Альберт Норден - Некоронованные Властители
Еще более жесткой хваткой, чем в городах, держали скупщики деревенских ткачей. В то время как городские ткачи могли получить известную поддержку со стороны цехов, то ткачи в деревне были фактически беззащитны. У них не было цеховых объединений; рассеянные по небольшим селениям, они были слишком слабы, чтобы устоять против силы скупщика. Поэтому им чаще всего приходилось трудиться в еще более тяжелых условиях, чем членам цеховой корпорации в городе, а дешевые цены на их ткани скупщик использовал для того, чтобы сбивать цены на продукцию городских ткачей и на товары своих конкурентов.
В Вейсенхорне и Кирхберге, где жили ткачи, эксплуатируемые Якобом Фуггером, он хозяйничал не только как скупщик, но и как владелец земель и крестьян пяти общин, расположенных между Аугсбургом и Ульмом. Использовав свое положение кредитора дома Габсбургов, Якоб Фуггер добился, что императорским декретом в его владение были переданы земли вокруг Вейсенхорна.
Предыстория этой сделки относится к 1473 г., когда император Фридрих III Габсбургский (1415—1493 гг.), направлявшийся в Трир на съезд рейхстага, остановился в Аугсбурге, чтобы заказать себе и своей свите пышные одежды. Из всех аугсбургских купцов лишь Ульрих Фуггер (1441—1510 гг.) оказался в состоянии выполнить столь крупный заказ. Кстати сказать, пребывание императора и его сына Максимилиана (1459—1519 гг.) в Аугсбурге являло собой все что угодно, но только не демонстрацию императорской власти. Оно завершилось скандалом, который наглядно показал всю слабость центральной власти в Германии и важную роль имперских городов, обладавших довольно большой политической самостоятельностью. Что же произошло в Аугсбурге? При отъезде императора выяснилось, что он не в состоянии оплатить свои расходы. И если Фуггеры были удостоены милостью габсбургского повелителя, получив от него за «угодные и усердные услуги» право иметь фамильный герб[13], то другие кредиторы преградили выезжавшему из города императору путь и отпустили его с миром лишь после того, как на выручку пришел совет города, ссудивший его деньгами.
Одним словом, ткачи из округи Вейсенхорна в течение одного десятилетия оказались полностью под властью Фуггеров. Если раньше они сбывали свой товар на ярмарке в соседнем Ульме, то теперь Фуггеры организовали собственную базу для скупки бумазеи, заставив ткачей продавать свой товар только им. Они построили магазин, в котором определяли качество ткани, взвешивали ее и рассчитывались за товар, Фуггеры не только скупали бумазею, но также взимали плату за оценку продукции и неустойку. Подобно плате за индульгенции, деньги собирались в специальные кружки, ключом от которых распоряжался только казначей Фуггеров.
Четверть всех поборов шла прямо Фуггерам, а остальной частью они распоряжались по соглашению с бургомистром и советом Вейсенхорна. Затем, в 1517 г., Фуггеры ввели так называемый Вейсенхорнский регламент купли–продажи бумазеи, согласно которому все ткачи, получавшие от них сырье, были обязаны предъявлять свою продукцию независимо от ее качества для оценки и продавать только им, беспрекословно подчиняться любому решению относительно оплаты, оценки качества, реализации низкосортной ткани, размера неустойки или штрафа. Подключив к своей коммерческой деятельности судебные органы Аугсбурга, Фуггеры получили неограниченные привилегии блюстителей закона в Вейсенхорне, а роль их исполнительных органов выполняли местный совет и оценщики бумазеи.
И ульмские ткачи, которые с трудом выдерживали гнет своих патрициев, также испытывали на себе конкуренцию Вейсенхорна. Возможности для сбыта их товаров сокращались, ибо Фуггеры повсюду сбивали цены, вытесняя их с рынка. Постоянно возникавшие вследствие этого волнения в Ульме были причиной острой вражды членов совета города с Фуггерами, которые лишили их прибыльных сделок с деревенскими ткачами.
