Константин Романенко - Последние годы Сталина. Эпоха возрождения
Безусловно, что союз лидеров трех великих держав в лице Сталина, Рузвельта и Черчилля, оформившийся на Тегеранской конференции (после разгрома немцев на Курской дуге в 1943 году) в Большую тройку, сыграл важную роль в сохранении послевоенной стабильности Европы. И не только как пример позитивного сотрудничества. В конечном итоге именно заложенные этим союзом принципы удержали мир от глобальной атомной катастрофы во второй половине XX столетия.
Поэтому посмотрим, хотя бы ретроспективно, на фигуры лидеров держав, объединившихся со Сталиным в этом союзе.
Самым старшим по возрасту был Уинстон Леонард Спенсер Черчилль. Потомок известного английского полководца герцога Мальборо, он родился в 1874 году и, благополучно пережив своих коллег по коалиции, умер своей смертью в 1965 г.
Он обладал отличной памятью и тем не менее плохо успевал в школе, а за недисциплинированность его порой секли розгами. Он не любил и не знал математику и вместо престижного университета поступил лишь в кавалерийскую школу[1]. Там не было вступительного экзамена по ненавистному для него предмету.
Школу он окончил через полтора года и, приобретя не так уж много знаний, кроме навыков верховой езды и стрельбы, получил назначение в гусарский полк. Склонный к авантюрам молодой офицер добился командировки на Кубу. Затем служил в Индии, где занимался спортом, ловил бабочек и читал книги по истории и философии. Одновременно он посылал свои корреспонденции в одну из лондонских газет.
Проявив храбрость и находчивость, в Индии он участвовал в подавлении одного из местных восстаний и написал об этом книгу. Затем с помощью матери он добился перевода в Судан, где Великобритания вела колониальную войну. Став очевидцем событий, он опубликовал двухтомник «Речная война», повествовавший о завоевании англичанами Египта и Судана. Как военный корреспондент, публикациями статей он зарабатывал в 20 раз больше, чем остальные офицеры службой. За это его не любили сослуживцы, называя «саморекламщиком» и «охотником за медалями».
Уинстона не смущали такие разговоры, и, отправившись корреспондентом в Южную Африку, где Британия вела войну против буров — выходцев из Голландии, он попал в плен. Ему удалось бежать, спрятавшись в товарном вагоне. Местный англичанин скрывал его в старой шахте, и, добравшись до своих, молодой корреспондент красочно описал собственные приключения.
Книга принесла ему огромную популярность в Англии, а известность и связи проложили дорогу в парламент. В 1925 году Черчилль получил пост министра финансов. Теперь он стал вторым человеком в правительстве после премьер-министра. Но, безусловно, в том, что в 1929 году в капиталистическом мире разразился величайший экономический кризис, страшная катастрофа, не было вины британского министра финансов Черчилля.
Однако в новое правительство его не пригласили; и последующие 11 лет он находился на задворках политической жизни. Если такими задворками можно назвать консервативную партию Британского парламента.
Когда его не ввели в правительство в очередной раз, Уинстон переметнулся к либералам, за что получил прозвище Бленхеймская Крыса. Причем у его соратников по партии — консерваторов — имелись основания для презрения к перебежчику — они потерпели на выборах сокрушительный крах.
Впрочем, подобные «крысиные» маневры не являются исключением для «демократического парламентаризма», а предприимчивый потомок лорда Мальборо знал правила политических игр и не страдал излишним морализмом.
Забегая вперед, заметим: в том, что, «присягнув» после смерти Рузвельта новому американскому президенту Гарри Трумэну, Черчилль ополчился против Сталина, не было двуличия. То была позиция убежденного антикоммуниста, не только яростно защищавшего интересы своего класса, но и делавшего свою карьеру.
Но, сохраняя верность классовым принципам, Уинстон Черчилль не менял своих исторических оценок. И когда после смерти Вождя в СССР началась антисталинская истерия, бывший британский премьер писал и говорил с трибуны парламента о своем соратнике по Большой тройке с прежним восхищением. Правда, неизменно называл Сталина «диктатором».
С началом Второй мировой войны обанкротившийся в политике «умиротворения» Гитлера британский премьер Невилл Чемберлен вновь пригласил Черчилля в правительство. Ему выделили адмиралтейство — военно-морское министерство. В 1940 году положение Англии оказалось катастрофическим. Прижатый немцами к морю у Дюнкера английский экспедиционный корпус панически бежал через Ла-Манш.
