Алексей Толстой - Царь Борис
С е м е н Г о д у н о в
Великий государь, Ты смотришь вдаль и царственной высоко Ты мыслию паришь, а между тем Вокруг тебя не все идет так гладко, Как кажется. Романовых за речи Их дерзкие ты трогать не велишь; Но есть другой, опасливый на речи, На вид покорный, преданный слуга, Который вряд ли милости твоей Усердствует в душе: Василий Шуйский.
Б о р и с Не мнишь ли ты, усердию его Я веру дал? Он служит мне исправно Затем, что знает выгоду свою; Я ж в нем ценю не преданность, а разум. Не может царь по сердцу избирать Окольных слуг и по любви к себе Их жаловать. Оказывать он ласку Обязан тем, кто всех разумней волю Его вершит, быть к каждому приветлив И милостив и слепо никому Не доверять.
К р и л о ш а н к а
(докладывает)
Боярин князь Василий Иваныч Шуйский!
Б о р и с
Милости прошу.
Шуйский входит. С объезда ты заехал, князь Василий? Что нового?
Ш у й с к и й
Да что, царь-государь, Не знаю, как тебе и доложить! На Балчуге двух смердов захватили Во кружечном дворе. Они тебя Перед толпой негодными словами Осмелилися поносить.
Б о р и с
За что?
Ш у й с к и й За Юрьев день.
Б о р и с
Что сделала толпа?
Ш у й с к и й Накинулась на них; чуть-чуть на клочья Не разнесла; стрельцы едва отбили.
Б о р и с Где ж эти люди?
Ш у й с к и й
Вкинуты пока Обои в яму.
Б о р и с
Выпустить обоих! Растолковать им, что на время только Прикреплены они, затем что всюду Шаталися крестьяне и скудела Чрез то земля. Когда же приобыкнут Сидеть на месте, снимется запрет.
С е м е н Г о д у н о в Помилуй, царь!
Ш у й с к и й
Помилуй, государь!
С е м е н Г о д у н о в Дозволь пытать их, государь! Должно быть, Подучены они; другие могут Найтись еще!
Б о р и с
Не трогать никого. Хотели б вы, чтоб омрачил я день Венчанья моего? День этот должен Началом быть поры для царства новой; Светить Руси как утро должен он И возвещать ей времена иные И ряд благих, безоблачных годов!
Ш у й с к и й Царь-государь, дозволь по правде молвить, По простоте: ведь страху-то ни в ком Не будет так!
Б о р и с
Надеюся, не будет. Не страхом я - любовию хочу Держать людей. Прослыть боится слабым Лишь тот, кто слаб; а я силен довольно, Чтоб не бояться милостивым быть. Вернитеся к народу, повестите Прощенье всем - не только кто словами Меня язвил, но кто виновен делом Передо мной - хотя б он умышлял На жизнь мою или мое здоровье!
Семен Годунов и Шуйский уходят. Дверь отворяется. Две инокини становятся по обе ее стороны. За ними входит царица Ирина, во иночестве Александра.
И р и н а Прости меня, великий государь, Я не ждала тебя сегодня. В церкви В день твоего венчанья за тебя Молилась я.
Инокини уходят.
Б о р и с
Царица и сестра! По твоему, ты знаешь, настоянью, Не без борьбы душевной, я решился Исполнить волю земскую и царский Приять венец. Но, раз его прияв, Почуял я, помазанный от бога, Что от него ж и сила мне дана Владыкой быть и что восторг народа Вокруг себя недаром слышу я. Надеждой сердце полнится мое, Спокойное доверие и бодрость Вошли в него - и ими поделиться Оно с тобою хочет!
И р и н а
Мир тебе!
Б о р и с Да, мирен дух мой. В бармы я облекся На тишину земли, на счастье всем; Мой светел путь, и как ночной туман Лежит за мной пережитое время. Отрадно мне сознанье это, но Еще полней была б моя отрада, Когда б из уст твоих услышал я, Что делишь ты ее со мною!
И р и н а
Брат, Я радуюсь, что всей земли желанье Исполнил ты. Я никого не знаю, Опричь тебя, кто мог венец бы царский Достойно несть.
Б о р и с
В годину тяжких смут, Когда, в борьбе отчаянной с врагами, Я не щадил их, часто ты за то Меня винила. Но, перед собой Одной Руси всегда величье видя, Я шел вперед и не страшился все Преграды опрокинуть. Пред одной В сомнении остановился я. .. Но мысль о царстве одержала верх Над колебанием моим... Преграда Та рушилась... Не произнесено До дня сего о том меж нас ни слова. Но с той поры как будто бездны зев Нас разделил... В то время, может быть, Ты не могла судить иначе, но Сегодня я перед тобой, Ирина, Очистился. Ты слышишь эти клики? В величии, невиданном поныне, Ликует Русь. Ее дивится силе И друг и враг. Сегодня я оправдан Любовию народной и успехом Моих забот о царстве. Я хотел бы Услышать оправдание мое И от тебя, Ирина!
