Герман Марков - От Гипербореи к Руси. Нетрадиционная история славян
Академик Б. А. Рыбаков (1908–2001) утверждал, что самые интересные страницы «Повести Временных Лет» были изъяты и заменены. В частности, речь шла о подмене подлинных листов на тексты о призвании варягов.
В таком «редактировании» Радзивилловской летописи подозревают небезызвестного Августа Шлёцера, приехавшего в Россию в 1761 г. в качестве домашнего учителя детей немца-историка Миллера, а уже через четыре года он – профессор русской истории при Академии наук, первым занявшийся изучением Радзивилловского списка.
Состояние других списков русских летописей, подробно описанное в упомянутой работе А. К. Гуца, также оставляет желать лучшего.
Характерно отношение православной церкви к летописям. Когда в 1735 г. Академия наук приняла решение публиковать летописи, это вызвало сильнейшее беспокойство в Синоде: «…В Академии затевают историю печатать… отчего в народе может произойти не без соблазна», поскольку в летописях «не малое число лжей, басней», а поэтому «таковых историй печатать не должно». (Цитата по книге С. Валянского и Д. Калюжного «Другая история Руси».)
Принято считать, что «Повесть» закончена «мудрым» летописцем Нестором в 1106 г. По мнению современных исследователей Нестор «творил» свою историю в XVI или в XVII веке. Например, Нестор, повествуя о приезде к Владимиру в 986 г. представителей разных религий, упоминает «немцев из Рима». Слово «немец» для обозначения любого западноевропейца вошло в обиход в XVI веке, а во времена Владимира их называли «фрязы» или «латины».
Нестор, якобы закончивший свою летопись 1106 годом, ни словом не упомянул, что крестоносцы взяли в 1099 г. Иерусалим, освободив гроб Иисуса Христа. А это было событие вселенского масштаба, о котором Нестор не мог не знать, если он писал в начале XII в.
Справедливости ради стоит сказать, что летопись Нестора сделалась катехизисом отечественной истории и неприкасаемой «священной коровой» сравнительно недавно. Старые историки, имевшие в своем распоряжении безвозвратно утраченные хроники, были куда как свободнее в истолкованиях первоначальных дней земли русской.
Серьезные ученые Мауро Орбини, А. И. Лызлов и др., располагавшие большим количеством древних русских, польских и литовских летописей и западно-европейских хроник, ни словом не упоминают о «великом» Несторе, который творил в XII веке, и о котором они не могли бы не знать в XVI–XVII веках. Это еще одно доказательство, что он «творил» позже их. Татищев был невероятно удивлен, что митрополиту Киевскому Петру Могиле, жившему в XVI веке, известному знатоку и собирателю древностей, «Несторова летопись незнаема была». Поскольку правленная история сочинялась позже, историки той поры ничего не знали и о татаро-монгольском иго на Руси.
Первым в России изучением «Повести» занялся ученый немец Август Людвиг Шлёцер (1735–1809), историк и филолог, пребывавший на русской службе в 1761–1767 гг. Он так писал о деятельности историка и государственного деятеля (в то время астраханского губернатора) Вас. Н. Татищева:
«В 1720 г. Татищев был командирован в Сибирь. Тут он нашел у одного раскольника очень древний список Нестора и очень удивился, когда увидел, что он совершенно отличен от прежнего. Он думал, как и я сначала, что существует только один Нестор и одна летопись. Татищев мало-помалу собрал десяток списков, по ним и сообщенным ему другим вариантам составил одиннадцатый».
(Наиболее древним считается Ипатьевский список, найденный в XVII веке в Ипатьевском монастыре под Костромой).
Теперь из всего этого остается только один-единственный канонический текст – тот самый, о котором нас заставляют думать, что он написан в 1106 г. и является единственно правильным. Вывод из этого: «Повесть» дошла до нас в виде поздних правленных копий и целиком полагаться на нее нельзя.
Татищеву не удается опубликовать свой труд «История Российская» в России и он пытается сделать это в Англии. Это тоже ему не удается, да и рукописи его впоследствии пропадают.
Еще в XIX веке русский историк, академик П. Г. Бутков (1775–1857) считал, что «История» Татищева издана не с подлинника автора, а представляет собой весьма вольное переложение, переписанное небезызвестным Герхардом Миллером, немцем на русской службе, исключившим из текста признанные им «вольными» суждения автора и сделавшим другие изъятия. [38].
