СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова
Основным проводником курса на мировую революцию и инструментом для осуществления РКП⁄ВКП(б) финансирования зарубежных компартий являлся Коминтерн, обеспечение которого в подавляющей части производилось за счет бюджета СССР. Это давало возможность Политбюро ЦК ВКП(б) контролировать деятельность ИККИ. В то же время каналы Коминтерна, активно использовавшиеся Москвой для передачи средств на развитие революционного движения, позволяли избежать обвинений со стороны третьих держав во вмешательстве во внутренние дела Китая.
Необходимо отметить, что лакуны в документах ИККИ и КПК, отсутствие единого канала передачи средств, привлечение дочерних организаций, таких как Профинтерн, Крестинтерн, Коммунистический Интернационал Молодежи и др., использование в расчетах разных валют, ценных металлов, бриллиантов и разница их курсов, – все это затрудняет точное определение объема ассигнований. Однако имеющиеся данные вполне позволяют выявить характерные черты финансовой политики Коминтерна.
Так, согласно смете расходов КПК на 1923 г., утвержденной Оргбюро ИККИ, китайским коммунистам на поддержку печатных изданий, содержание и путевые расходы пропагандистов планировалось выделить 12 тыс. золотых рублей. Дополнительно в течение года на развитие в Китае профсоюзного движения было перечислено 3500 американских долларов. Даже с учетом того, что при малочисленности КПК эти средства практически полностью обеспечивали ее функционирование, помощь китайским коммунистам являлась весьма скромной. Для сравнения: в марте 1923 г. Москвой было принято решение об оказании поддержки ГМД в размере 2 млн золотых рублей, с первым траншем 500 тыс.511 Столь существенное превышение объема дотаций Гоминьдану, по сравнению с КПК, наглядно свидетельствовало, что на этом этапе Кремль видел потенциал в сотрудничестве именно с партией Сунь Ятсена.
Как следовало из доклада Чэн Дусю, одного из основателей КПК, в Москву, в 1924 г. компартия получила более солидную сумму – 34 467 мексиканских долларов512 (мексиканский доллар имел статус официальной валюты в Китае. – И. В.). По курсу тех лет это равнялось около 1500 американских долларов. Дополнительные средства были выделены на создание Северного бюро ЦК КПК в Пекине. Согласно следующему отчету Чэн Дусю, только за первые три месяца 1925 г. КПК было передано 5887 китайских долларов513, что составило около 3400 американских долларов. Всего за 1925 г. на работу в Китае Коминтерном было направлено 52 тыс. золотых рублей. В 1926 г. ежемесячные ассигнования для КПК возросли до 6000 китайских долларов (с 3650 китайских долларов в 1925 г.), что должно было составить 72 тыс. рублей в год514. Для сопоставления, по некоторым данным, в течение 1924 г. Москва субсидировала Гоминьдан через М.М. Бородина в размере 35 тыс. китайских долларов в месяц515. После переворота Чан Кайши 20 марта 1926 г. помощь компартии была увеличена сверх основной сметы. В результате КПК за 1926 г. было получено 109 390 рублей, без учета средств на военнополитическую работу, выделявшихся профильными ведомствами СССР516.
Всего по сведениям, приведенным И.Н. Сотниковой со ссылкой на китайские исследования, к 1927 г. финансовая помощь КПК со стороны Москвы превысила 1 млн китайских долларов, то есть 500 тысяч в американской валюте. Бюджет КПК на 1927 г. был определен Коминтерном в размере 120 тыс. рублей, то есть по 10 тыс. рублей в месяц, но фактические выплаты составили 187 674 рублей517. Кроме того, средства на военные расходы КПК и создание Национальных армий выделялись отдельно в рамках 10-миллионного займа уханьскому правительству.
Таким образом, на протяжении 1920-х гг. отмечалось стабильное увеличение финансирования СССР Компартии Китая. В ситуации, когда в России не были преодолены до конца последствия Гражданской войны, а экономика остро нуждалась в инвестициях, подобный шаг говорит о большом значении, которое придавал Кремль развитию мирового коммунистического движения и КПК как его важной составляющей. В период активного сотрудничества СССР и ГМД материальная помощь ему значительно превышала КПК (до тех пор, пока политические разногласия не стали критическими). В то же время увеличение отчислений компартии указывало на устойчивую тенденцию к усилению в Москве ориентации на КПК, на расширение ее влияния в Китае.
Вышеизложенное позволяет констатировать, что в 1923–1924 гг. Советскому Союзу и руководству Гоминьдана достаточно быстро удалось достигнуть взаимовыгодных соглашений по ключевым вопросам двусторонних отношений. Сунь Ятсен получил помощь в вопросах партийного строительства и формирования единого национального фронта. Кремль продемонстрировал свою способность оказывать влияние на международную обстановку на Дальнем Востоке. Его политика в Китае воспрепятствовала укреплению позиций Англии и США. Кроме того, деятельность СССР и Коминтерна заложила основу для дальнейшего развития коммунистического движения в Китае.
Политработа, организованная советскими советниками в армии и среди жителей подконтрольных Национальному правительству территорий, отвечала интересам как Гоминьдана, так и Москвы. За счет увеличения численности рабочих и крестьянских союзов ГМД мог опереться на поддержку населения. Внедрение политработы в армиях Гоминьдана и союзных ему милитаристов способствовало повышению их боеспособности. У военнослужащих создавалось представление о значимости их действий для достижения общих целей похода. Это способствовало росту инициативы подразделений и укреплению дисциплины в войсках ГМД.
Руководство РКП(б) и ИККИ рассматривали солдатскую среду в качестве удобной почвы для распространения прокоммунистических идей. Оказание помощи правительству Сунь Ятсена вполне соответствовало внешнеполитическому курсу Москвы и теории мировой революции. Дискуссионным стал лишь вопрос о роли КПК в политических процессах в Китае, а не необходимости революции. Сотрудничество в политической сфере между ГМД и СССР продолжалось до тех пор, пока идеологические платформы обеих сторон были совместимы на основе общей борьбы с «империализмом» и стремлении к развитию революции в Китае.
Таким образом, в 1920-х гг. политическая составляющая в сотрудничестве СССР и Гоминьдана определяла характер и объемы оказываемой поддержки. Однако достижение в Китае главных целей революционного движения (объединение страны, обретение суверенитета и т. д.) исключительно мирным путем было невозможно. Армии ГМД предстояло преодолеть вооруженное сопротивление многочисленных милитаристских группировок. На помощь в решении данной практической цели была направлена деятельность советских военных советников.
2.2. Советская военная помощь Гоминьдану
В 1920-х гг., параллельно с политическим взаимодействием, развивалось сотрудничество Москвы и Кантона в военной сфере. Основаниями для этого являлись два обстоятельства. Во-первых, формирование 21 февраля 1923 г. в Гуанчжоу правительства во главе с Сунь Ятсеном было серьезной заявкой революционных сил на борьбу за лидерство в Китае. В условиях противостояния с пекинским правительством и милитаристами объединение страны под руководством ГМД могло быть достигнуто только в ходе вооруженной борьбы. Масштабные военные операции (Первый и Второй Восточные походы, Северный поход) являлись механизмом расширения политического влияния, а армейская среда выступала проводником для идей, заложенных в программу партии. На занятых территориях армия становилась гарантом сохранения власти ГМД. Во-вторых, военный аспект был неотъемлемой частью
