Александр Островский - 1993. Расстрел «Белого дома»
29-го Добровольческому полку было выдано 2900 талонов на питание.[1160] Следовательно, за один день численность полка сократилась примерно до 935 человек, почти на четверть.
КРЕМЛЬ ПРЕДЪЯВЛЯЕТ УЛЬТИМАТУМНесмотря на то что 28-го почти целый день лил дождь, возле оцепления продолжал толпиться народ. В 17.00 около трех тысяч человек сделали безуспешную попытку прорваться к Белому дому.[1161]
Сколько всего сторонников парламента приходило в этот день к оцеплению, мы не знаем. По свидетельству Э. 3. Махайского, около 18.15 только на ул. Заморенова собралось почти десять тысяч человек. Они полностью перекрыли улицу и остановили движение транспорта. «Люди, — сообщает очевидец, — возмущались установленной властями блокадой „Белого дома“. Собравшихся больше всего раздражала колючая проволока. Слышались возгласы: „Негодяи! Устроили концлагерь в центре Москвы!“».[1162]
Вечером 28-го была сделана еще одна попытка пробиться к Дому Советов. Москвичи под дождем попытались прорвать оцепление на Дружинниковской улице возле Дома кино. ОМОН вначале только оборонялся, затем перешел в атаку «Под руки тащат раненых, — вспоминает один из участников тех событий. — При виде их по толпе снова проносится крик, переходящий в боевой клич, и толпа, мгновенно став колонной, голыми руками отбрасывает карателей к баррикаде». На перекрестке происходит «общая свалка». «И тогда в пять минут три баррикады перекрывают Красную Пресню — там же, где в 1905, — у зоосада».[1163]
Однако закрепиться у зоопарка не удалось. «Мы, — пишет тот же автор, — отходим к перекрестку Садового и Пресни». Там же возникают баррикады. «Оставив там заслон человек в полтораста, следом перекрываем проспект Калинина у Садового. Как из-под земли тут же вырастают цепи омоновцев. Предоставив им заниматься разграждением, уходим по проспекту в сторону центра».[1164]
По всей видимости, одним из участников этих событий стал Э. 3. Махайский. По его свидетельству, «в 8-м часу вечера ОМОН с помощью дубинок стал вытеснять собравшихся от „главной проходной“, на что последовала бурная реакция собравшихся, которые приступили к сооружению баррикад на Красной Пресне. Омоновцы стали разгонять их и оттуда, после чего митингующие ушли к пл. Восстания, а затем на Новый Арбат, где также устраивались завалы и приостанавливалось движение транспорта».[1165]
Происходили столкновения и в других местах.[1166]
Когда в первом часу ночи Э. 3. Махайский вошел в метро «Баррикадная», то «увидел на эскалаторе много разбитых светильников, осколки стекла. Внизу дежурная по эскалатору рассказывала о том, как омоновцы загоняли людей с улицы в метро (в двенадцатом часу ночи), преследовали их даже на эскалаторе и побили при этом светильники щитами и дубинками»..[1167]
Можно встретить мнение, что события 28 сентября и последующих дней имели стихийный характер. Однако есть основания усомниться в этом.
По свидетельству заместителя председателя Политсовета ФНС В. М. Смирнова, когда началась блокада Белого дома, Исполком ФНС сразу же решил организовать митинги протеста.[1168] И уже 28-го, как пишет Э. 3. Махайский, «взбунтовавшихся демонстрантов» «возглавлял» «депутат Константинов».[1169]
Поскольку 28 сентября Белый дом был полностью блокирован, 109 депутатов, оказавшихся за его стенами, собрались в здании Краснопреснснского райсовета, объявили себя филиалом X съезда и для руководства им избрали «временный штаб», или Координационный совет X съезда. В него вошли 10 человек,[1170] сопредседателями стали Николай Михайлович Харитонов, Игорь Михайлович Братищев и Владимир Агеевич Тихонов.[1171]
Главная цель «филиала» заключалась в том, чтобы за счет него сохранять на съезде необходимый кворум и придавать принимаемым на съезде решениям законный характер. Вместе с тем «временный штаб» сразу же поставил задачу добиваться деблокирования Белого дома, «наметил необходимые для этого мероприятия и приступил к их осуществлению». Первым шагом на этом пути была организация митингов протеста.[1172]
В тот же день, 28 сентября, «руководство парламента» обратилось за помощью к Российской партии коммунистов и «поручило А. В. Крючкову организовать координацию действий по внешнему воздействию на кольцо сил МВД»,[1173] то есть координацию митингов.
