В. Духопельников - Крымская война. 1854-1856
Католическая серебряная звезда (с отчеканенным французским гербом) с большой торжественностью была водружена в Вифлееме в пещере, у входа в нишу, где, по легенде, были ясли новорожденного Христа. Столь же торжественно католикам передавались ключ от главных ворот церкви Гроба Господня в Иерусалиме и ключ от восточных и северных ворот Вифлеемской церкви. Французское посольство, весь его штат, сделали все от них зависящее, чтобы это событие стало демонстрацией полного торжества Франции над Россией.
Действия турецкого правительства в отношении Святых мест вызвали гнев Николая I и возмущение православного духовенства и верующих. И российское правительство принимает решение предъявить Турции ультиматум, заставить турецкое правительство подписать предложенный Россией международный акт, который бы фиксировал право России на покровительство единоверцам, что давало бы возможность петербургскому посланнику в Турции «делать представления в пользу церквей Константинополя и других мест». Со своей стороны турецкое правительство должно было взять на себя обязательство «перед императорским российским двором сохранять и уважать права православной греческой церкви в Святых местах Иерусалима и его окрестностях».
Однако в Европе хорошо понимали, что под религиозным покровом российское правительство скрывало планы политического воздействия на православных, составляющих большинство населения Балкан, одновременно ограничивая здесь власть и авторитет Османской империи. Это вызвало в Европе новую волну возбуждения. Пресса Англии, Франции и других европейских стран распространила тревожный слух: «Николай готовится к войне». Но отступать от принятого решения Николай I не собирался.
Миссия князя А. С. Меншикова
Рубикон был перейден в начале февраля 1853 г. К отправке в Константинополь готовилось специальное посольство. Министр иностранных дел Российской империи граф Карл Васильевич Нессельроде предложил царю направить в Стамбул с чрезвычайной миссией известных своим опытом, проницательностью и тактом П. Д. Киселева и А. Ф. Орлова. Однако оба отклонили предложенную им сомнительную честь. Выбор царя пал на морского министра, князя А. С. Меншикова, человека образованного и остроумного, но крайне поверхностного, готового, при удобном случае, применить тактику силового давления.
О способности вести переговоры такого рода сам князь писал в письме начальнику штаба австрийской армии следующее: «Я тут должен заниматься ремеслом, к которому у меня очень мало способностей, а именно: ремеслом человека, ведущего с неверными переговоры о церковных материях». И добавлял: «Я питаю надежду, что это для меня будет последним актом деятельности в моей очень полной впечатлениями жизни, требующей покоя».
A. C. Меншиков получил строгие инструкции: подписать секретную конвенцию, которая бы поставила Турцию под защиту России; в крайнем случае подписать документ, в котором бы султанский двор признал права российского императора как верховного защитника православного населения Османской империи. Очевидно, что подобное развитие событий сделало суверенитет Турецкой империи призрачным.
Одновременно с подготовкой посольства Меншикова с 10 февраля 1853 г. в России начали проводиться мероприятия по частичной мобилизации войск и развертыванию их в юго-западном направлении. Николай I обратился к главнокомандующему действующей армии И. Ф. Паскевичу и военному министру с запиской по поводу развертывания войск. К этому времени регулярные войска России были сведены в шесть армейских корпусов единого состава. Корпуса с 1-го по 4-й составляли действующую армию, развернутую в западном направлении; 5-й корпус располагался на юге Подолья и в Новороссии, 6-й – базировался в центральных губерниях. Оба эти корпуса, вместе с резервными кавалерийскими, подчинялись военному министру и составляли стратегический резерв действующей армии. В окрестностях Петербурга располагались гвардия и гренадерский корпус, подчиненные особому командующему. Отдельные корпуса – Кавказский, Оренбургский, Сибирский – и войска, размещенные в Финляндии, имели свой состав и структуру и подчинялись наместнику на Кавказе и соответствующим генерал-губернаторам. Для большой европейской войны в основном предназначались именно армейские корпуса при поддержке гвардии и резервных кавалерийских корпусов.
В феврале 1853 г. привели в боевое состояние и развернули в сторону Турции еще два армейских корпуса. Вместе с 5-м корпусом, 5-й легкой кавалерийской дивизией и частями усиления они образовывали группировку войск численностью почти в 200 тысяч.