Академик Д. С. Лихачев (1906–1999 – российский филолог, искусствовед, сценарист, академик РАН и АН СССР, автор фундаментальных трудов, посвящённых истории русской литературы и культуры, главным образом древнерусской) охарактеризовал сочинение Нестора как «блестящее литературное произведение, в котором исторические сведения либо преображены творческим воображением автора, как, например, легенда о призвании варягов, либо подменены вставными новеллами, некоторые из коих восходят к бродячим сюжетам».
Летописец Нестор «на Западе достаточно долгое время был известен под именем Феодосия». Так он был представлен Герхардом Миллером при публикации своих взглядов на русскую историю не только в германоязычной среде, но и в переводах его исследований с немецкого на французский и английский языки, поскольку русская история в этих странах была известна плохо. И там вместо истории из первых рук была усвоена миллеровская фальсификация, что Рюрик был скандинавом. [37]
А В. Татищев о некоторых историках говорил: «…Не желая в древности потрудиться и не разумея подлинного сказания…внесли путаницу и настоящую правду сказания древних закрыли, как то о построении Киева,… о строении Новгорода Словеном и пр.»
Также следует иметь в виду, что Нестор пользовался болгарским отсчетом лет от Сотворения мира до Рождества Христова (РХ), равным 5500 (что подтверждается наличием в тексте большого количества «болгаризмов»), а при переводе на нашу эру пересчет делался исходя из византийского отсчета, составляющего 5508 лет до РХ. Таким образом ко всем современным датам по Нестору следует добавлять 8 лет. Например, призвание Рюрика фактически было в 870 г., а не в 862. Дату 870 год называет и «Книга Велеса».
Призвание Рюрика с братьями (не по Нестору)
В Иоакимовской летописи говорится, что до Рюрика у новгородских славян существовала целая династия князей. (См. главу «Древнерусские князья».)
У последнего князя Гостомысла (844–863) в старости не осталось наследника. Его сыновья были убиты в сражениях или померли от болезней. Согласно Иоакимовской летописи еще при жизни Гостомысл хотел передать власть одному из своих внуков. После смерти Гостомысла новгородцы сначала хотели «володети сами по себе», но когда меж ними начались распри, они решили выполнить наказ Гостомысла и пригласить на княжение его внука из родственного славянского племени «из Вагрии, вандальской (славянской) провинции, расположенной рядом с Любеком и Голштинским герцогством», где была замужем за князем бодричей (ободритов) дочь Гостомысла Умила. Да и сам Гостомысл ранее был какое-то время вождем ободритов. «Вандалы в то время были очень могущественны и имели то же наречие, обычаи и веру, что и русские». (Выдержки из книги «Записки о Московитских делах» Сигизмунда Герберштейна, посла Габсбургов в Россию, XVI век).
Новгородские волхвы выступали против Рюрика, называя его «Эрик – не русич». Вероятно потому, что стремились вернуть древнее вечевое правление, еще потому, что он привел с собой варяжскую дружину и, очевидно, по-русски говорил с трудом, и женой у него была норвежская принцесса Эфанда.
Но Рюрик не простой русич, а потомок князя Словена и внук Гостомысла, то есть его прямой наследник, сын средней дочери Гостомысла Умилы, выданной замуж за Годлава (Годослава), князя славянского племени бодричей, жившего на побережье Балтийского моря в районе города Рарог (округ Нойштрелиц в земле Мекленбург). Образ Рарога-Рерика как огненного духа, ранее, возможно, и божества, был общеславянским. Степан Александрович Гедеонов (1816–1878 – историк, драматург, искусствовед, первый директор Императорского Эрмитажа) отстаивал идею о том, что Рерик (сокол) было прозвищем ободритского князя Дражко, в честь которого названа столица, а также племенным тотемом собственно ободритов. Гедеонов предполагает, что прозвище Рерик могло быть родовым в семействе ободритских князей, родичей Рюрика. О призвании Рюрика свидетельствует Иоакимовская летопись, а также мекленбургская легенда, описанная в книге К. Мармье «Письма о Севере». (Брюссель. 1840). Легенда о призвании на Русь трех братьев подтверждается ободритскими мекленбургскими устными преданиями, записанными Ю. П. Миролюбовым, которые говорят, что Рюрик – это сын Годлава (или Годослава) и дочери Гостомысла Умилы, выданной за князя бодричей. Сам Годослав был убит Готфридом Датским. Но имеются данные, что братьев было двое, а Эммануил Синеус был их отцом. (См. главу «Древнерусские князья»)