Ульмские бюргеры наводили в Нюрнберге и Страсбурге справки, как можно было бы пресечь столь вызывающие действия Фуггеров. Они даже пытались оказать давление на императора, чтобы изгнать Фуггеров из Вейсенхорна. Они также заявили о своей готовности уплатить конкурентам 30 000 гульденов, если те закроют филиал своей фирмы в Вейсенхорне. Все было напрасно. Экспорт бумазеи дома Фуггеров в северогерманские области, в Нидерланды, Италию, Португалию и даже во враждовавшую с Габсбургами Францию продолжал расти. Английские короли Генрих VIII (1491 – 1547 гг.) и Эдуард VI (1537–1553гг.) принадлежали к числу наиболее крупных покупателей бумазеи Фуггеров. Также и в Испании имелась широко разветвленная сеть агентов, занимавшихся сбытом ткани с клеймом в виде трезубца. В счетах фирмы за 1548 г., например, отражена дебиторская задолженность за поставленную в Испанию бумазею из Вейсенхорна на сумму 15 734 мараведисов.
Сохранились и другие записи, которые дают представление об объеме торговли Фуггеров. Так, в 1553 г. в пути из Венеции в Вейсенхорн находились партии шерсти и хлопка на сумму 11502 и 21 466 гульденов. В том же году на складах Фуггеров накопились запасы бумазеи стоимостью в 7236 гульденов; стоимость запасов товаров во Франкфурте–на–Майне и в других городах составила 18 398 гульденов[14].
Эксплуатация ткачей путем их авансирования сырьем в счет готовой продукции принесла Фуггерам огромные барыши. И позднее, когда аугсбургская фирма стала заниматься главным образом горным делом, Фуггеры нисколько не ослабили интереса к торговле бумазеей. Конечно, с течением времени Фуггеры все больше занимались банковскими операциями и торговлей рудой. И все же торговля бумазеей, как об этом свидетельствуют записи в бухгалтерских книгах фирмы, играла важную роль в ее деятельности вплоть до середины XVI в.
Отношения Фуггеров со «своими» ткачами, основывавшиеся на системе авансирования под будущую продукцию, характерны для производственных отношений эпохи позднего средневековья и начала нового времени, предыстории раннего капитализма. История Фуггеров, начиная с установления их господства над целыми цехами вплоть до монопольного положения в горнодобывающей промышленности, о чем речь впереди, подтверждает вывод Карла Маркса: «На первоначальных ступенях буржуазного общества торговля господствует над промышленностью; в современном обществе — наоборот… капитал возникает лишь там, где торговля овладевает самим производством и где купец становится производителем или производитель становится просто купцом»[15].
В этом Фуггеры ничем не отличаются от других оптовых купцов своего времени. Вся их деятельность в полной мере определялась общественной функцией купеческого капитала XV и XVI вв. Подчинив себе вначале ткачей и развивая активную деятельность в других областях, Фуггеры создали основу, на которой они уже в XV в. стяжали огромное богатство и вышли на европейский рынок.
ОПТОВЫЕ КУПЦЫ МЕЖДУНАРОДНОГО МАСШТАБА
Интенсивное развитие международной торговли в XV в. привело к возникновению устойчивых связей и отношений между рынками, удаленных друг от друга на расстояние сотен и даже тысяч километров. Вызванные этим развитием потребности и начинания содействовали развитию ремесла и подрывали устои феодализма. Фридрих Энгельс писал: «Купец был революционизирующим элементом этого общества, где прежде все было неизменно, неизменно, так сказать, по наследству… И вот в этот мир вступил купец, который должен был стать исходным пунктом для этого переворота. Но он действовал не в качестве сознательного революционера, а, наоборот, как плоть от плоти, кость от кости этого мира»[16].
Используя свою деятельность в качестве скупщиков и доходы от капиталов, которые вкладывали в их дело церковники, Фуггеры стали участниками выгодных сделок в процветавшей международной торговле. И вскоре они, опираясь на свое богатство и на запасы товаров, могли диктовать свои условия в торговле.
Якоб Фуггер обучался торговому делу в Венеции, одном из богатых и передовых в экономическом, финансовом и культурном отношениях торговых городов мира. Деловые и личные связи его клана в Италии открывали перед ним все двери, благодаря чему ему становились известны тайные пружины и движущие силы мировой торговли. И чтобы постичь все это, ему потребовались лишь месяцы, а не годы. По уровню развития торговли и банковского дела Италия более чем на столетие опережала другие страны Европы. В Венецию съезжались купцы со всего света. Сюда прибывали корабли из стран восточного Средиземноморья, так называемого Леванта, с пряностями, прибыль от продажи которых дворам европейских монархов достигала 150%. Здесь останавливались остзейские купцы, путь которых пролегал через добрую половину стран Европы. И наблюдательный человек имел здесь возможность изучить новейшие методы двойного бухгалтерского учета[17], счетоводства и кредитных операций.
