Марина Коняева - Русский хронограф. От Рюрика до Николая II. 809–1894 гг.

И разве не эту истину и прозревал в молитвенном сосредоточении святой благоверный князь Александр Невский, когда он ехал в далекий Каракорум вдоль южной границы созданной Чингисханом империи.

Александр Невский был тогда князем нетронутого татаро-монгольскими нашествиями русского княжества!

Блистательные победы над могущественными врагами – Невская битва, освобождение Пскова, Ледовое побоище, разгром литовцев под Торжком, Торопцем, Бежичами, Витебском – были за спиной двадцатишестилетнего князя, сумевшего остановить крестовый поход на Русь, и все же сумел он найти в себе силы смирения, сумел принять судьбоносное для нашей страны решение и «повенчать Русь со степью».

Решение это потребовало от него большего героизма, чем любой бранный подвиг. Ради исполнения воли Божией князь жертвовал не только собою, но и своей славой непобедимого героя…

И если, действительно, святыми не рождаются, а становятся, то, возможно, именно по дороге в Каракорум и произошло с Александром Невским это дивное преображение…

И мы, осознавая себя наследниками великих созидателей нашего государства, должны ясно понимать, что все те, кто тем или иным способом пытаются разрушить страну, – враги не только нашей страны, но и самого Бога.

И это касается не только внешних врагов, но и тех, кто пытается разрушить нашу страну изнутри, тех, кто разрушает ее, находясь у кормила государственной власти.

И это одинаково относится и к честолюбивым потомкам Чингисхана, и к лукаво властолюбивым последнему генсеку и первому президенту постсоветской России.

В юбилеях присутствует некая магическая сила.

В такие дни происходит не только всеобщее воспоминание о событии, бывшем сто, двести или полтысячи лет назад, но во всеобщем, всенародном переживании этого события происходит укрупнение и подлинное осуществление его.

Происходит то, ради чего и было это событие сто, двести или полтысячи лет назад.

И символично, что третье тысячелетие нашей истории было ознаменовано двумя 500-летними юбилеями событий, значение которых нам еще предстоит осознать…

4 (17) декабря 2005 года мы отметили 500 лет со дня кончины в Чудовом монастыре нашего великого святителя Геннадия Новгородского.

Известен он тем, что был одним из образованнейших людей своего времени, составил пасхалию и издал первый полный свод Священного Писания – «Геннадиевскую Библию». Первым поднял архиепископ Геннадий вопрос об устройстве училищ для духовенства и создал школу в Новгороде.

Но самая главная заслуга святителя Геннадия не в этом.

Будучи архиепископом Новгородским, он первым вступил в борьбу со страшной ересью, захватившей тогда Новгород.

Об этом периоде нашей истории и о борьбе с этой ересью, по понятным причинам, советские историки практически не упоминали, поэтому приведем коротенькую справку…

После того, как Василий II Васильевич в 1441 году, назвал митрополита Исидора «латинским злым прелестником», и приказал заточить его в Чудов монастырь, были три десятилетия, в течение которых Василию Темному удалось, наконец, завершить развязавшуюся как бы сама собою, изнурительную феодальную войну и передать государство в целости своему сыну Ивану III – собирателю Русской земли.

Вот тогда в 1470 году, когда начала крепнуть Святая Русь, принявшая на себя дело соединения рассыпавшихся после падения империи Чингисхана земель, и прибыл из Киева в Новгород иудей Схария – «дьяволов сосуд и изучен всякого злодейства изобретению».

Сразу отметим, что главным в учении Схарии было не стремление утвердить иудаизм на русской земле, а исключительно осквернение святынь, которым поклонялся русский народ.

Отрицая основные православные догматы, приверженцы ереси, получившей в официальной науке название ереси жидовствствующих, тем не менее внешне соблюдали все обряды и стремились проникнуть и проникали в структуры Православной Церкви, как главной силы созидающей растущую Святую Русь.

Сторонникам ереси удалось возвести на митрополичью кафедру архимандрита Зосиму (Брадатого). Более того, этой ересью оказалась заражена и Елена Волошанка, жена наследника русского престола Ивана Ивановича Молодого.

Случайно ли, что распространение ереси достигло своего пика в 1480 году?

В том самом году, когда стоянием на Угре завершилось было начатое еще святым Дмитрием Донским освобождение Руси от зависимости от Сарая.

Святая Русь, которую не удалось сокрушить извне, оказалась приведенной на грань внутреннего саморазрушения.