11 февраля 1853 г. А. С. Меншиков выехал из Петербурга. Его путь лежал через Бессарабию, где в Кишиневе располагался штаб 5-го армейского корпуса. Затем князь отправился в Севастополь. Здесь он произвел смотр Черноморскому флоту, а затем с громадной свитой сел на военный пароход «Громоносец» и отплыл в Константинополь. В свите князя находились начальник штаба 5-го армейского корпуса генерал Непокойчицкий и вице-адмирал Корнилов[2], начальник штаба Черноморского флота.
A. C. Меншиков вез с собой проект желательной царю конвенции с Турцией и проект секретного соглашения на случай, если бы «какая-либо европейская держава» задумала препятствовать султану выполнить свои обещания, данные царю. В этом случае Россия обязывалась прийти на помощь Турции морскими и сухопутными силами. Одновременно российское правительство направило письмо австрийскому императору. В письме сообщалось, что царь хочет воевать либо «в союзе с Турцией против Наполеона III, либо в союзе с Австрией против Турции». Первый вариант представлялся правительству России более перспективным, поскольку при его осуществлении царь рассчитывал на поддержку своих «верных союзников» – Австрии и Пруссии. Как бы там ни было, осуществление обоих вариантов вело к разгрому и разделу Османской империи. При этом значительная часть земель империи доставалась России.
28 февраля 1853 г. «Громоносец» прибыл в Константинополь. Начались длительные, трудные переговоры. 4 (16) марта А. С. Меншиков вручил министру иностранных дел Турции ноту, в которой выдвигалось требование к султану отказаться от некоторых сделанных им уступок католикам. Через неделю он повторил свои требования, заявив, что «требования императорского (российского) правительства – категоричны». Через два дня князь вновь, в более резкой форме, заявил, что турецкое правительство своими действиями оскорбляет российского императора, а в совете султана постоянно выступают «против предложений нашего государя». А. С. Меншиков требовал «быстрой и решительной сатисфакции и исправления всех обид». Министру иностранных дел Турции он вручил проект конвенции, в которой четко говорилось об установлении полного контроля России над Святыми местами и православным населением Османской империи.
Турки, получив проект конвенции, активизировали свои консультации с послами Великобритании и Франции. В ходе этих консультаций они пришли к выводу, что Великобритания и Франция не оставят их один на один с Россией.
Наполеон III, когда узнал о ноте царя к турецкому правительству, созвал совет министров. На совете рассматривался вопрос о действиях Франции в этих условиях. Император настаивал на посылке морской эскадры к архипелагу в непосредственной близости от Турции. Но большинство министров выступало против этого, поскольку не была ясна позиция Англии. Тогда выступил министр внутренних дел Персиньи. Он заявил: «Когда я слушаю то, о чем тут в совете говорится, у меня является искушение спросить себя, в какой стране и при каком правительстве мы живем?» Отвечая на свой вопрос, Персиньи вполне откровенно обосновывал необходимость войны с Россией не спором о Святых местах и не необходимостью спасать Турцию, а прежде всего соображениями внутренней политики: «Франция, – продолжал министр, – будет унижена в глазах света, если по слабости, которой имени нет, мы позволим России простереть руку над Константинополем, и это в то время, когда государь, носящий имя Наполеона, царствует в Париже, тогда нам нужно дрожать за Францию, нам нужно дрожать за императора и за нас самих, потому что никогда ни армия, ни Франция не согласятся с оружием в руках присутствовать при этом позорном зрелище!» Далее министр заявил, что вся Европа будет сочувствовать действиям Франции. Не останется в стороне и Англия. «Когда речь идет об Англии, – говорил Персиньи, – какое значение может иметь мнение какого-либо министра, даже мнение первого министра, даже мнение королевы?.. Большая социальная революция совершилась в Англии. Аристократия уже не в состоянии вести страну согласно своим страстям или своим предрассудкам. Аристократия там является еще как бы заглавным листом книги, но сама книга – это великое индустриальное развитие, это лондонское Сити, это буржуазия, во сто раз более многочисленная и богатая, чем аристократия!» А буржуазия единодушно противится русскому захвату: «В тот день, как она узнает, что мы готовы остановить поход русских на Константинополь, она испустит радостное восклицание и станет рядом с нами!»