И р и н а
Оправданья Ты ожидаешь, брат? В тот страшный день, Когда твой грех я сердцем отгадала, К тебе глубокой жалости оно Исполнилось. Я поняла тогда, Что, схваченный неудержимой страстью, Из собственной природы ею ты Исхищен был. Противникам так часто Железную являя непреклонность, Круша их силу разумом своим, Ты был дотоль согласен сам с собою. Но здесь, Борис, нежданный, новый, страшный В тебе раздор свершился. Высоту Твоей души я ведала; твои Я поняла страданья. Не холодность Нет, лишь боязнь твоей коснуться раны Меня вдали держала от тебя. Когда б ты мне открылся - утешеньем, Любовию тебе б я отвечала, Не поздними упреками. Но ты Молчал тогда - теперь же хочешь мною Оправдан быть? Брат, я за каждым днем Твоим слежу, моля всечасно бога, Чтоб каждый день твой искупленьем был Великого, ужасного греха, Неправды той, через нее же ныне Ты стал царем!
Б о р и с
Отвороти свой взор От прошлого. Широкая река, Несущая от края и до края Судов громады, менее ль светла Тем, что ее источники, быть может, В болотах дальних кроются? Ирина, Гляди вперед! Гляди на светлый путь Передо мной! Что в совести моей Схоронено, что для других незримо Не может то мне помешать на славу Руси царить!
И р и н а
Цари на славу ей! Будь окружен любовью и почетом! Будь праведен в неправости своей Но не моги простить себе! Не лги Перед собой! Пусть будет только жизнь Запятнана твоя - но дух бессмертный Пусть будет чист - не провинись пред ним! Не захоти от мысли отдохнуть, Что искупать своим ты каждым мигом, Дыханьем каждым, бьеньем каждым сердца, Свой должен грех! И если изнеможешь Под бременем тяжелым - в эту келыо Тогда приди...
Б о р и с
Твой приговор жесток. Безвинным я себя не мню. Безвинен Не может быть, кто с жизнию ведет Всегда борьбу, кто хоть какую цель Перед собой поставил, хоть какое Желание в груди несет. В ущерб Другому лишь желанья своего Достигнет он! То место, где я стал, Оно мое затем лишь, что другого Я вытеснил! Не прав перед другими Всяк, кто живет! Вся разница меж нас: Кто для чего не прав бывает. Если, Чтоб тьмы людей счастливыми соделать, Я большую неправость совершил, Чем тот, который блага никакого Им не принес,- кто ж, он иль я, виновней Пред господом? Ирина, от тебя Мое принять пришел я оправданье Я жду его - тебе до дна я душу Мою открыл - еще ли не оправдан Я пред тобой?
И р и н а
Все ту же на тебе Я вижу тень. Куда бы ни пошел ты, Везде, всегда, зловещая, она Идет с тобой. Не властны мы уйти От прошлого, Борис!
Б о р и с
Постричься должен, Кто мыслит так! От дела отказаться! Отшельником в пустыню отойти! То не мое призвание. Мой грех Я сознаю; но ведаю, что им лишь Русь велика! Оплакивать его Я не могу! Мне некогда крушиться? Не под ярмом раскаянья согбен, Но полный сил, с подъятою главою, Идти вперед я должен, чтоб Руси Путь расчищать! Прости, сестра. Кто прав Ты или я - то времени теченье Покажет нам. Злодейство ль совершил Иль заплатил Руси величью дань я Решит земля в годину испытанья!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ПОКОЙ ВО ДВОРЦЕ
Царевич Федор, царевна Ксения и герцог Христиан
датский.
Ф е д о р Вот уж который день, брат Христиан, Мы сходимся с тех пор, как ты помолвлен Со Ксенией, и каждый раз тебя, Мне кажется, мы оба больше любим, Могли б тебя мы слушать без конца, Но ты досель о родине нам только Рассказывал своей...
К с е н и я
Да, королевич, Пора, чтоб ты нам о себе поведал. Уже давно спросить тебя хочу я: Как вырос ты? И как доселе жил? И как во Фландрии сражался?
Ф е д о р
Все, Все расскажи нам, Христиан. Мы стали Теперь с тобой родные; вместе нам Пришлося жить, так надо знать друг друга!
К с е н и я Начни сначала. Детство нам свое Сперва скажи!
Х р и с т и а н
Несложная то повесть, Царевна, будет: мой отец, король, Со мной простясь, услал меня ребенком Из города в норвежский дальний замок И указал там жить - зачем? - не знаю. Мрачны картины первых лет моих: Среди туманов северной природы, Под шум валов и сосен вековых Прошли мои младенческие годы. Мне помнятся раскаты непогоды, Громады гор, что к небу вознеслись, С гранитных скал струящиеся воды И крутизна, где замок наш повис.
Ребенком там, в мечтанье одиноком, Прибою моря часто я внимал Или следил за ним веселым оком, Когда в грозу катил за валом вал И, разбиваясь о крутые стены, Отпрядывал потоком белой пены. И с ранних пор сказанья старины, Морских бойцов походы и сраженья Отважные мне навевали сны, И вдаль меня манили приключенья. В один покой случайно я проник; Висели латы там под слоем пыли, А на столе лежало много книг Норвежские то летописи были. Я стал читать - и ими, как огнем, Охвачен был сильнее с каждым днем, И ярче все являлись мне виденья: Богатыри, и схватки, и сраженья.
