Иван Ле - Хмельницкий (Книга первая)
- Здоровье вельможного пана хозяина!
- Ни пуха ни пера, как говорят хлопы!..
- Виват ойчизне польской шляхты!.. За здоровье королевича...
- Просим пани матка... ченстоховска счастья дому сему, - заговорил сбивчиво богуславский староста Казанский, чокаясь с Даниловичем гранеными бокалами с золотыми ободками. - Нех процветает мир в нашем панстве! [здесь - государстве (польск.)]
- О, мир, прошу уважаемых панов, - птичка многокрылая, особенно когда наше королевство со всех сторон окружено врагами... - произнес кто-то из присутствующих.
Все с удивлением посмотрели в его сторону.
- Наверное, есть и державы, где вот так, за бокалом венгерского вина, называют Речь Посполитую своим врагом, - ответил молодой Жолкевский, и одобрительные улыбки появились на лицах присутствующих. Он посмотрел на толпившихся возле столов гостей, отыскивая своего оппонента. - Однако нех жие Польска, которой самим провидением божьим начертано либо устанавливать мир, либо воевать с ее извечными врагами.
- Это я, уважаемые паны, высказал свое мнение, поскольку не совсем разделяю упрощенные взгляды некоторых шляхтичей.
Все как будто только сейчас заметили очень юного шляхтича Скшетуского. Его отец погиб мученической смертью, сделав тем самым известным и своего наследника, который сейчас гостил у княгини Ружинской и вместе с ней получил приглашение от Даниловича принять участие в зимней охоте.
- Достаточно уже одного волнения простолюдинов, омрачившего мир и покой шляхты на много лет, - продолжал молодой человек. - Они и сейчас беспокоят соседей, разжигают вооруженное столкновение с турками. Одна беда с ними... А завоевательные устремления его королевского высочества королевича Владислава, который снова собирается в поход на Москву...
- Его светлости пана королевича прошу не касаться в моем доме в такой, извините, фривольной трактации, - поспешил предупредить хозяин гостя.
- Пустяки. Мы сейчас не на сейме... Турки - это не мелочь какая-нибудь. Да и Крым... Никак нам не удается заключить с ними трактат, несмотря на все старания неутомимого колосса нашей нации, пана гетмана, любимого Станислава... А там, если не Потоцкому захочется овеять себя славой молдавского властелина, так у них еще есть и родственники Вишневецкие, Корецкие, уважаемые паны. Они еще больше дразнят басурман, точно ночью пса на привязи. Разве при этом можно помышлять о мире...
Подогретые винными парами, охотники совсем неожиданно превратились в любителей политической игры, какими они на самом деле и были с давних лет. Разговоры их не отражали определенных последовательных взглядов. Скорее, здесь проявлялись раздражение, зависть, желание ответить на высказанные ранее упреки, задевавшие некоторых присутствующих тут государственных мужей, взаимное недоброжелательство. Из вежливости не трогали только хозяина, а он, пользуясь этим, по возможности сглаживал остроту высказываний, мирил спорщиков.
К концу трапезы беседа приняла более мирный характер. Вспомнили о сотрясавших весь край наездах шляхтичей на своих соседей. Захлебываясь, рассказывали, как пан Криштоф Немирич во время своего кровавого нападения на пана Адама Ружинского велел гнать по улицам крестьянских девушек и наценок в одних сорочках, да и то спущенных до талии. Ни осуждений, ни упреков не было слышно. Наоборот, охотники хохотали, представляя себе этот необычный "марш невест" среди бела дня перед пьяным, развращенным паном Немиричем и его подручными...
Гости начали уже благодарить хозяина, собираясь отправляться в дорогу. Они должны были нагонять вооруженный эскорт, выехавший ранее. И вдруг пан Хмелевский довольно громко спросил хозяина:
- Думаю, уважаемый пан Ян, что это просто по какому-то досадному недоразумению отсутствует здесь чигиринский подстароста, уважаемый пан Хмельницкий?
Данилович вздрогнул, словно получив неожиданный удар, как-то неестественно засуетился, окидывая взглядом присутствующих, будто и впрямь искал чигиринского подстаросту, и пожал плечами.
- Ничего не понимаю, - оправдываясь, сказал он. - Этот скромный муж, наверное, сам отделился от шляхты. Ведь дело об установлении его шляхетства до сих пор еще не рассматривалось в сейме. Однако... не просить же мне прощения у хлопа, уважаемые паны? Я оставляю его сопровождать женщин, которые выедут только завтра...
