Фюстель Куланж - Древний город. Религия, законы, институты Греции и Рима
Эти человеческие души, возводимые после смерти в ранг божества, назывались у греков демонами. Латины называли их ларвами, манами, гениями. Апулей говорит, что наши предки думали, что «люди становятся ларами, если жили добродетельно; лемурами, или ларвами, если жили порочно; богами же манами называются те, о которых с точностью неизвестно, были ли они добродетельны или порочны»[11].
В другом месте находим: «Наши предки считали, что гений и лар одно и то же существо», а по словам Цицерона, «тех, кого греки называют демонами, мы называем ларами».
Религия мертвых является, по всей видимости, самой древней из всех верований человеческой расы. Люди обожествили умерших до того, как создали и возвеличили Индру и Зевса. Умершие внушали им страх, они обращались к ним с молитвами. Возможно, тогда и зародилось религиозное чувство. При виде смерти у человека впервые мелькнула мысль о сверхъестественном и появилась надежда на то, что находилось вне пределов видимого. Смерть стала первой тайной, указавшей человеку путь к другим тайнам. Она переключила его мысли с видимого на невидимое, с преходящего на вечное, от смертного к божественному.
Глава 3
СВЯЩЕННЫЙ ОГОНЬ
В доме каждого грека и римлянина был алтарь, на котором обязательно лежало несколько горячих углей и кучка золы[12].
Для хозяина дома поддержание днем и ночью огня было священной обязанностью. Горе тому дому, где он погаснет! Каждый вечер угли покрывались золой, чтобы сохранить их тлеющими до утра. Проснувшись, каждый прежде всего старался оживить этот огонь, подложив сухие щепки. Огонь на алтаре переставал гореть только тогда, когда погибала вся семья; угасший очаг и угасшая семья – у древних эти выражения были синонимами.
Не вызывает сомнений, что обычай поддержания неугасимого огня на алтаре соответствовал какому-то древнему верованию. Правила и обряды, связанные с этим обычаем, показывают, что этому обычаю придавалось большое значение. Не все породы деревьев разрешалось использовать для поддержания огня; различались породы деревьев, предназначенные для этой цели, и «нечестивые» породы деревьев.
Существовало требование, согласно которому огонь всегда должен оставаться чистым; в буквальном смысле это означало, что в него нельзя бросать ничего грязного, а в переносном – что перед этим огнем нельзя совершать никаких недостойных дел. Один день в году – у римлян это было 1 марта – каждая семья должна была погасить священный огонь и сразу же зажечь новый. Получение нового огня было связано с точным соблюдением соответствующего обряда. Особо подчеркивалось, что для получения огня нельзя использовать кремень и железо; искры, высекаемые при ударах железа о кремень, не давали «чистого» огня. Священный огонь зажигался только от сфокусированных солнечных лучей. Кроме того, разрешалось получать огонь посредством трения двух кусочков специальных пород дерева. Требования к исполнению ритуала достаточно ясно доказывают, что это был не просто процесс добывания и сохранения приносящего пользу и радость огня; древние люди видели в огне, горящем на алтаре, нечто особенное.
Этот огонь был чем-то вроде божества; ему поклонялись, создав самый настоящий культ огня. Его одаривали тем, что, по мнению древних, могло понравиться богу: цветами, фруктами, благовониями, вином. Его считали могущественным, а потому просили покровительства. К нему обращались с горячими молитвами в надежде обрести то, в чем всегда нуждался человек, – здоровье, счастье и богатство. В одной из молитв, дошедших до нас в собрании орфических гимнов, говорится следующее: «Сделай нас вечно процветающими, вечно счастливыми, о огонь; о ты, вечный, прекрасный, всегда юный, ты, питающий нас, прими благосклонно наши подношения и одари нас в ответ счастьем и здоровьем».
Итак, люди видели в огне благодетельного бога, который помогал выжить, богатого бога, который не скупился на дары, сильного бога, оберегавшего дом и семью. В минуту опасности к огню устремлялись в поисках убежища. Когда враги захватили город и ворвались во дворец, Гекуба, увидев Приама в доспехах, сказала: «Что за умысел страшный это оружие взять тебя заставил? Нет, не в таком подкрепленье, увы, не в таких ратоборцах время нуждается! <…> Так отойди же сюда! Защитит нас жертвенник этот, или же вместе умрем». И, промолвив, она привлекает старца к себе и сажает его в укрытье священном»[13].
Алкеста, пожертвовавшая собой ради спасения мужа, чувствуя, как из нее уходит жизнь, подходит к алтарю и обращается к жертвенному огню с мольбой: «Богиня, меня Аид в свой темный дом берет. И я теперь в последний раз припала к тебе: храни моих сирот, молю. Ты сыну дай жену по мысли, мужа дай дочери достойного, и пусть не так, как мать, без времени, а в счастье, свершивши путь житейский и вкусив его услад, в земле почиют отчей»[14].
