжали искать «резервные гектары» для пашни там, где искать их не следовало. Исчезновение маленьких речек, обмеление больших, резкое понижение уровня грунтовых вод — в немалой степени результат неразумного «осушительства», результат самонадеянности в обращении с природой.
Горький опыт надо учитывать. Но важнее предвидеть последствия хозяйственной деятельности. И если уж оступились — надо немедленно поправляться. Перекладывать эту работу лишь на «Общество по охране природы» — значит, надеяться на вахтера и дворника при видимых неполадках на заводе. Водная система — важнейшее звено, «коренная лошадь» в хозяйстве. Силами и средствами всего хозяйства (колхозного, районного, областного, государственного) необходимо и решать возникающие проблемы.
Всякая профилактика и ремонт требуют средств. Мы не знаем, на какой полке должны лежать для этого деньги. Но будет странным, если они не найдутся. Река Воронеж, к примеру, служит десяткам крупных заводов, десятки колхозов качают из нее воду и пользуются благами ее поймы, сотни тысяч людей городских предприятий проводят на реке отдых. Река покорно несла это бремя, не требуя платы. Теперь пришло время платить. Не по-хозяйски (если действовать по расчету) и безнравственно (если иметь в виду нормы поведения человека в природе) не увидеть нужды реки.
Две частные проблемы… Моторные лодки.
Думаем, все, что увидели мы на Воронеже, может служить наглядным уроком и для других мест. На больших реках (Волга, Днепр, Ока, Кама) лодки с моторами не помеха. На таких же, как, например, Воронеж, Сейм, Северский Донец, Псел, «малый моторный флот» подавляет многие другие интересы людей на реке. Требование запретить хождение по реке с мотором либо регулировать это движение так же, как это сделали на Воронеже, надо считать и нормальным, и разумным. Областной властью в каждом конкретном случае эта проблема вполне разрешима.
Строительство на берегах и сопутствующее ему «преобразование реки» — дело более серьезное. Вся пагубность застройки берегов, мы думаем, достаточно ясна. Необходимо только добавить: Воронеж — не единственная река, где это все наблюдается. Мы считаем, эта проблема должна решаться законодательными мерами.
И очень важно, чтобы нас услышали в Комиссии по охране природы Верховного Совета СССР.
И, наконец, «о хозяине реки», о ведомстве, которое следило бы за соблюдением уже принятых законов, за возникающими проблемами, регулировало бы отношения водопользователей и пресекало бы нарушения. Мы уже говорили, что деятельность «Гидрохимической лаборатории» (Липецк) и «Бассейновой инспекции» (Воронеж) перед лицом обозначенных проблем практически близка к нулю. Возможны такие решения.
Учредить самостоятельный контрольный орган по охране внутренних водоемов. (Нынешнее совмещение в Министерстве мелиорации и водного хозяйства РСФСР производственных и контрольных функций приводит к преобладанию чисто практических интересов над интересами охраны ресурсов и окружающей среды.)
Если же будет найдено, что организационную структуру менять не следует, то надо резко повысить роль существующих «бассейновых инспекций», поднять их работу до высоты возникших задач. Тут многое надо менять: бюджет, технические возможности, правовой уровень, степень ответственности и компетентности.
Это должен быть в полном смысле строгий государственный глаз за использованием воды.
Надо, чтобы руководитель этого ведомства имел бы не робкий совещательный голос, с которым хозяйственные руководители, как правило, не считаются, а веское слово «в пользу воды», когда налицо равнодушие, заблуждение, злоупотребление или сиюминутные интересы. Руководитель инспекции должен иметь право вето в случае, если какой-то проект или волевое решение нарушают закон водопользования, он должен искать наказание для виновных и сам нести ответственность, если что-нибудь проморгал. Только при этих условиях законы водопользования будут работать.
Штат у инспекции должен быть достаточным, чтобы иметь технически оснащенную оперативную группу для надзора за всем, что происходит на важнейших реках бассейна.
Сейчас можно встретить патрульный надзор за движением лодок (что-то вроде речного ГАИ), сама же река, берега реки находятся без какого-либо присмотра.
…Всякое соприкосновение с текущей водой лишний раз убеждает: рек незначительных нет, у каждой свое предназначение, и о каждой можно сказать словом народной мудрости: «Река — это жизнь», или, например, строчкой судебного протокола: «Река не только источник наслаждения, она — настоящее богатство» (из решения Верховного суда по делу природопользования). О Кривке старый лесник Яков Никитич Полянский сказал: «Извелась речка — как будто кровь у меня по жилам течь перестала.
