Михаил Моруков - Правда ГУЛАГа из круга первого
Труд заключенных в Советской России в 1917—1929: теория и практика
Придя к власти после Октябрьской революции 1917 года, большевики получили в наследство царскую систему организации принудительного труда, обогащенную опытом создания лагерей принудительных работ для военнопленных в Первую мировую войну. Со своей стороны, они располагали тщательно разработанными теоретическими воззрениями на историческую роль и значение государства и на роль внеэкономического принуждения как средства осуществления государством своих основных функций. Определяя государство как машину для поддержания господства одного класса над другим, как аппарат для систематического применения насилия, большевики делали из этого положения выводы двух видов[26]. С одной стороны, обосновывалась необходимость для рабочего класса установления его открытой диктатуры и насильственного подавления сопротивления эксплуататоров. «Рабочему классу приходится преодолевать ожесточенное сопротивление капитала, который, в силу наличия у его представителей финансовых и материальных средств, огромного управленческого и военного опыта, наконец, разветвленных международных связей, даже после победоносной революции долгое время остается сильнее эксплуатируемых. Капитал способен увлечь в лагерь контрреволюции известную часть эксплуатируемых из наименее развитых крестьянских, ремесленных и т. п. слоев». Пока существует сама возможность эксплуатации человека человеком, у капиталистов остается возможность реставрации. Значит, победившему пролетариату необходимо насильственно подавлять эксплуататоров, намеренно отказываясь от равенства и демократии, нарушая свободу классового врага. Диктатура пролетариата есть орудие продолжения классовой борьбы после завоевания политической власти пролетариатом[28].
С другой стороны, на примере анализа истории экономического развития капитализма была установлена возможность применения аппарата государственного насилия в сфере производственных отношений, для ускорения перехода к коммунистическому способу производства и создания для этого благоприятных условий. Данная возможность казалась тем более важной, что крестьянство, составлявшее свыше 80% населения, страны являло собой, по мнению лидеров большевиков, чрезвычайно широкую, имевшую глубокие корни базу капитализма. Базу, на которой в ходе разложения крестьянства капитализм сохраняется и возрождается[29]. И в этих условиях государственная власть в руках пролетариата становится одним из главных средств, в том числе, и экономического разгрома буржуазии. Именно поэтому В.И. Ленин настаивал на необходимости для пролетариата сначала взять государственную власть, а затем использовать ее в целях привлечения на свою сторону большинства трудящихся[30]. Подавив открытое сопротивление буржуазии и удовлетворив за счет экспроприации буржуазии и помещиков насущные экономические требования крестьянства, следовало, чередуя меры «кнута и пряника», доказать мелкобуржуазным элементам, что им выгоднее стоять за диктатуру пролетариата, чем за диктатуру буржуазии[31]. До тех пор пролетарское государство останется стражем и создателем условий для достижения грядущей цели[32].
Синтез насильственного подавления и деятельного преобразования, принимаемый на вооружение большевиками, должен был, почти с необходимостью, использовать потенциал принудительного труда как средства, при помощи которого удобно совместить обе функции государственной власти.
На первых порах, однако, большевики обратились к использованию опыта царской тюрьмы, сделав попытку развернуть в массовых масштабах труд осужденных непосредственно в местах заключения. Это стремление нашло отражение во всех нормативных актах власти, изданных по данному вопросу с 1917 по 1924 г.[33]. Такое внимание к старой системе вполне объяснимо недостатком у нового руководства страны времени, средств и новых идей по реформированию системы принудительного труда. Считая труд важнейшим средством «приспособления социально- опасных элементов к условиям социалистического общежития», в отношении организационных форм использования этого труда большевики не видели необходимости в отказе от системы, унаследованной от старого режима. Во всяком случае, один из первых нормативных актов новой власти по вопросу организации труда осужденных служит свидетельством желания восстановить и запустить бездействующую старую систему. Речь идет о постановлении Наркомата юстиции от 24 января 1918 г. «О создании тюремных рабочих команд»[34]. При взгляде на документ становится очевидной связь его положений с положениями закона от 6(18) января 1886 г. и стремление авторов максимально использовать дореволюционный опыт. Согласно статье 2, устанавливалась обязательная оплата труда заключенных, а статьи 3-4 устанавливали пропорции распределения полученного от работ дохода. Изменение пропорций в сторону предоставления заключенному большей части заработанных денег и направление отчислений на «общее улучшение жизни заключенных» можно считать проявлением гуманистических настроений авторов[35]. Изменения по сравнению с царским законодательством были незначительны. Так, статья 1 предусматривала, что рабочие команды используются исключительно для работ, нужных государству: вполне естественная оговорка для пролетарской диктатуры, не допускающей эксплуатации человека человеком[36].
