Адальбер-Гюстав Аман - Повседневная жизнь первых христиан. 95–197

Языком первоначальной церкви в Риме едва ли была латынь. Христиане в то время там говорили по-гречески. Сирийцы, выходцы из Азии, и лишенные родины греки с воодушевлением воспринимали проповедь Евангелия. Они составляли первичное ядро Церкви. За ними последовали римляне и выходцы из Африки.

Внедрение христианства усилилось уже со II века, благодаря присутствию в Риме заморского епископа. Отныне христианский народ, как и все покоренные народы, обращал свои взоры к Риму, Городу (Urbs), но смотрел на него другими глазами — как на духовную столицу, освященную присутствием и мученической смертью Петра. Евангелие постепенно освобождалось от опеки со стороны евреев и переходило к другим народам.

Областью распространения христианства вплоть до II века оставалась прибрежная полоса Средиземноморья. К концу эпохи Апостолов христианские общины протянулись, словно жемчужное ожерелье, вдоль побережья, от гавани к гавани, от Азота до Антиохии, между которыми расположились Иоппия, Севастия, Кесария Палестинская, Птолемаида, Тир и Сидон5. Небольшое суденышко было вполне пригодно для каботажного плавания от одной гавани до другой, от города к городу на восточном побережье Средиземноморья6.

На рубеже I и II веков Церковь обрела свое второе дыхание. Она начала проникать в глубь земель в Сирии и Малой Азии. Плиний Младший обнаружил множество христиан вплоть до побережья Черного моря. Этот римский прокуратор, друг императора Траяна, взял на себя миссию по обследованию Вифинии, области, расположенной к югу от Черного моря, получив помпезный титул «легата для провинции Понт и для Вифинии с консульскими полномочиями»7.

Одно из писем Плиния, аутентичность которого не подвергается сомнению8, свидетельствует об успехах распространения христианства. В 112 году, в самом начале II века, в Вифинии, в тысяче километров от Иерусалима и в двух тысячах четырехстах километрах от Рима, не только велась проповедь Благой Вести, но уже существовала христианская община, ставшая причиной зависти и доносов, ставивших римского легата в затруднительное положение. Будучи чиновником добросовестным, но робким, Плиний отправил соответствующее донесение императору. Из этого документа можно почерпнуть весьма важные сведения о том, как спустя восемьдесят лет после смерти Христа шло распространение евангельского учения. В переписке Плиния с императором впервые дается юридическое определение положения христиан в Римской империи.

Вместе с тем письмо Плиния Траяну явилось своего рода «экстренным сообщением», свидетельствующим о повседневной жизни христиан провинции Азия. Императорский легат объехал всю вверенную ему область, имея возможность наблюдать, сравнивать, формировать суждение: по его мнению, христиане уже составляли «значительную массу»9. Эта масса, как он считал, даже угрожала официальным общественным и религиозным устоям: «захвачены города и деревни» — убедительное свидетельство поразительно быстрого распространения христианства уже в самом начале II века. Действительно, как правило, проповедь евангельского учения начиналась в больших городах, к которым вели главные транспортные артерии, основные пути сообщения. И лишь в IV–V веках христианство стало проникать в деревни, как в Сирии и Греции, так и в Италии и Галлии. Наш легат, строго придерживавшийся выдержанного стиля и юридической точности, не прибегал к гиперболам, когда сравнивал новую религию с «заразой», уже поразившей провинцию Понт.

В эпоху Траяна центром распространения христианства в Азии был уже не Иерусалим, а Антиохия, в которой начинались все пути по всем направлениям: на восток через Пальмиру, Евфрат и Вавилон, на север через Самосату и Зевгму. Благодаря гавани Селевкии легко было достичь Сидона, Кесарии и Иерусалима10.

Антиохия в те годы была городом шумным, оживленным и днем и ночью, местом, где любили встречаться деловые люди и авантюристы с Востока и Запада для завязывания выгодных связей и заключения сделок. Это был великолепный город, один из самых красивых в Империи, с мощеными улицами, храмами, портиками… Христианская община, пополнявшаяся беженцами из Иерусалима, состояла в основном из бывших язычников, из числа которых во II веке вышел и епископ Игнатий, один из наиболее примечательных деятелей той эпохи. По дороге, по которой прибыл из Антиохии в Рим Игнатий, прошли также многие из его соотечественников, двигавшихся по суше и по морю. Их насчитывались тысячи в столице Империи, так что у Ювенала был повод сказать: «Оронт сирийский излил свои воды в Тибр»11. Сирийцы распространились повсюду: в долине реки По, в Галлии и даже на берегах Рейна. Один держал постоялый двор на Сицилии12, другой имел торговый дом в Путеолах13, где уже Павел встретил христиан14.

