Александр Михайлов - Портрет министра в контексте смутного времени: Сергей Степашин
В 1997 году появилась книга дагестанца М. Тагаева «Наша борьба, или Повстанческая армия иммама». На титульном листе стояли выходные данные издательства «Наука» (Киев). Киевляне категорически отказывались. Но факт остается фактом — своеобразное пособие по борьбе с российским империализмом для народов Северного Кавказа получило свое идеологическое обеспечение.
В предисловии от редактора говорилось: «М. Тагаев зовет к национально-освободительной борьбе против русского ига в каждой части своей книги.
Автором продуманы вопросы государственного управления не только перед войной, во время войны, но и после войны на достаточно длительный период».
То, что книга пришла на Кавказ именно с Украины, не удивляет. Практически всю войну 1994–1996 годов в армии генерала Дудаева были представители украинской националистической организации УНА УНСО. Они отличались особой жестокостью и цинизмом при обращении со своими жертвами — единоверцами. Теперь выпуском книги М. Тагаева они желали бы взорвать Дагестан.
Книга и ее идеи четко ложились на ситуацию, складывающуюся в так называемых вахабитских селениях.
Все это происходило на фоне весьма напряженных событий, связанных со злодейским убийством в апреле 1998 года Верховного муфтия Дагестана С. Абубакарова. Жители Хасавюрта и Кизилюрта требовали возмездия. Массовые митинги там могли перерасти в неуправляемый процесс. Причину гибели (и не без оснований) видели в мятежных селах. Погибший муфтий был яростным противником ваххабизма, выступал против всех форм его проявлений. Это был не просто риск. Это был риск смертельный. Впрочем, сам он это понимал, но сознательно шел на обострение.
Взрыв его машины стал реализацией звучавших в его адрес угроз. «Волга», в которой сидел муфтий, была разорвана на две части. От взрыва в центре Махачкалы осталась воронка более тридцати метров в диаметре.
После теракта обстановка накалилась настолько, что возникла угроза открытой войны между сторонниками убитого муфтия и жителями мятежных сел.
В один из майских дней 1998 года глава Госсовета Магомедали Магомедов вынужден был лично вмешаться для разрешения почти прорвавшегося конфликта. В назначенный для переговоров с сепаратистами день он выехал в Карамахи, но вынужден был вернуться, потому что в Кизилюрте страсти приобрели угрожающий характер и с минуты на минуту могли наступить непредсказуемые для Дагестана последствия.
Страсти удалось притушить, но только притушить.
Сотрудники внутренних дел Дагестана скрипели зубами и сжимали кулаки. Одна команда — и от этих сел останется лишь воспоминание. Но команды не было.
Все смотрели на министра внутренних дел России Степашина. Тот взвешивал про и контра.
Для него Кавказ уже однажды стал тем, чем он был для русских офицеров в начале прошлого века. И ссылкой, и местом боя, в котором не бывает победителей. Ему еще снились ночи в пылающем Грозном 95-го, грязь и кровь на раскисших от весенней распутицы дорогах Чечни. И, куда бы он ни переходил на службу, чеченский след тянулся за ним повсюду.
Чиркнуть спичкой сегодня было легко, тушить пожар пришлось бы мучительно долго.
Необходимо было волевое решение.
Местные власти требовали, убеждали, умоляли — терпеть больше нельзя. Нужны жесткие, а может, и жестокие в отношении мятежных сел меры. Дальше будет поздно.
И возможно, такое решение было бы принято, если бы буквально накануне приезда Степашина в Махачкалу с карамахинцами не был достигнут компромисс.
Досье
ПРОТОКОЛвстречи Председателя Государственного совета Республики Дагестан с представителями джамаатов с. Карамахи и с. Чабанмахи и других районов республики
г. Буйнакск 01.09.1998 г.
В целях снятия напряженности во взаимоотношениях между органами власти и местного самоуправления и джамаатами с.с. Карамахи и Чабанмахи стороны пришли к следующему соглашению:
1. Подтвердить, что жители с.с. Карамахи и Чабанмахи отказываются от антиконституционных действий, признают и оказывают содействие деятельности органов местного самоуправления и других госорганов.
2. Органы власти Республики Дагестан согласились со следующими предложениями, поднятыми руководителями джамаата:
Сохранить за джамаатом конституционное поле в вопросах проповедования ислама.
Не использовать в официальном лексиконе слово «вахабизм», в т. ч. в государственных средствах массовой информации.