5
Хмельницкого глубоко оскорбило возмутительное поведение Даниловича, унизившего его перед гостями, среди которых были и подстаросты корсунский, черкасский, одесский, - и урядники звенигородских поташных заводов. Получив распоряжение старосты - перейти со своими людьми в замок, встретить княгиню Ружинскую и на следующий день сопровождать женщин в Звенигородку, он лишь покорно поклонился. Не дожидаясь отъезда охотников, Хмельницкий велел Горленко отправиться с отрядом в замок, а сам вскочил на коня и уехал со двора староства. Он даже виду не подал, что его оскорбил паи староста, открыто разделивший своих гостей на шляхтичей и... хлопов. Из всех подстарост и урядников только его, подстаросту пограничного староства, шляхтичи оттолкнули от себя, отправив к черни, к хлопам... Это заметил сообразительный запорожский казак Горленко, а от пего узнали и другие его люди. Как и подстароста, они выезжали со двора старосты мрачные, возмущенные действиями вельможи Даниловича.
Конечно, староста тоже заметил, что подстароста и его люди остались недовольны. Однако, вместо того чтобы как-то успокоить чигиринцев, поднять их настроение, загладить свою ошибку, староста еще больше усугубил ее.
- Надеюсь, пан Хмельницкий, вы проявите достаточно такта, сопровождая наших уважаемых дам, и не допустите никаких действий, подобных вашему опозданию, - высокомерно и громко, чтобы слыхали все присутствующие, кинул ему вслед Данилович.
- Уважаемый пан староста может быть спокоен. Буду поступать так, как повелят мне уважаемые дамы... - произнес Хмельницкий, не выдавая своего негодования.
По существу, это была ссора между подстаростой и старостой. Ни Данилович, ни Хмельницкий больше не произнесли ни единого слова. Но у обоих нарастала злость, переполнявшая их сердца. Староста уже собирался крикнуть Хмельницкому, чтобы тот ехал в Чигирин, что для охоты у него достаточно более надежных люден. Но он сдержался и ничего не сказал, чтобы не выдать своего раздражения. Ведь об этой ссоре может узнать тесть... А стоит ли ему ссориться с всесильным, уважаемым в стране гетманом?
Хмельницкого тоже подмывало резко ответить старосте и даже попросить у него разрешения возвратиться в Чигирин. Этот пограничный город стал для него родным. В Чигирине с ним иногда советуются даже низовые казаки. Там он чувствует себя человеком! О том, что староста может снять его с должности вообще и оставить без места, он и не думал. На границе, кроме королевских, существуют еще и свои законы. И не всякий закон так свободно может нарушить даже всесильный староста!..
В покоях замка-зажгли огни. Зимняя ночь наступила внезапно. Пани Софья, кутаясь в дорогой шлафрок из тонкого меха, подаренный ей литовским шляхтичем Радзивиллом, стояла у окна и прислушивалась к шуму водопадов на Роси. Рядом с ней находилась одна из горничных, рассказывавшая си об охотничьей трапезе на половине мужа. Слушая ее, Софья почувствовала себя совсем одинокой, а однообразный гул, доносившийся до ее ушей, навевал еще большую грусть.
- Ну, и что же сказал пан староста? - будто совсем равнодушно спросила Софья у горничной.
- А егомость, уважаемая пани, говорил очень мудро. Этот, говорит, хлоп надеется получить от сейма бумаги о шляхетстве и сейчас сам сторонится шляхты, поскольку еще не пришло время...
- Так не мог говорить пан староста о своем подстаросте, управляющем самым опасным староством. Ты не расслышала, очевидно, Стефа. Хлоп есть хлоп, а пан Хмельницкий является подстаростой.
- Но присягаю, так говорили егомость... Слыхала же это не я одна, уважаемая моя пани, а все мы. Наверное, лакей Грегор мог бы подтвердить это.
- Ну довольно... Пан подстароста, наверное, голоден и есть хочет?
- Почему бы и нот? Наверное, с дороги он поел бы и выпил...
- Довольно, говорю, Стефа. Иди... Нет, подожди...
Пани Софья еще плотнее закуталась в меховой шлафрок, прижавшись головой к оконному косяку. Потом она отошла от окна и приблизилась к горничной. И совсем тихо, с деланным безразличием велела:
- Приготовь, Стефа, ужин пану подстаросте.
- В покоях пана? - спросила девушка.
- Да... Или нет... В покоях пана... или лучше всего в тот зал пускай Грегор подаст ужин для воинов Чигиринского староства. Мой муж, не желая того, оскорбил подстаросту, и я должна загладить его вину перед паном Михайлом. Я думаю, Ян сказал так без всякого злого умысла...
- Присягаю, егомость говорили без злого умысла, даже смеялись...
- Стефа! Довольно, говорю тебе. Ужин пану подстаросте подашь сюда и... сама приветливо пригласи его ко мне. Пускай пан подстароста вместе с тобой войдет в мои покои...
