Игорь Можейко - Конан Дойл и Джек-Потрошитель
Связь времен порой проявляется странно и почти незаметно. Но, возможно, что мимо старого слепого Хейра многократно проходил и награждал нищего медной монетой вначале очень молодой, затем не столь молодой и даже зрелых лет мужчина по имени Чарлз Дойл, который, завершив в 1850 году архитектурное и художественное образование, приехал в Эдинбург, где ему предложили неплохое место заместителя городского архитектора с жалованьем в 220 фунтов в год, не так много для отпрыска достойной семьи, но неплохо для вчерашнего студента. Чарлз полагал, что пробудет в Эдинбурге недолго и вскоре присоединится к своим трем братьям и отцу в Лондоне, ибо все остальные мужчины семейства Дойл занимались художествами, а более всех был известен отец Джон Дойл, главный карикатурист сатирического журнала «Панч», гроза политиков и деятелей света. Но если три старших брата в дополнение к талантам были энергичны и деятельны, то Чарлз предпочитал мечтать о будущей славе, порой подходил к мольберту и начинал, но не заканчивал бессмертное полотно и жаловался друзьям на то, как заедают его дела в конторе, где он должен был контролировать проекты других зодчих.
Так прошло пять лет, возвращение в Лондон было постоянной темой всех разговоров и переписки с родными, братья даже подыскивали Чарлзу хорошее место в столице, но в последний момент всё срывалось — Чарлз был не уверен в себе, а здесь, в Эдинбурге, он имел хоть и небольшое, но приличное и надежное место. Дедушка Джон был убежденным католиком в англиканской стране и потому, когда Чарлз сообщил ему, что намерен, соединиться узами брака с представительницей ирландской католической фамилии мисс Мэри Фоули, отец этот выбор одобрил. Несмотря на крайнюю бедность, семнадцатилетняя красавица, дочка хозяина квартиры, в которой Чарлз снимал комнату, принадлежала к одному из известных родов Ирландии и утверждала, что еще в семнадцатом веке ее родственники по материнской линии — Паки посредством женитьбы породнились с Мэри Перси из рода Баллинтемпл, которые были наследниками владений тех Перси, что происходили из Нортумберленда.
Такое глубокое проникновение в собственную генеалогию средств семье не добавило, на двести фунтов в год прожить нелегко, даже если удается продать акварель. К тому же надо учесть, что за первые пять лет брака Мэри родила трех дочерей, а в 1859 году и сына — Артура. Положение было настолько серьезным, что Чарлз объявил о своем намерении отправиться мыть золото в Австралию. Несколько дней вся семья обливалась слезами, но потом любовь к протертому креслу и прокуренной трубке после обеда победила, и никуда, конечно, Чарлз не поехал. К тому же ему вскоре прибавили тридцать фунтов, что помогло заткнуть некоторые дырки в бюджете.
Так что мальчик Артур Дойл, которого иногда называли и двойным именем Артур Конан в честь маминого дяди Майкла Конана, рос в благородной бедности. Порой после приема приехавших из Лондона гостей несколько дней питались совсем уж впроголодь. Но с дядей Конаном, который жил в Париже и издавал там «Журнал искусств», семья связывала некоторые финансовые надежды, и дяде не уставали напоминать о том, как его любит маленький Артур Конан. С дядей советовались о том, какое дать мальчику образование. Папа Чарлз мечтал, чтобы Артур стал бизнесменом, то есть занялся тем, к чему отец не имел никаких способностей. Мальчик же не выносил математику и явно не подавал надежд в сфере бизнеса. В конце концов дядя Конан посоветовал отдать ребенка в иезуитский колледж, и в 1868 году Артура отослали туда.
С тех пор он бывал дома только на каникулах, всё более отдалялся от родных, вымахал выше шести футов, был лучшим спортсменом колледжа, но математику так и не полюбил.
А его отец Чарлз год за годом проходил в свою контору мимо слепого нищего, который стоял на углу и, казалось, старость его не брала…
Когда годы учения закончились и надо было решать, куда направить стопы далее, Артур, который весь последний год тайком от преподавателей и однокашников писал стихи и поэмы, собрал их в толстую тетрадь и послал дедушке Конану в Париж — кому же, как не ведущему художественному критику, решать дальнейшую судьбу молодого человека.
Дед Конан внимательно прочел опусы внука и сообщил в письме маме: «…в каждом из этих произведений я обнаружил отрывки, поражающие своей свежестью и силой воображения. Мне кажется, что наш юноша обладает острым умом и способностями к самовыражению. Я очень надеюсь на то, что произведения, прочитанные мною, написаны самим Артуром, а не списаны у более талантливого товарища».