Всё восточное побережье Средиземного моря, от Антиохии до Пергама, уже было структурировано по «церквам», тяготевшим к Эфесу и Смирне. Это была римская провинция «Азия и Пергам», обращенная на севере к Боспору и Византию, на юге — к Сирии.

Гавань Эфеса, располагавшая обширными складами, являлась процветающим торговым центром Азии15: в нее ввозились вина с островов Эгейского моря и из Италии, а вывозились древесина и воск с Понта, лен из Милета и шафран из Киликии. Торговые ярмарки и религиозные праздники привлекали сюда толпы народа. Эфес традиционно пользовался славой крупного духовного центра. Храм Артемиды притягивал к себе народ16. Фригийцы почитали Кибелу, «мать богов», культ которых они распространили по всей Империи, вплоть до берегов Рейна17, по всем городам, где располагались римские гарнизоны18.

Деятельность и влияние Павла и Иоанна привели к появлению в Малой Азии многочисленных христианских общин. Все города, упомянутые в Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе)19, располагались на больших транспортных артериях: Евангелие шло по стопам римских завоевателей, используя их транспортную сеть. Пергам, располагавшийся к северу от Смирны, родина Аттала, лионского мученика, был своего рода «Лурдом» языческой античности. Фиатир был известен своими пурпурными красителями20; Сарды, имевшие многочисленную паству, слыли крупным рынком тканей, но вскоре прославились и благодаря своему епископу Мелитону; Филадельфия была ремесленным городом, располагавшимся на пути в Лаодикею21, в которой торговали льном; Иераполь22, более удаленный в глубь материка, еще с I века имел христианскую общину. Его вода придавала крашеным льняным тканям такой же блеск, как и краска, получаемая из игольчатого моллюска.

Игнатий совершал свое путешествие по городам Азии вскоре после смерти евангелиста Иоанна. Его письма свидетельствуют о процветании и великолепной организации этих городов. К уже упоминавшимся церквам в Эфесе и Смирне добавились христианские общины в Траллах и Магнезии, стоявших на большой дороге в Эфес.

Население Малой Азии славилось своей исключительной способностью к торговле и умственным занятиям. Смирна считалась бесспорной столицей «второй софистики». Империя давала жителям тех краев неисчерпаемые возможности. Обладавшие живым умом, образованные, красноречивые, умевшие приспособиться к любому климату и любой ситуации, жители Азии быстро нашли путь в космополитическое общество Рима. Торговцы в самой Италии были вынуждены вступать в соглашение с этими, как их называли, левантийцами, державшими свои лавки не только в Риме, но и по всему Западу. Жители Рима и Марселя тогда говорили: «Пошли за покупками к левантийцу», точно так же, как сейчас население Маврикия и Реюньона идет к «китайцу», ставшему синонимом бакалейщика. Надписи подтверждают присутствие левантийцев на территории современного Майнца, а также Швейцарии и Великобритании23. Во II веке их можно было встретить и в долине Роны. Вероятнее всего, именно торговцы — выходцы из Азии и Фригии — впервые привезли Евангелие в Лион, вместе с ремесленными изделиями Востока и медицинскими знаниями. Они же дали столице Галлии ее самого знаменитого епископа.

Впрочем, Малая Азия, щедрая земля, населенная легковерными и экзальтированными людьми, склонными к восприятию мистических безумств, вскоре стала для Церкви причиной забот, омрачивших И столетие. В безвестном ранее селении Ардава, на границе Фригии и Мизии, некий Монтан, из местных новообращенных, склонный к экзальтации, однажды привлек к себе внимание сначала ближайшего окружения, а потом и целых толп народа, впадая в экстаз; кончилось тем, что он объявил себя Святым Духом24. Движение монтанистов распространилось из Азии вплоть до Рима и Карфагена, где мы еще встрегим его25.

Спустя пятьдесят лет, в правление Марка Аврелия (161–180), императора-философа, наследовавшего Антонину, Церковь вступила в новый этап. На протяжении жизни одного поколения географическая карта Церкви развернулась, охватив веером территорию от Германии до Месопотамии (современного Ирака), от Рейна до Евфрата и Тигра. Были достигнуты границы Римской империи, а на востоке, в направлении Эдессы и Парфянского царства, даже и преодолены. Христианские общины появились даже в Трире и Нисибисе.