История Греции. Курс лекций - Соломон Яковлевич Лурье
Ковалевский М. М. Первобытное право. Вып. 1. М., 1886. С. 55.
единицами в государстве. Сходное положение вещей было к в Арголиде.
Еще в VII в., как мы узнаем из стихотворения современника, спартанского поэта Тиртея, в спартанском войске каждая из. трех дорийских фил — Памфилы, Гиллеи и Диманы — выстраивалась отдельно:
Каждая фила отдельно — Памфилы, Гиллеи, Диманы, Страшные копья свои крепко сжимая в руках.
Наконец, и в Афинах классической эпохи войско строилось по филам. Правда, это локальные филы, но, поскольку эти филы только заменили в 507 г. более старые родовые филы, вряд ли можно сомневаться в том, что до 507 г. войско строилось по родовым филам, а это устройство восходило к глубочайшей старине.
Совокупность всех этих черт доказывает с несомненностью, что у предков греков существовал родовой строй в резко выраженном виде. Однако для понимания позднейшей истории Греции не менее интересна и та своеобразная деформация патриархального родового уклада, с которой мы встречаемся в Греции.
Взаимоотношения между отдельными гражданами и общиной были с древнейшего известного нам исторического времени уже значительно более живыми и активными, чем связь гражданина с его родом, а тем более с фратрией или филой, которые в большинстве греческих общин уже сравнительно рано стали лишь окаменелыми пережитками прошлого.
Первенствующую роль в Греции стала играть уже в гомеровское время община как целое, и даже род мыслился, прежде всего, как ее подразделение. Вся жизнь человека без остатка принадлежит не ему, а общине: право отдельного человека на личное счастье крайне ограничено. Для блага общины ребенок, появившийся на свет, может быть убит по приказанию старейшины. Выросши, он воспитывается сплошь и рядом вместе со сверстниками вдали от родительского дома. Победа на войне, победа на состязаниях рассматривается, прежде всего, как победа общины, к которой принадлежит победитель. Община накладывает свою печать на весь уклад личной жизни и имеет право безгранично вмешиваться в эту жизнь. В греческих городах существовали специальные чиновники, обязанностью которых было наблюдать за личной жизнью граждан. Государство могло требовать смерти отдельных граждан, например, когда это нужно было для человеческого жертвоприношения. Неисполнение воинского долга считалось самым тяжелым преступлением и клеймилось общественным мнением.
Если гражданин был беззаветно предан своей общине, то и, наоборот, все, что находится за ее пределами, будь то дере-
вушка, отстоящая на 5 — 6 км, было для него вражеской территорией, на жителей которой не простираются ни законы, ни принципы нравственности. Ограбить такое соседнее селение, увести из него скот и поработить людей считалось молодечеством, даже геройством и уж, во всяком случае, не вызывало чьего-либо осуждения, если только с этим поселением случайно не был заключен договор, закрепленный религиозным обрядом. Попав в чужой город, человек оказывался совершенно беззащитным.
Война между общинами была почти постоянной. Поводов для вражды между соседними деревушками было более чем достаточно; вдобавок, такие поводы вовсе не были необходимы. При самодовлеющем характере хозяйства общин эти войны были бытовым явлением. Они были, кроме того, необходимым фактором в экономической жизни общества, имея назначением поглощать излишний прирост населения: нельзя забывать, что одной из причин и условий устойчивости этого строя была неподвижность (отсутствие прироста) населения. Напомним в этой связи об оценке войн в жизни примитивного общества, данной в «Немецкой идеологии» Маркса и Энгельса: «У вар
варского народа-завоевателя сама война является еще... регулярной формой сношений, которая используется все шире, по мере того как прирост населения... создает потребность в новых средствах производства».
Фукидид указал уже на то, что из пережитков, сохранившихся в V в., можно заключить, что в древнейшее время города Греции подвергались постоянным нападениям соседей и что тогда грабить жителей соседних селений не считалось преступлением. «Угнать стада у соседнего племени или выплыть в море на быстрых кораблях с тем, чтобы неожиданно пристать к чужим берегам и подвергнуть их разграблению, считалось самым благородным видом заработка. Противная сторона не медлила, конечно, ответить тем же; поэтому вся эта эпоха наполнена никогда не прекращавшейся враждой. Каждый должен был ежеминутно быть готов с оружием в руках отстаивать свою жизнь и имущество; меч был неразлучным спутником мужчины, никто не выходил из дому безоружным» (Белох.). Только совершение определенных религиозных церемоний (припадение к алтарю, очагу) могло в известных случаях спасти жизнь путешественника.
j^MapKC К, Энгельс Ф. Соч. Т. 3. М„ 1955. С. 21.
Целый ряд более поздних фактов показывает, что дело обстояло в древнейшее время действительно так. Еще в конце VII в. аттический закон считал не подлежащим наказанию убийство путешественника в пути. Еще в начале V в. Халейон и Эантея, два маленьких города, расположенных близ Дельфов, заключают договор, в силу которого граждане каждого из городов обязуются не грабить граждан другого города на своей территории и в своей гавани, но здесь ничего не говорится о запрещении грабить в от-
Итак, в начале гомеровской эпохи греки жили родовым бытом. Греческое общество было еще бесклассовым, с общественной собственностью на землю. Но постоянные войны заставляли отдельные родовые группы объединяться в тесно спаянные общины.
Такое устройство не могло, однако, продержаться долго при условии оседлой жизни. Первоначально каждая фила, фратрия и род селились отдельно от других, но уже очень скоро в обстановке прироста населения, земельных переделов, браков и т. д. в одном и том же месте оказывались живущими члены различных родовых групп; все большее значение должны были полу-часть общие экономические интересы соседей, живущих в одном и том же поселении, независимо от принадлежности к различным родам. В ряде греческих государств уже в раннее время прослеживается процесс замены родовых фил локальными.
В начале гомеровской эпохи земля была общинной собственностью, подвергавшейся систематическим переделам. Однако даже и эти выделенные участки получали не отдельные лица, а родовые объединения. Такой порядок не мог сохраниться надолго в связи с развитием отношений собственности. Кр оме того, уже в гомеровскую эпоху разводили оливу и виноград; с расширением товарообмена эти культуры, как мы увидим, получают все большее значение. Эти многолетние культуры значительно повышают стоимость земли; поэтому два участка одинаковой величины могут теперь иметь очень различную ценность. При таких условиях передел земли начинает ощущаться как вопиющая несправедливость и вызывает протесты со стороны владельцев. Естественно, что переделы сначала ограничиваются участками, засеянными хлебными злаками, т. е.