Если случалась беда, человек, обращаясь к жертвенному огню, засыпал его упреками, но в удачные дни он благодарил огонь. Воин, вернувшийся с поля брани, благодарил огонь за то, что тот позволил ему избежать опасностей. Эсхил рассказывает о возвращении Агамемнона из Трои, счастливого, покрывшего себя славой. Но первым делом он идет благодарить за это не Юпитера, он идет не в храм, чтобы излить там свою радость и благодарность, а в свой дом к алтарю, где приносит благодарственное жертвоприношение. «Теперь в покои, к очагу проследуем и первым делом воздадим богам хвалу. Они нас охраняли, привели они. Пускай и здесь победа нам сопутствует»[15].
Человек никогда не выходил из дома, не обратившись с молитвой к огню. По возвращении, прежде чем обнять жену и детей, он обращался с молитвой к огню, горящему на алтаре.
Жертвенный огонь был семейным богом. Его культ был весьма простым. Первое правило заключалось в том, что на алтаре должны были постоянно находиться тлеющие угли; если угасал огонь, то угасал и бог. Ежедневно в определенные часы в огонь подкладывали сухие травы и щепки, и бог являл свое присутствие в ярком пламени. Ему приносили жертвы, чтобы поддерживать священный огонь, то есть питать и давать возможность развиваться богу. Именно по этой причине в огонь в первую очередь подкладывали дерево, затем поливали алтарь вином – легко воспламеняющимся греческим вином, оливковым маслом или жиром жертвенных животных. Бог принимал и поглощал эти жертвы. Сияя от удовольствия, он поднимался над алтарем и своим сиянием освещал тех, кто ему поклонялся. В этот момент человек обращался к нему, и молитва исходила из его сердца.
Прием пищи семьей был религиозным актом. Бог сидел во главе стола. Это он выпекал хлеб и готовил еду, поэтому к нему обращались молитвы перед началом и по окончании трапезы. Прежде чем приступить к еде, на алтарь возлагали «первые плоды»[16].
Никто не сомневался в присутствии бога, в том, что он съест и выпьет все, что ему предложили. Разве не разгорался ярче огонь, получив свою порцию пищи? Таким образом человек разделял трапезу с богом. Это был священный ритуал, с помощью которого человек общался с богом. С течением времени древние верования забылись, но еще долго оставались обычаи и обряды, без которых не мог обойтись даже неверующий человек. Гораций, Овидий, Петроний ужинали перед очагом, совершали возлияния вина и обращали молитвы к огню[17].
Культ священного огня исповедовали не только жители Греции и Италии. Мы находим этот культ и на Востоке. «Законы Ману», в том виде, в котором они дошли до нас, представляют сформировавшийся культ Брахмы, однако они сохранили свидетельства о более древней религии – культе священного огня, который культ Брахмы отодвинул на второй план, но не смог полностью уничтожить. Брахман (или брамин) поддерживает негасимый огонь, ежедневно утром и вечером подпитывая его щепками; как и у греков, дерево может быть только определенной породы. Греки и италийцы возливали на алтарь вино, а индусы хмельной напиток под названием «сома»[18]
Прием пищи тоже являлся священнодействием, и связанные с ним ритуалы описаны в «Законах Ману». Индусы, как и греки, обращались с молитвой к огню; ему предлагались «первые плоды». В «Законах Ману» написано: «Дважды рожденный (брахман), поддерживающий священный огонь, не принеся жертвы новым зерном и животными, пусть не вкушает новую пищу из зерна или мяса, если он желает прожить долгую жизнь, ибо его огни, не будучи почтены новым (зерном) и приношением животных, жаждущие нового зерна и мяса, стараются присвоить (его) жизненные силы». Индусы, как греки и латины, считали, что боги жаждут не только почестей и уважения, но и пищи и напитков. Человек верил, что должен утолять их голод и жажду, если хочет избежать гнева богов.
Индийский бог огня носил имя Агни. Почти все книги Ригведы начинаются с гимнов Агни. Огонь у индусов, как и у греков, покровительствующее божество. «О Агни, ты жизненная сила, ты наш защитник… Защити от обмана безбожника! Защити от вредящего или желающего убить… За подношения и восхваления дай нам славу и богатство… О Агни, мудрый защитник и наш отец… Мы хотим, о Агни, почитать тебя гимнами, жертвенными возлияниями. Для нас возбуди богатство, состоящее из всего желанного! Нас надели всеми благами! <…> Тебе мы обязаны жизнью, мы твоя семья…» К Агни обращался человек с просьбой об урожае: «Сделай так, чтобы земля всегда была щедрой». У Агни человек просил здоровья: «О Агни, дай мне долго наслаждаться жизнью и приблизиться к старости, как солнце к закату». К Агни даже взывали о мудрости: «О Агни, ты наставляешь на истинный путь человека, который блуждал в потемках… Если мы совершим грех, если удалимся от тебя, прости нас». Огонь в очаге, как и в Греции, был чистым; запрещалось бросать в огонь грязное и даже греть над ним ноги. Как и в Греции, человек, совершивший проступок, не имел права приближаться к очагу до тех пор, пока не искупит вину.