Трудами и молитвенными подвигами святителя Геннадия Новгородского и преподобного Иосифа Волоцкого удалось искоренить новую страшную опасность.

Все перипетии развернувшейся борьбы можно проследить непосредственно по тексту нашей книги, но о главном итоге одержанной тогда победы необходимо сказать уже сейчас.

Именно тогда, когда уничтожена была ересь, псковский игумен Филофей, словно бы подводя итог и определяя направление развития России на будущее, написал: «Москва – третий Рим. Вторым Римом была Византия, но, приняв унию, она изменила христианству и пала. Четвертому же Риму не бывать».

Именно тогда, в 1507 году, недалеко от впадения Свири в Ладогу, явилась преподобному Александру Свирскому – единственному святому Нашей эры! – Святая Троица.

Мы не дерзнем осмысливать факт явления Святой Троицы преподобному Александру Свирскому в связи с ликвидацией ереси жидовствующих, но твердо можно говорить, что идея Третьего Рима игумена Филофея не могла бы возникнуть, если бы не удалось победить ересь.

И задумываешься, а что было бы, если бы и мы сумели победить ересь нашего времени… Может быть, и у нас возникла бы столь же могучая национальная идея, как у наших предков пятьсот лет назад?

Крещение Руси

(809–996)

В старом студенческом анекдоте профессор, просматривая главу из диссертации своего аспиранта, попутно задает простенькие вопросы.

– В каком году Ярослав Мудрый начал в Киеве княжить?

Ответ известен любому студенту-историку – в 1019 году. Но аспирант давно уже в учебники не заглядывал.

– Знал, профессор, – говорит он. – Да забыл…

– Бывает-бывает… – говорит профессор, листая диссертацию. – А в каком году равноапостольный князь Владимир скончался?

– И это тоже знал, профессор, да забыл! – горестно вздыхает аспирант.

– Ну, что ж… Вы только не расстраивайтесь так! А когда Русь основана была, знаете?

– Конечно, профессор! Но… тоже забыл!

– Что же вы так, молодой человек! – укоризненно говорит профессор. – Я всю жизнь положил, чтобы этот вопрос выяснить! А вы, оказывается, знали да забыли… Вы бы, молодой человек, хоть записали бы где-нибудь!

Разумеется, вопрос в анекдоте поставлен некорректно – страна это не город, не учреждение, не партия, чтобы ее можно было основать.

Не вполне корректна и профессорская реплика.

Известно немало дат, от которых, если условиться, можно вести отсчет русской истории.

Можно принять, например, в качестве точки отсчета первый век нашей эры, когда в античных источниках начинают упоминаться венеды.

Или четвертый век, когда начинается расселение славян в Восточной Европе.

Или шестой век, когда образуется союз ильменских славян.

Подойдет и 811 год, которым датируется первое упоминание о Руси («Ruzzi») в «Баварском хронографе».

Можно продолжать перечисление далее, но и приведенного перечня достаточно, чтобы увидеть, что все эти даты свидетельствуют не столько о появлении нового государства, сколько об ожидании, о предощущении этого появления. Более того, если приглядеться внимательнее, нетрудно обнаружить, что Божия Воля в появлении нашей страны явно превалирует над прочими историческими обстоятельствами, и утверждение православия на Руси совпадает по сути дела с созданием ее государственности.

Мы начинаем эту главу датами, связанными с историей Византии и других сопредельных Руси государств, чтобы показать, как происходило в мире осознание факта появления нашей страны…

Основные события этого начального периода нашей истории – появление варяжских князей и возникновение династии Рюриковичей, подчинение разрозненных славянских племен единой княжеской власти и защита их от набегов волжских болгар и печенегов, разгром Хазарского каганата – идут рядом с событиями православной истории: созданием славянской азбуки, распространением православия, духовным просвещением Руси.

Тесно связаны с ними и «уходящие» в прошлое события, порожденные древней родовой памятью язычества: разбойничьи набеги на Византию, прецеденты родовой мести и рецидивы язычества. Вероятно поэтому даже и равноапостольный князь Владимир, постигнув, что необходимо объединить создаваемую им страну единой верой, христианство принял не сразу.

Вначале он установил на Священной горе невдалеке от теремного дворца шесть кумиров, которые почитались различными славянскими племенами, и были свезены в Киев не столько как боги, сколько как представители соответствующих родов и племен, объединенных под властью киевского князя.