Николай Дубровин - Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник"
Трудно, да нет и надобности перечислять все мистические сочинения, книги и брошюры, появившиеся в течение XVIII и первой четверти XIX века, тем более, что большинство наших мистиков не усвоило себе ясных понятий об этом учении в чистом его значении. Переводчики и издатели наши были часто настолько незнающи, что сочинения западных мистиков являлись в неточных переводах и неточных толкованиях [17]. Издатели сами не имели определенных сведений о предмете, их интересовавшем, и постоянно смешивали мистику с теософией, пиетизмом, алхимией, каббалистикой и другими предметами. Кроме печатных изданий, мистики оставили потомству множество рукописей, свидетельствующих, как мало понимали предмет сами писавшие, как запутаны были мысли и стремления доказать то, что, в сущности, не подчиняется доказательствам и чувствуется только сердцем. Вот почему писавшие о мистицизме стремились к одной и той же цели, но пути, ими избранные, и способы толкований были настолько разнообразны, что нужно было много времени, чтобы понять и усвоить истины, ими проповедываемые. «Вся наша духовность, писал M.М.Сперанский [18], сводилась к теософии: к ней же относятся творения Бема, С.Мартена, Сведенборга и т. п. Это лишь азбука. Десять лет провел я в изучении, и когда я думал, что овладел всем, я трудился лишь над начатками. Это было преддверие царства Божия». Сколько же времени нужно было употребить на то, чтобы перечитать всех мистических писателей, усвоить их учение и стать истинным мистиком?.. Отвечать на этот вопрос крайне трудно и, чтобы убедиться в этой трудности, достаточно познакомиться с подробным обзором мистической литературы, сделанным А.Д.Галаховым [19]. Из этого обзора ясно видно, что большинство наших мистиков, читая самые разнообразные сочинения, не понимало их сущности и довольствовалось только внешней стороной учения, которое сводится к следующим общим положениям:
1) Сущность души человеческой происходит через истечение из самой сущности божества.
2) Душа, по отделении от сущности божественной, обложилась густым мраком, который связал ее силы и сомкнул внутри ее небесный свет.
3) Этот свет, заключенный в душе, есть внутреннее слово, Дух Божий, Христос в нас.
4) Троинственным путем: очищения, просвещения и едиhения душа опять, даже в настоящей жизни, может достигнуть прежнего обожения или внутреннего, совершенного слияния с божественною сущностью.
5) Как внутренний свет врожден всем и просвещает каждого человека, то и путь к соединению с Богом, по природе, всем открыт и известен, так что без внешнего познания о Христе можно каждому спастись во всякой религии — языческой, иудейской, магометанской и проч.
6) Посему Св.Писание, воплощенный — Искупитель, церковь Христова и внешние обряды в религии полезны, но не нужны ко спасению человека, когда каждый может внутренним светом просвещаться и внутренним словом научаться к единению с Богом.
Переходя от этих общих положений к частностям, мистики говорят, что недостаточно исповедовать Христа устами, но надобно иметь его в сердце; чтобы быть вполне религиозным, надо воспитать в себе внутреннего человека независимого от телесного, ибо дух и плоть — это свет и тьма, золото и грязь, жизнь и смерть.
Один из наиболее выдающихся наших государственных деятелей, блестящий питомец С.-Петербургской духовной академии, получивший богословское образование и отдавший дань идеям первой половины XIX века, граф M.М.Сперанский, под именем истинного христианина понимал человека, который, пройдя путь очищения и обновления, ищет соединиться с Христом и восприять его в себя так, чтоб Он в нем жил, действовал, располагал и управлял его мыслями, движением, волею, — словом, чтоб Христос был в нем и он во Христе.
«Вы признаетесь, — писал Сперанский епископу калужскому Феофилакту [20], что внутренний сей путь весьма различен от внешнего, коему большая часть христиан ныне следуют. Я называю внешним путем сию нравственную религию, в которую стеснили мирские богословы учение божественное; я называю внешним путем сие обезображенное христианство, покрытое всеми цветами чувственного мира, соглашенное с политикой человеческих обществ, ласкающее плоти и страстям, или по крайней мере их не умерщвляющее; христианство слабое, уклончивое, самоугодливое, точно такое, каковы были люди, его образовавшие; христианство, которое одно почти теперь мы видим на земле, которое от языческого нравственного учения различно только словами, которое места трудные Св. Писания изъясняет тропами и фигурами и истинный их разум насилует тщательным разумом суемудрия. В сем христианстве самые обряды потеряли их истинный смысл и превратились в мертвую букву.