Тогда же появилась листовка, содержащая их график: 29 сентября в 17.00 — митинг у метро «Краснопресненская», 2 октября — в 13.00 у Моссовета, 3 октября — в 14.00 на Октябрьский площади, 4 октября — в 17.00 у Моссовета, 7 октября с 16.00 митинги «у всех вокзалов г. Москвы». Как отмечалось в листовке, цель этих митингов заключалась не только в демонстрации протеста против блокады парламента, но и в том, чтобы 7 октября направить митингующих к Белому дому для его деблокирования.[1174]
По свидетельству Н. М. Харитонова, эта листовка вышла из стен Краснопресненского районного совета, но кто ее составлял и как разрабатывался график митингов, он не помнит. Руководство этими действиями было возложено на народного депутата из Омской области Олега Николаевича Смолина.[1175]
Получив задание «организовать координацию действий по внешнему воздействию на кольцо сил МВД», А. В. Крючков сразу же обратился за помощью к своим товарищам по партии. В связи с этим вечером 28-го из Петербурга в Москву выехал руководитель местной организации РПК Евгений Александрович Козлов.[1176]
29-го возле Белорусского вокзала на улице Климашкина, где в помещении ЖЭКа располагался штаб РПК, состоялось совместное заседание членов Политсовета и Московского комитета партии.[1177]
На этом заседании было принято решение «создать единый центр руководства оппозицией в Москве» и организовать «серию митингов» «для воздействия на участвующие в блокаде Белого дома силы МВД».[1178] По свидетельству Е. А. Козлова, на этом заседании рассматривался и вопрос о деблокировании парламента. Было решено направить свои усилия на мобилизацию антикремлевской оппозиции, а к деблокированию Белого дома перейти только после создания «критической массы».[1179]
Между тем 29 сентября блокада еще более ужесточилась. С 9.00 в Белый дом закрыли доступ для журналистов, в 10.0 °Cовет министров предъявил парламенту ультиматум: к 4 октября разоружиться и покинуть Белый дом. Около 18.00 этот ультиматум уже распространялся на улицах Москвы.[1180]
По свидетельству В. И. Анпилова, 29 сентября он и многие его сторонники вышли из блокированного Белого дома и приняли участие в митингах на улицах Москвы, а также организовали строительство баррикад на Садовом кольце.[1181]
Днем 29-го сторонники парламента собирались небольшими группами у метро «Баррикадная», у Белорусского вокзала, на площади Восстания.[1182]
К вечеру ситуация изменилась. Когда в 18.20 Э. З.Махайский появился на «Баррикадной», движение там было перекрыто. На проезжей части находилась толпа в 3,0–3.5 тыс. человек. Шел митинг. «С парапета перед высотным зданием, — вспоминает Э. 3. Махайский, — кто-то выступает с помощью мегафона. В 18.20 со стороны зоопарка подъехали три автобуса (ПАЗ), из них вышли ОМОНовцы, направились цепью к толпе и начали потихоньку теснить собравшихся… В ответ послышались крики и скандирование: „Позор!“, „Фашисты!“, „Подонки!“, „Ельцин — убийца“ …В 18.35 к „Баррикадной“ подъехали еще два автобуса с ОМОновцами. Они вышли и развернулись в цепь, но никаких действий против митингующих не предпринимали… в 19.00 ОМОН все-таки включился в „дело“ и стал разгонять митингующих, часть из которых загнал дубинками в метро, а остальных вытеснил на пл. Восстания».[1183]
«29 сентября, — пишет Т. А. Астраханкина, — при разгоне митинга у станции метро „Баррикадная“ озверевшие омоновцы загнали людей в вестибюль метро и продолжали преследовать бегущих, сталкивая их по движущемуся эскалатору. Задержанных доставляли в отделения милиции, где они также подвергались жестокому и бесчеловечному обращению. Жертвами террора МВД стали не только защитники Конституции, но и случайные прохожие».[1184]
Около 20.00 крупное сражение произошло на Красной Пресне у памятника героям революции 1905 г. Как вспоминает В. Алкснис, «люди стояли возле памятника и скандировали: „Фашизм не пройдет!“». Неожиданно появился ОМОН. «Мы не заметили, откуда они взялись. Крадучись, прошли за троллейбусами, с двух сторон бросились на людей. Зрелище было жуткое. Я многое видел, как кадровый военный и офицер, и могу твердо сказать, что это — не люди. Не знаю, откуда такие берутся. Можно понять, когда дерутся мужчины. Но когда избивают женщин, стариков, детей, зверски, садистски — этого я понять не могу. Я пошел навстречу и обратился к ОМОНу, крича: „Стойте, остановитесь“. Людей гнали, как скот, давя и круша всех на пути. От омоновцев страшно несло перегаром. В это время получил удар по голове, упал, били ногами… Потерял сознание. Очнулся, когда меня пытались поднять женщины.