Вот тогда и наступил долгожданный звездный час: новое правительство Британии возглавил лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль.
Конечно, Черчилль был подлинным сыном Великобритании. Державы, фактически сдавшей Гитлеру Польшу, Чехословакию, Францию, Бельгию, Голландию и другие страны Европы.
Но могли ли англичане, укрывшись на своем острове, противостоять германской военной машине? Способны ли они были спасти континентальную Европу от Гитлера?
Очевидно, что нет. Впрочем, они и не пытались этого делать. Тем более что у колониальной империи существовали другие, более значимые интересы, чем свобода и независимость соседей по Старому Свету.
Однако под угрозой оказалась собственная независимость англичан. И с началом нападения Гитлера на Советский Союз выбор был необходим. Либо объединиться с Гитлером против Сталина, либо содействовать Сталину в его борьбе против Гитлера.
Времени на размышление не было, и, стиснув зубы, Черчилль публично объявил о своей поддержке ненавистной ему Страны Советов. Мог ли он поступить иначе?
Однако, заявив о поддержке СССР, британский премьер не стал ввязываться в войну на Европейском континенте. Он предпочел войну с края. В окрестностях и на обочине Европы.
Он перебросил войска и танки в Африку, где, захватив часть территории колоний Великобритании, Муссолини рвался в Египет, к Суэцкому каналу — главной транспортной артерии британских колонизаторов.
Кто-то может возразить, что, мол, Англия во время войны посылала в СССР транспортные конвои… Да, это так. Располагавшие мощным флотом англичане перевозили к берегам Советского Союза американские материалы, сырье и даже военную технику. Но, во-первых, Англия сама получала от США военную и сырьевую помощь; она остро нуждалась в ней. Она даже выпросила у Рузвельта старые суда, поскольку их собственные корабли германские подводные лодки с немецкой педантичностью топили.
Во-вторых, за все поставки союзников Советский Союз расплачивался золотом. Но что самое главное — американцы и англичане были кровно заинтересованы в том, чтобы русские реально громили германские войска на фронте.
Можно ли уничтожить врага, не убивая его солдат? Как иначе добиться победы над фашизмом, если не вести реальных боевых действий?
Узнав о первом большом поражении гитлеровских войск под Москвой, направлявшийся в США Черчилль телеграфировал Сталину с борта линкора «Герцог Йорк»: «Невозможно описать облегчение, с которым я узнаю о каждом новом дне удивительных побед на русском фронте. Я никогда не чувствовал себя более уверенным в итоге войны».
Он не лгал. Премьер-министр был искренним, поздравляя советского Вождя с победой. И хотя при более пристальном рассмотрении становится понятно, что британский политик предпочитал таскать каштаны из огня чужими руками, Черчилль тоже внес свой вклад в разгром Германии Генералиссимусом Сталиным.
Впрочем, советский Вождь никогда не имел иллюзий в отношении подлинных целей своего британского коллеги по Большой тройке, отличавшегося торгашескими замашками. Он понимал его имперскую логику, но не пренебрегал лучшим экземпляром представителя высокомерной нации. Похоже, что он почти снисходительно относился к этому грузному и лысому англичанину, не расстававшемуся с толстой, как дымовая труба, сигарой. В общении с английским премьером он держался непринужденно и не скрывал своего остро развитого чувства юмора.
Накануне Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 года) Черчилль во второй раз прибыл в Москву. В этот период премьера, как никогда, занимали вопросы английского влияния на послевоенную Европу.
После продолжительных бесед в Кремле, демонстрируя расположение к гостю, Сталин принял приглашение Черчилля поужинать в здании английского посольства в Москве. Накануне Черчилль побывал в освобожденной Италии; он с упоением рассказывал о своих впечатлениях, подчеркивая, как его восхищенно приветствовали итальянцы.
Выслушав собеседника, Сталин улыбнулся и посетовал на непостоянство жителей Рима.
— Совсем недавно они так же восторженно славили Муссолини, — заметил он.
И его собеседнику пришлось умерить свой пыл в отношении итальянцев, столь легкомысленно распоряжавшихся своим театральным «Браво!».