«Вы признаетесь, что переход от сего внешнего пути к внутреннему не близок, и на сем-то переходе должность пастырей есть поддержать, наставить, просветить и укрепить христиан благомыслящих».
Эти христиане признавали, что одним внешним исповеданием, одним внешним богослужением, внешней молитвою невозможно угодить Богу, так как ни отец, ни царь не будут довольны одними уверениями о покорности своих детей и подданных, если покорность эта не будет подтверждена делом. Христианство, говорят мистики, состоит не в частных добродетелях, а и того менее в наружном виде какой-нибудь одной добродетели, а состоит в общении, соединении, дружестве или связи внутренности нашей, нашего сердца с Господом нашим Иисусом Христом [21].
Отрицая внешнюю обрядность, мистики считали установленные и совершаемые церковью таинства действиями мало значащими и ненужными. Причащаться можно всякою пищею, говорили они, но необходимо только принимать ее с мыслью, что в ней присутствует духовная телесность Христа. Таинство крещения было, в глазах мистиков, лишь обрядовым символом внутреннего крещения духом, а под покаянием они разумели простой процесс самоиспытания совести, сопровождаемый переменой жизни, после чего все грехи уничтожаются всеочищающей любовью Божией.
Эта вера в благость Творца, снисходительность Его к проступкам и протест против догматических и обрядовых требований внешней церкви увлекал в мистицизм людей самых противоположных религиозных убеждений. Указывая на пути к спасению, «на которых не было необходимости утруждать себя разными подвигами, добродетелями и обрядом, а достаточно было лишь предаваться спасительным размышлениям, в роде размышления о бесконечной любви Спасителя к грешному миру,— мистицизм оказывал особенно большую услугу тому роду людей, которые, с одной стороны, страшатся трудного религиозного подвига, а с другой боятся вечного наказания за грехи и желали бы насколько возможно дешевле застраховать себя от вечных мучений. Предаваясь, по совету мистиков, разным благочестивым размышлениям, эти люди не оставляли и обычных светских удовольствий, служили в одно и то же время двум господам и думали, что одинаково угождают обоим» [22].
По мнению мистиков, религия должна стоять выше всех условных правил церкви. Молясь, говорят они [23], наружно о соединении всех, церковь «внутренне ищет покорения себе всех, себя величает, себя над всеми превозносит, осуждая всех прочих своих соперников. Собственно вера Христова не знает никаких разделений верующих от неверующих, ветхого человека от нового».
Мистики считали возможным утвердить всю жизнь человека на внутреннем, а не наружном взаимоотношении между Богом и человеком. Отсюда проявление в мистицизме религии независимой от внешней церкви, той религии, которую церковь, искаженная обрядностями, не могла сохранить во всей ее чистоте.
Истинный мистицизм, — говорят его последователи, — есть сущность христианства, которое отвергает всякий фанатизм и признает только созерцательное состояние внутреннего человека.
«Сомнение и религия внешняя суть два пути к благочестию, говорит M.М.Сперанский [24]. Имев счастье пройти эти пути, находишься или, точнее, считаешь себя внутри храма, сознаешь, что есть религия внутренняя, богопочитание более чистое, и радуешься этому открытию. Рассматривая с некоторою строгостью сумму сведений, которыми обладаешь в этом состоянии, находишь, что все сводятся к одной истине, а именно к той, что Иисус Христос в нас.
«Сообразно с этими степенями духовного совершенства, различаются три вида молитвы: молитва словесная, когда мы своими мыслями следим за чужими словами; умная — когда мы мысленно следии за собственными своими словами; чисто созерцательная — без слов. Такова молитва «Господи, помилуй!», которую называют молитвой духа, молитвой без образа, молитвой мистической [25].