Последний вывод было трудно опровергнуть, да никто и не посмел спорить с дядюшкой. Его совет подать заявление в медицинский колледж города Эдинбурга, хоть и неожиданный в свете оценки стихов молодого человека, был принят семейством, и последующие годы Конан Дойл провел, изучая медицину, препарируя трупы, и уж тогда-то наверняка зловещая история о банде Бэрка и о том, как добывал трупы для студентов доктор Нокс, стала Артуру известна. И хоть она не нашла прямого отражения в рассказах о Шерлоке Холмсе, образ доктора, который использует во вред свои знания, в творчестве Конан Дойла встречается.
Известное в анналах американской криминалистики дело доктора Хайда имеет отношение не только к использованию знаний и возможностей врача при совершении преступления, но и смогло произойти потому, что в США использование трупов для анатомических вскрытий и опытов ограничивалось множеством правил и постановлений, разных в зависимости от штата, и потому широко практиковалось раскапывание могил, чтобы извлечь оттуда тело для изучения анатомии.
В то же время дело доктора Хайда так и осталось до конца не раскрытым и окончательного ответа история не дала, хотя злодей частично получил свое.
Эта история началась в дни гражданской войны в Америке, когда вместо того, чтобы отстаивать свободу и равенство либо защищать рабство, некий человек по имени Томас Суоп, который впоследствии предпочитал, чтобы к нему обращались как к полковнику Суопу, отправился на Запад, подобно многим тысячам переселенцев. Но далеко к Тихому океану он не стремился, а обнаружил в верховьях реки Миссури приятный участок прерии, который продавался почти за бесценок. Там полковник начал разводить скот. Когда стали появляться новые поселенцы, он уже успел скупить почти всё графство, по крайней мере, современники утверждали, что объехать владения Суопа нельзя было и за, день. Репутация у полковника была ужасной — не было в округе людей, которых бы он не обманул, не обидел или не ограбил. Участки прерии, купленные полковником, примыкали к реке, и когда городок превратился в речной порт, а затем и в быстро растущий, впоследствии гигантский город Канзас-Сити, то цена на собственность полковника выросла настолько, что, став миллионером, он смог отойти от дел, уехать из слишком шумного Канзас-Сити и поселиться в одном из его пригородов, во дворце, построенном покойным мужем его сестры мистером Логаном. Кроме них во дворце жили шестеро детей госпожи Логан и Мосс Хантон, кузен и советник полковника.
В 1905 году, через сорок лет после появления полковника в тех местах и вскоре после переселения во дворец Логанов, у хорошенькой мисс Френсис Логан, одной из дочерей сестры полковника, появился поклонник, доктор Хайд, стройный, высокий, строгий молодой человек, похожий на протестантского пастора. Приехав в пригород, он старался добиться там практики, но у него ничего не получалось, в частности, из-за дурной репутации. Несмотря на молодость, его уже дважды исключали из медицинской ассоциации. Через год после успешного окончания колледжа он был привлечен к ответственности за то, что раскапывал могилы и использовал трупы для анатомических вскрытий, а также для продажи их своим коллегам. Уже это указывало на его предприимчивость, нечистоплотность и главное — корыстолюбие. После возвращения в лоно медицины он устроился врачом в Канзасе, но был уволен, так как заключенные грозили убить доктора за жестокость.
Узнав о романе дочери с доктором, мать запретила им встречаться. Тогда доктор предложил возлюбленной бежать с ним из дома, что совершеннолетняя Френсис и сделала. Правда, убежали они недалеко — доктор снял квартиру в том же городке, на соседней улице.
Четыре года продолжалась вражда между Суопами и Хайдом, умыкнувшим любимую дочь. Но в конце концов через четыре года жизни по соседству, когда доктор Хайд уже составил себе практику и обзавелся солидными пациентами, произошло примирение. Молодые начали посещать маму и дядю, и еще через несколько месяцев доктор Хайд, естественно, предложил стать семейным доктором Суопов — стоит ли платить чужому врачу, когда есть свой. Полковник и его сестра по мере сил сопротивлялись — они привыкли к своему доктору и любили его, но настойчивость Френсис, которая обожала мужа, была вознаграждена — решено было, что мистер Хайд возьмет на себя уход за всем семейством, а старый доктор Туиман останется в качестве консультанта.