Рассмотреть совместное с представителями джамаатов предложение к Народному собранию о толковании и соответствии Конституции РФ и РД закона РД «О свободе совести, вероисповедания и религиозных организациях».
Принять меры к недопущению незаконного преследования членов джамаата по надуманным мотивам только потому, что они члены джамаата.
Обеспечить выход на телевидение представителей джамаата в установленном порядке.
Министр по Председатель комиссии
делам национальностей по переговорам
и внешним связям _________Джангишиев М. З.
_________Гусаев М. М.
Министр
внутренних дел РД
_________Магомедтагиров А. М.
Глава администрации Представитель с.с. Карамахи
Буйнакского района и Чабанмахи
___________Алхлаев М-Р. А. ___________Атаев М. Д.
Удивительно, но акция примирения между властью Дагестана и мятежными селами не заинтересовала центральные СМИ. Как будто ничего не произошло, как будто снятие продолжительного противостояния угрозы войны — не информационный повод. На недоуменный вопрос автора — почему не было этой информации на экране, корреспондент РТР В. Карташков ответил просто: «Когда я спросил руководство (РТР — государственный канал! — Авт.), надо ли перегонять картинку в Останкино, мне был задан вопрос: «Сколько трупов?» Когда я ответил, что все разрешилось мирно, мне сказали, что такая информация не нужна».
Конфликт между властью Дагестана и мятежными селами был притушен. Но он мог вспыхнуть в любой момент, грозя самыми тяжелыми последствиями.
Прибывший 3 сентября 1998 года в Дагестан министр внутренних дел России Степашин решил изучить ситуацию сам. Это было тем более важно, так как находившийся в розыске зачинщик и активный участник беспорядков в Махачкале в мае 1998 года Надир Хачилаев мог серьезно усугубить ситуацию. Надир Хачилаев — лидер Союза мусульман России — был весьма влиятельной фигурой. Даже многие политики России его знали и уважали. От него многое зависело, так как в его окружении находилось немало нукеров, представлявших ощутимую силу, в том числе и вооруженную. Проведенный в его доме обыск — яркое тому подтверждение. Было изъято большое количество стрелкового оружия, среди изъятого правоохранительные органы обнаружили и тяжелое — гранатометы и огнеметы.
Влияние Хачилаева было достаточно высоко, а лишение его депутатской неприкосновенности вывело бы его за рамки сторонников власти. Он скрывался в горах и возбужденно реагировал на призывы Колесникова сдаться в руки правосудию. В какой-то момент он мог стать неформальным лидером и возглавить мощный очаг сопротивления. А это снова кровь.
Министр внутренних дел это знал. Еще до событий он принимал в здании МВД России Хачилаева как лидера Союза мусульман России и депутата Госдумы.
Степашин тоже был влиятельной фигурой. И он тоже мог воздействовать на ситуацию. Но сам и без посредников. Он должен был пощупать ситуацию своими руками. Это был его принцип.
В январе 1995 года директор ФСК Степашин рванул из Моздока в Грозный. Он ворвался на КП Льва Рохлина, развернутый на развалинах консервного завода. Позже он первым пытался проехать на поезде из Грозного в Гудермес. Эта поездка чуть не закончилась трагически, так как дорога была перекрыта местными жителями и боевиками. Почему он остался тогда жив — загадка. Тысячи людей, многие из которых были вооружены, демонстрировали свою ненависть. Один выстрел… Но Степашин не испугался, вышел на насыпь из вагона и сказал все, что хотел… Все-таки тогда Кавказ уважал мужество.
Чуть позже, уже в Афганистане, куда Степашин вылетел с грузом гуманитарной помощи, он по горным дорогам, через позиции талибов пять часов добирался до ставки Ахмад-шах Масуда, чтобы посадить за стол переговоров непримиримых противников. Потом еще три часа ждал, чтобы заставить пожать руки генералов Дустума, Ахмад-шах Масуда и Рабани. Тогда он добился компромисса… Компромисса в объединении усилий афганских лидеров в борьбе с движением талибан.
Снова требовался компромисс. Но компромисс скорее правового характера. Для начала было решено «включить» в ситуацию старшего брата Хачилаева. Магомед, бывший заместитель министра сельского хозяйства и продовольствия, к тому времени находился под следствием и был арестован. По мнению Магомедова, его освобождение могло снизить накал. Более того, как старший брат он мог (и обещал это) обратиться к Надиру, чтобы тот сдался властям. Это было бы не просто эффектно, но и способствовало бы решению ряда политических проблем.