В дальнейшем Советская власть продолжила творческое освоение пенитенциарного наследия Императорской России, несмотря на тяжелую обстановку Гражданской войны. С учетом военного времени особенно интересно ознакомиться с нормативными актами, определявшими основы трудоиспользования осужденных и организационные рамки такого использования. Седьмого августа 1918 г. Центральный карательный отдел НКЮ РСФСР выпустил циркуляр № 32, где ставились неотложные задачи в области новых типов мест заключения. Констатировав, что организационная работа идет нарастающими темпами, авторы циркуляра отметили, что наиболее важными задачами на данный момент стали «Возобновление, переустройство и создание внутри тюрем мастерских, снабженных надлежащим оборудованием, инструментами, материалами и опытными инструкторами.
Организация работ вне тюрем: выработка принципов оплаты труда заключенных на основе возмещения расходов их содержания и создания фонда для выдачи пособий при освобождении»[37].
При этом основной упор делался на организацию при местах заключения таких мастерских, которые сочетали бы производственные функции с задачами профессионального воспитания осужденных с целью их приспособления к труду в новом, коммунистическом обществе. «Принимая во внимание, что заключенный, выйдя на волю, попадает в современную обстановку; требующую квалифицированных рабочих, по крайней мере, хорошо обученных работе на станках, Карательный отдел считает недопустимым, чтобы заключенных заставляли работать на станках, ставших давно уже достоянием истории, а равно считает нежелательным обучение заключенных кустарным ремеслам... Одна из основных задач инструкторов и руководителей работами должна состоять в том, чтобы отбывший наказание мог найти применение приобретенных знаний без излишних затруднений».
Внешние работы авторами циркуляра рассматривались как вспомогательный способ привлечения осужденных к труду, о чем свидетельствуют постоянные ссылки на нехватку средств и на вынужденность организации работ вне мест заключения. Но в условиях гражданской войны для применения именно этого вида трудоиспользования открывался широкий простор. «Достаточно указать на отсутствие у нас дорог, отчаянное неблагоустройство даже крупных городов, прекращение с началом войны строительных работ..., чтобы сказать с уверенностью, что труд заключенных отнюдь не будет конкурировать с трудом «вольных»». Все же авторы циркуляра осознавали угрозу своим планам с этой стороны, а потому предупреждали о необходимости «входить в сношения с соответствующими профессиональными органами, советом народного хозяйства и т.п. учреждениями и направлять силы заключенных на те работы, где вольных рабочих не хватает»[39]. Циркуляр от 7 августа примечателен тем, что в этом документе ясно показаны как основные направления дальнейшего развития исправительной политики, так и те трудности, которые затем, в 20-е годы, встанут на пути этой политики непреодолимой стеной.
Особенностью начального этапа становления советской пенитенциарной системы стало существование таких специфических исправительных учреждений, как лагеря принудительных работ. Датой их рождения называется 5 сентября 1918, когда упоминания о концентрационных лагерях появились в Постановлении СНК РСФСР «О красном терроре». Иногда за точку отсчета принимается одноименный приказ ВЧК, датированный 2 сентября 1918 г. Реально же организация лагерей началась с середины 1919 г. в соответствии с Постановлением ВЦИК РСФСР «О лагерях принудительных работ», от 15 апреля и Декретом от 17 мая 1919 г.[40] Декрет и Постановление предусматривали развертывание сети лагерей принудительных работ при отделах управления губисполкомов, в связи с чем ВЧК предлагалось передать в их распоряжение ранее созданные лагеря. Общее руководство возлагалось на Центральный отдел принудительных работ, создаваемый в составе НКВД. Практически весь 1919 г. этот отдел руководил исключительно лагерями, созданными в Москве, преимущественно в стенах монастырей: Андроньевского, Ивановского и т. д.[41]. С середины того же года на лагеря возлагается содеожание военнопленных Белой Армии. Соответствующий циркуляр выпустил Всеросглавштаб 12 августа. Судя по всему, НКВД долго противился возложению на его подразделения дополнительных функций, но без успеха. Реввоенсовет республики подтвердил решение Всеросглав- штаба своими совместными с наркомвнуделом приказами от 17 февраля и 7 мая 1920 г. Впрочем, руководству лагерей было уже не до военнопленных: во исполнение Декрета СНК от 5 февраля 1920 г. «О всеобщей трудовой повинности» Главное управление принудительных работ обязывалось организовать принудительное привлечение к работам лиц, «ранее не занятых общественно-полезным трудом»[42]. Эту задачу оно выполняло до весны 1921 г.
